Diagnostics of challenges and threats as a management tool of economic security and sustainable development of the Caspian region

Введение

Политические и социально-экономические реалии современности, возникновение угроз и вызовов экономической безопасности, их возрастающая сложность и многоплановость являются ключевым фактором необходимости выработки эффективной государственной политики как на федеральном, так и на региональном уровне.

На протяжении последних десятилетий для субъектов РФ характерны диспропорции в уровне социально-экономического развития регионов. Меры Правительства РФ по преодолению такой диспропорции привели к положительным результатам, однако не получили окончательного решения.

До законодательного закрепления термина «экономическая безопасность», который получил развернутое определение в Стратегии 2030, мнения ученых в его определении не отражали единого подхода.

Методологические основы экономической безопасности заложены в трудах В.К. Сенчагова [15, 18] (Senchagov, 2005; Ayse Ceyhan, 2018), под его руководством проведены исследования региональной безопасности субъектов РФ, определены уровни угроз по различным направлениям обеспечения экономической безопасности.

В последнее десятилетие развернулись работы по диагностике, оценке угроз, проблемам экономической безопасности: Е.М. Бухвальд [5] (Bukhvald, 2020), А.Е. Городецкий [6] (Gorodetskiy, 2018), И.В. Караваева [9, 10] (Karavaeva, Kolpakova, 2018; Karavaeva, Bukhvald, Soboleva, Kolomiets, Lev, Ivanov, Kazantsev, Kolpakova, 2019), Н.Л. Курепина [10] (Karavaeva, Bukhvald, Soboleva, Kolomiets, Lev, Ivanov, Kazantsev, Kolpakova, 2019), С.В. Казанцев [7, 8] (Kazantsev, 2014; Kazantsev Kolpakova, Lev, Sokolov, 2021), В.Г. Старовойтов, С.Н. Сильвестров [17] (Troshin, Selivanov, Lapenkova, Silvestrov, Starovoytov, 2020), В.К. Сенчагов [16] (Senchagov, 2014) и др.

Развитие данного направления исследований вызвано необходимостью своевременного предотвращения развития кризисных процессов, нейтрализации угроз.

В 2017 году Указом Президента Правительству Российской Федерации поручено обеспечить мониторинг и оценку состояния экономической безопасности Российской Федерации» [1].

В 2018 году приказом Минэкономразвития утверждено Положение об организации в Минэкономразвития России работы по мониторингу и оценке состояния экономической безопасности Российской Федерации [2, 3].

Казалось бы, процесс начался, и мы подойдем к основной цели проведения мониторинга, то есть к объективной «оценке состояния экономической безопасности и мерам по нейтрализации угроз» [11] (Karavaeva, Ivanov, Lev, 2020). Однако работы по данному направлению продолжаются, проводятся исследования по поиску наиболее информативных и объективных показателей оценки угроз.

Анализ индикаторов оценки, приведенных в статистической отчетности, вызывает много вопросов. «Из 40 индикаторов менее половины могут быть применены для оценки угроз регионами» [20] (Lev, Medvedeva, Leshchenko, Perestoronina, 2021).

И совершенно верно отмечают авторы статьи «Проблемы мониторинга и оценки состояния экономической безопасности Российской Федерации»: «Проведенный анализ, оценка и обобщение, полученных от участников мониторинга информационно-аналитических материалов, показал, что 90% участников мониторинга экономической безопасности представили материалы, которые не в полной мере соответствуют «Структуре и составу информационно-аналитических материалов…» [19] (Kurepina, Shovaeva, Berikova, Namrueva, 2019).

Однако работы по данному направлению продолжаются, так, наиболее распространенный индикативный методический подход оценки угроз экономической безопасности вызывает много дискуссий и споров, поэтому поиск наиболее информативных и объективных показателей оценки угроз находится в динамическом движении.

На современном этапе экономического развития происходит изменение источников угроз, степени их воздействия, возможности распространения среди государств. Последнее время широкое распространение в странах Евросоюза получили исследования социетальной безопасности: Ceyhan, Didier Bigo. и др. Французский политолог А. Ceyhan (Айше Джейхан) – специалист в области технологий безопасности, она возглавляет программу Security-Technology-Society, анализируя работы европейских ученых в сфере научных исследований безопасности, считает, что «сколько бы разнообразными, содержательными и интересными ни были исследования авторов, они не затрагивают фундаментальный аспект процесса безопасности и не занимаются проблематизацией безопасности» [18] (Ayse Ceyhan, 2018).

