Research of the digital axiology of pre-retirees in the context of the transformation of social and labour relations and pension reform in Russia

Введение. Современные тенденции в экономике характеризуются широкомасштабными процессами цифровизации. На большинстве крупных компаний и холдингов разработаны программы и концепции цифровизации. Так, например, ПАО «Россети» планирует провести цифровую трансформацию всех бизнес-процессов на сумму более 1,3 трлн руб. [1]. Кроме того, цифровизация распространяется и на систему социально-трудовых отношений. Примером служат цифровые HR-платформы, направленные на автоматизацию процессов взаимоотношений с работниками и всех процессов управления персоналом, внедряемые крупными предприятиями и организациями. Глобальность и значимость процессов цифровизации для России обозначена в Указе Президента Российской Федерации от 21 июля 2020 г. № 474 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года» [2].

Проводимая цифровая трансформация социально-экономических процессов, направленная на экономический рост и повышение качества жизни, обуславливает кардинальные изменения содержания и характера труда, что приводит к трансформации социально-трудовых отношений, появлению новых дистанционных, нестандартных форм трудовых отношений. Данные процессы приводят не только к развитию новой системы ценностей работника, но и формированию новой аксиологии в экономике – «цифровой аксиологии» [3] (Timofeev, 2019). Происходит наделение новым смыслом процедур ведения бизнеса, взаимоотношений между работником и работодателем, ускоряются производственно-технологические, экономические, социальные и коммуникационные процессы.

Процессы цифровизации в России накладываются на кардинальные институциональные изменения в системе пенсионного обеспечения в части повышения пенсионного возраста, что обусловлено старением рабочей силы. Так, по данным международных исследований [4] (Bersin, Chamorro-Premuzic, 2019), в следующем году число людей в возрасте 60 лет и старше превысит число детей в возрасте до пяти лет, а к 2025 году ожидается, что 25% работников стран Европы, США и России станут старше 55 лет. То есть данная группа работников является самой быстрорастущей почти во всех странах.

Отмеченные тенденции вызывают определенные проблемы и противоречия в социально-трудовой сфере. Так, с одной стороны, цифровой экономике требуются мобильные креативные работники, готовые и способные работать в высокодинамичной цифровой среде, обладающие необходимыми цифровыми компетенциями, для которых информационные и цифровые технологии представляются одними из базовых инструментальных ценностей (ценностей-способов). С другой стороны, пенсионная реформа удерживает на рынке труда лиц старшего поколения, у которых базовые инструментальные ценности другие. Готовы и смогут ли предпенсионеры меняться в условиях цифровизации и насколько «цифровая трансформация» работающих предпенсионеров экономически целесообразна?

Ряд российских и зарубежных исследований говорят о том, что предприятия (работодатели) не хотят вступать в трудовые отношения с работниками старших возрастов и предпенсионерами. Так, по данным исследований агентства «Делойт», опросившего более 10 тыс. крупных компаний, более двух третей компаний сочли пожилой возраст конкурентным недостатком, две трети лиц в возрасте от 45 до 70 лет сталкивались с возрастной дискриминацией [4] (Bersin, Chamorro-Premuzic, 2019). То есть работников старше 50 лет большинство предприятий считают менее способными, менее гибкими (способными адаптироваться) или менее готовыми к внедрению инноваций и цифровизации, чем более молодых сотрудников, что находит подтверждение в исследованиях авторов. Опрос руководителей предприятий, проведенный авторами данного исследования, выявил предпочтения работодателей к найму сотрудников до 50-летнего возраста. По мнению работодателей, работники старше 50 лет имеют низкую мотивацию к выполнению трудовых операций, обладают низкими цифровыми навыками и компетенциями или отстутсвием этих навыков, а также склонны к профессиональному выгоранию.

Соответственно, данные дискуссионные вопросы о возможной трансформации трудовых ценностей работников старших возрастов, о формировании «цифровой аксиологии» предпенсионеров определяют актуальность темы исследования.

Основная часть. Теоретико-методологические основы исследования составил междисциплинарный подход, включая теории и методологии аксиологии, экономики труда и др. В частности, в основе исследования лежат труды М. Рокича, который разделяет ценности на терминальные (ценности-цели) и инструментальные ценности (ценности-способы) [5] (Rokeach, 1973). В социально-трудовых отношениях (СТО) ценности-цели представляют собой внутренние конечные мотивационные смысловые задачи, которых желают достичь стороны. Ценности-способы в СТО рассматриваются как средства достижения ценности-цели. То есть, например, «результат труда» относится к ценности-цели, средства труда и форма СТО − к ценностям-способам. В соответствии с данной теорией ценности-цели выступают определяющими, системообразующими в социально-трудовых отношениях и более устойчивы к изменениям. Ценности-способы определяются развитием общества и социально-экономической системой. Следовательно, в условиях цифровизации в контексте данного исследования рассмотрим изменения ценностей-способов в контексте формирования «цифровой аксиологии» труда в социально-трудовых отношениях предпенсионеров. Тогда примем за основу исследования Тимофеева А. В. [3] (Timofeev, 2019), где определена «цифровая аксиология» (цифровизация как ценность) как новая природа и структура ценностей в культурной, социально-экономической реальности, в основе которой лежит цифровизация экономики и общества. При этом понятие «ценности» авторами рассматривается в классической диалектике как значимость явлений и предметов реальной действительности.

Данное исследование сконцентрировано на работниках, которым остается пять или менее лет до выхода на пенсию, то есть относительно 2020 года и с учетом пенсионной реформы это мужчины, рожденные в 1960–1963 гг., и женщины, рожденные в 1965–1969 гг. Назовем данную категорию предпенсионеры. Авторы обозначенную проблематику по исследованию цифровой аксиологии пропустили через теорию Штрауса-Хоува [6] (Kulakova, 2018). Отметим, что в соответствии с системой ценностей поколений Штрауса предпенсионеры занимают промежуточное положение между «бэби-бумерами» и поколением Х, для которых цифровизация является скорее необходимостью, чем ценностью. Так, данное поколение, не придающее важность и значение компьютерным и информационным технологиям, готово адаптироваться к быстро меняющейся окружающей среде, в том числе к цифровизации. Трудовая аксиология предпенсионеров формировалась в послевоенные годы, характеризующиеся многочисленными реформами, катастрофами, трансформациями и войнами (биполярным миром, чернобыльской аварией, афганской войной, перестройкой на рыночные отношения, дефолтом, приватизацией и многим другим) [7, 8] (Ozhiganova, 2015; Stepanova, Trishina, 2019). Соответственно, данное поколение характеризуется готовностью к изменениям, технической грамотностью, умением рассчитывать только на себя, способностью приспосабливаться к меняющемуся миру [9] (Shamis, Antipov, 2016). Данные выводы подтверждаются авторскими исследованиями. В 2019 году в рамках гранта РФФИ проведен опрос около 6 000 респондентов, целью которого стала оценка влияния пенсионной реформы РФ на социально-трудовые отношения, экономический рост и качество жизни населения. Так, в случае внедрения цифровых технологий, современного информационного программного обеспечения, основанного на цифре, на рабочем месте, готовы пройти обучение и продолжить работать – 5 065 чел. (85,2%); прекратят работать и пойдут на пенсию (в случае наступления пенсионного возраста) – 655 респондентов (11%); изменят место работы – 215 чел. (3,6%) [10] (Apenko, Kirilyuk, Legchilina, Tsalko, 2019).

Кроме того, проведен опрос работников предпенсионного возраста в ряде подразделений холдинга ОАО «РЖД». Всего было опрошено 760 чел., в том числе 515 рабочих, 245 специалистов и служащих. Так, о вероятности цифровизации рабочего места в ближайшие два года высказались более 37,4% респондентов. Вероятность изменений трудового положения в связи с цифровизацией рабочего места высказали все опрошенные (100%). Мнения распределились следующим образом: 17,1% ожидают понижения в должности; 42,4% видят необходимость и готовы к освоению новых цифровых компетенций за счет повышения квалификации; 9,4% готовы к смене профессии; потери работы ожидают около 10,7%. Перейти к гибким формам социально-трудовых отношений, в том числе самозанятости, выразили готовность лишь 9,1% опрошенных. Только 15,5% респондентов ожидают от цифровизации рабочего места повышения заработной платы сверх надбавок, предусмотренных коллективным трудовым договором.

Соответственно, можно сделать вывод о готовности предпенсионеров к обучению цифровым технологиям, к формированию цифровых компетенций, к развитию цифровой грамотности. С другой стороны, работодатели не готовы вкладывать в обучение предпенсионеров и формирование их цифровой аксиологии, отдавая предпочтение работникам поколения Y. «Цифровая аксиология» работников поколения Y формируется значительно быстрее, так как именно это поколение и создает цифровые технологии. Для «игреков» характерны скептицизм и неумение подчиняться, желание немедленного вознаграждения и интересной работы.

Предметом современных дискуссий в области формирования и развития цифровой аксиологии предпенсионеров является проблема ценности интеллекта, опыта трудовой профессиональной деятельности и цифровых компетенций. Следует отметить, что основу цифровизации, цифровой экономики и искусственного интеллекта заложили предпенсионеры, стремящиеся адаптироваться и выжить в сложных социально-политических и экономических условиях. С другой стороны, предпенсионеры не обладают достаточным уровнем цифровой грамотности и цифровыми компетенциями. Ряд ученых [12] беспокоит проблема ослабления и даже обесценивания естественного интеллекта в пользу искусственного. По мнению специалистов, эта проблема касается в основном поколений Z и Y, которые благодаря развитию искусственного интеллекта могут утрачивать мотивацию к развитию.