В исследованиях российских ученых С.А. Бокерия [4] (Bokeriya, 2017), А.П. Романова [14] (Romanova, Topchiev, Rogov, 2017) и др. также развивается данное направление.

С.А. Бокерия предлагает рассматривать «феномен личностной безопасности комплексно: как новый ответ масштабным угрозам, с целью отражения которых государства – участники ООН должны объединиться, а также как инструмент позиционирования и манипуляций государств на международной арене» [4, с. 312] (Bokeriya, 2017, р. 312).

Исследование работ по региональной экономической безопасности показало, что, как правило, ее связывают с понятием стабильного устойчивого развития, то есть рассматривают регион в сугубо экономических или политико-правовых параметрах [14] (Romanova, Topchiev, Rogov, 2017). Однако каждому субъекту свойственны значительные региональные особенности геополитического, природного, отраслевого, экологического, этнокультурного, этноконфессионального характера. Регион зачастую еще и сложная в этнокультурном смысле общность, данный маркер было бы неправильно игнорировать. Особенно в субъектах РФ Прикаспийского региона – этнически и религиозно разнородного пространства, имеющего также геополитическое значение.

Рассмотрение региона сквозь социально-культурную призму, в свою очередь, неизбежно подводит к необходимости принимать во внимание фактор этнокультуры, этничности, их своеобразие. Учитывая, что в настоящее время в России практически нет регионов, не населенных представителями разных национальностей, невозможно игнорировать эти реалии при исследованиях, в том числе оценивая экономическую безопасность регионов.

Кроме того, регионы различаются по уровню полиэтничности, по своим этнокультурным и этноконфессиональным характеристикам, и, повторим, было бы неправильно игнорировать эти обстоятельства. Представляется, что они должны находить отражение в совершенствовании методологии оценки экономической безопасности региона, в применении междисциплинарного подхода. Конкретизируя данный тезис и подытоживая уже изложенное, скажем, что, на наш взгляд, это предполагает и побуждает обращение к таким научным дисциплинам, как этнология, этнополитология, к методу этнологического мониторинга.

Подобный подход может позволить иметь более полное представление об особенности региона и его экономической безопасности с учетом не только исключительно экономической, но и находящейся в связи с ней, влияющей на нее этнической, этнокультурной, этноконфессиональной специфики. Это, в свою очередь, может дать возможность полнее оценивать состояние региона, точнее выстраивать политику обеспечения экономической безопасности.

Государственная политика по обеспечению экономической безопасности носит широкий масштаб. Основой для формирования и реализации государственной политики в сфере обеспечения экономической безопасности не только на федеральном уровне, но и на региональном, является Стратегия. Пункты 5, 6, 34 отражают региональный аспект государственной политики в сфере обеспечения экономической безопасности.

Рекомендуется принятие органами власти либо высшим должностным лицом субъекта РФ регионального документа по участию в осуществлении государственной политики обеспечения экономической безопасности. Такой документ может быть в форме концепции, плана мероприятий, указа, постановления или иной. Необходимость разработки и принятия подобного акта, на наш взгляд, недвусмысленно вытекает из Стратегии 2030 (рис. 1).

Рисунок 1. Стратегия экономической безопасности на период до 2030 года

Источник: составлено авторами.

«Одним из механизмов управления экономической безопас­ностью определен мониторинг и диагностика угроз» [13] (Leshchenko, 2020).

Исследование состояния экономической безопасности и политики ее обеспечения на нынешнем этапе особенно актуально для Прикаспийского региона РФ (Астраханская область, Республики Дагестан и Республики Калмыкия) как приграничного пространства, имеющего стратегическое и геополитическое значение для нашей страны.

Охарактеризуем отдельные из них, прежде всего природно-климатические и экологические. Основная часть сельских территорий Прикаспийского региона расположена в аридной зоне, которая характеризуется высокой экологической напряженностью. Территория Прикаспийской низменности характеризуется аридностью климата, значительными площадями земель сельскохозяйственного назначения, доля которых в структуре земельного фонда занимает в Астраханской области – 66,2%, Республике Дагестан – 86,4%, Республике Калмыкия – 92,8%.

По данным В.К. Сенчагова, оценки экологической безопасности по показателю сброса сточных вод, Астраханская область и Республика Дагестан оцениваются как зоны критического риска, загрязненности атмосферы, соответственно, критического риска и значительного риска, Республика Калмыкия по данным показателям выступает как зона стабильности. Однако для территории Калмыкии характерны и другие риски экологической безопасности, такие как опустынивание, деградация земель, которые в вышеприведенной оценке не учитывались, что, несомненно, не отражает объективной оценки региона.

Отличает данные регионы и полиэтничность, где проживает более 100 национальностей, существуют крупные общины верующих, относящихся к трем мировым религиям – буддизму, исламу и христианству. В Республике Калмыкия в 2018 г. из них буддийских религиозных организаций – 44, православных – 15 и исламских – 9.

Вышеприведенные характеристики характерны для всех субъектов РФ, однако отраслевую структуру в республиках с определенной долей вероятности можно определить как аграрную, в Астраханской области значительный удельный вес (52,8%) занимает добыча полезных ископаемых (табл. 1).

Таблица 1

Отраслевая структура, %

Данный факт, несомненно, отразился на уровне валового регионального продукта (ВРП), по данному показателю на душу населения Астраханская область занимает 20-е место среди 85 субъектов РФ, тогда как республики Дагестан и Калмыкия 78 и 65 соответственно (рис. 2).

Рисунок 2. Место региона среди субъектов РФ

Источник: составлено авторами.

Проведенный анализ за последние 15 лет показал, что разрыв в уровне между регионами Российской Федерации остается на достаточно высоком уровне, в Астраханской области и Республике Дагестан был в два раза ниже среднероссийского, Республики Калмыкия – в четыре раза. Аналогичная ситуация с инвестициями и другими показателями (рис. 3).

Рисунок 3. Аналитические показатели Прикаспийского региона в% к

среднероссийскому уровню

Источник: составлено авторами.

В то же время в информационной базе мониторинга проблемы не нашли своего отражения, нет ни одного индикатора, отражающего угрозы в аграрной отрасли, продовольственной и экологической безопасности.

На наш взгляд, это предполагает выработку мер, направленных на сокращение социально-экономического отставания конкретного региона от других, обеспечение сбалансированного регионального развития, отражение этих мер в региональном документе по осуществлению политики обеспечения экономической безопасности. Для региона со сложным этническим, этноконфессиональным составом следует рассматривать вопросы экономической безопасности с учетом и сквозь призму полиэтничного фактора.

По нашему мнению, исследование устойчивости социо-эколого-экономических систем во взаимосвязи с системой обеспечения экономической безопасности особенно актуально для Прикаспийского региона, территория которого в большей степени подвержена рискам и угрозам как природного характера, так и производственного.

Это отдельные замечания по системе индикаторов мониторинга, однако то, что он уже есть и по тому, что работа продолжается, есть уверенность в исполнении основной функции мониторинга – диагностике, а также принятии мер по нейтрализации угроз.

По-нашему мнению, рекомендуется ограничить мониторинг теми аспектами и показателями, которые являются актуальными и специфичными для конкретного региона, не претендуя на всю полноту мониторинга, предусмотренного Стратегией применительно к масштабам страны.

Заключение

Таким образом, следует отметить, что первый этап по реализации стратегии пройден, система мониторинга разработана, однако дальнейшие действия по реализации требуют государственной политики по ее осуществлению.

Относительно разработки регионального документа следует отметить, что он не должен слепо копировать Стратегию в целом. Его целесообразно наполнить положениями, связанными с теми ее сторонами, которые прямо предусматривают участие органов государственной власти субъектов РФ в политике по обеспечению экономической безопасности, а именно: - участие органов исполнительной власти субъектов РФ в системе управления рисками в области экономической безопасности (п. 26 Стратегии);

- предоставление органами исполнительной власти субъектов РФ информации в соответствии со своей компетенцией для осуществления мониторинга и оценки состояния экономической безопасности (п. 29 Стратегии);

- использование информационных ресурсов органов государственной власти субъектов РФ и органов местного самоуправления для информационно-аналитической поддержки реализации Стратегии (п. 31 Стратегии).

Кроме того, региональный документ, на наш взгляд, должен отражать специфику состояния и перспектив экономической безопасности конкретной территории, быть ориентирован на актуальные для региона основные угрозы и вызовы; цели, направления и задачи государственной политики в сфере обеспечения экономической безопасности; показатели состояния экономической безопасности, указанные в Стратегии.