Кроме того, исследования цифровой аксиологии предпенсионеров показали наличие «цифрового барьера», который обусловлен наличием социально-экономического неравенства, низким уровнем доходов ряда категорий предпенсионеров и сельских территорий, который ограничивает доступ к цифровым технологиям (например, отсутствие компьютера и доступа в интернет (так, около 40% предпенсионеров не имеют доступа в интернет [11]); приводит к тревожности при взаимодействии с новыми цифровыми технологиями из-за отсутствия цифровой грамотности и навыков и др.

Индекс цифровой грамотности россиян в 1 квартале 2020 года составил 58 пунктов по шкале от 0 до 100 (Индекс рассчитывался по методологии Digcomp). Только 31% россиян – каждый четвертый – обладают цифровыми навыками [12]. Следует отметить, что ежегодные внутренние затраты на развитие цифровой экономики в России составляют 3,6–3,7% ВВП. Россия занимает 45-е место в мире по уровню развития информационно-коммуникационных технологий (ИКТ). Индекс цифровизации бизнеса (далее – Индекс), разработанный Институтом статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ, характеризует быстроту приспособления организаций к цифровой трансформации. Индекс рассчитывается для организаций предпринимательского сектора России, Турции, Японии, Республики Корея, а также стран Европы. Согласно данным НИУ ВШЭ, Индекс в России – один из самых низких среди стран, включенных в исследование. В 2018 году Индекс составил 31% против 28% в 2017 году (рис. 1).

Рисунок 1. Индекс цифровизации бизнеса в странах Европы и России

Источник: [13].

Анализ интенсивности использования в России цифровых технологий, учитываемых при расчете Индекса, показывает, что широкополосный доступ к интернету применяют 86% организаций, облачные сервисы – 27,6%, ERP-системы – 21,6%, электронную торговлю – 19,9%, RFID-технологии – 6% (табл. 1).

Таблица 1

Индекс цифровизации бизнеса в Росси в 2017–2018 гг.

Следует отметить, что международный индекс цифровой экономики общества в России остается также на достаточно низком уровне. В 2019 году он составил 0,45 п.п (рис. 2).

Рисунок 2. Динамика международного индекса цифровой экономики общества [12, 14] (Bakumenko, Minina, 2020).

Таким образом, результаты исследований показали недостаточную развитость цифровых технологий в российском обществе, соответственно, «цифровая аксиология» в российском обществе находится на стадии формирования, в частности у лиц предпенсионного возраста. Кроме того, исследования показали неготовность и нежелание работодателей вкладывать инвестиции в решение данной проблемы, особенно в отношении предпенсионеров.

Авторы отмечают, что многочисленные международные исследования инновационных преобразований разных сфер говорят о необходимости «командного мышления». Подавляющее большинство инноваций, научных достижений являются результатом скоординированной, человеческой деятельности или людей, работающих вместе как единое целое. Максимизация эффективности командной работы – это увеличение когнитивного разнообразия [15] (Anshina, 2019). Результаты данных исследований говорят о необходимости привлечения для разработки инновационной продукции работников старшего поколения.

Учитывая общемировые тенденции старения населения, продление пенсионного возраста, по мнению авторов, является экономически обоснованным для страны. Авторы считают, что формирование «цифровой аксиологии» у предпенсионеров должно осуществляться на основе баланса интересов сторон в социально-трудовых отношениях. То есть для извлечения максимальной ценности, которую предпенсионеры могут привнести предприятию, компаниям необходимо провести трансформацию в социально-трудовых отношениях. Авторский подход к формированию «цифровой аксиологии» в рамках трансформации системы социально-трудовых отношений основан на концепции обучения в течение всей жизни и формирования (изменения) ценностей для нескольких поколений. Опираясь на труды Л. Граттон и Э. Скотт, авторы рекомендуют перейти от трехэтапной жизни, состоящей из образования, карьеры и выхода на пенсию, на многоэтапный путь, формируя коммуникативную и аналитическую аксиологию. Сделанные выводы авторов находят подтверждение в прогнозах центра Pew Research Center [16] (Lloyd, 2018) и в исследованиях российских ученых [17] (Stuken, Korzhova, 2019), которые говорят, что наиболее ценными навыками в будущем будут те, которые машины не могут легко воспроизвести, например творчество, критическое мышление, эмоциональный интеллект, адаптируемость и сотрудничество.

Заключение. Таким образом, «цифровая аксиология» предпенсионеров формируется под влиянием соответствующей экономической и политической ситуации, приводящей к изменению цифровой культуры предпенсионеров как условию «существования» на рабочем месте и в социуме. Формирование цифровой аксиологии предпенсионеров определяет их трудовое поведение. Следовательно, можно высказать утверждение о трансформации социально-трудовых отношений, возникающей под влиянием цифровизации. Для успешной реализации данной задачи требуется адаптация предпенсионеров к постоянно меняющимся условиям цифровизации.

В целом исследования показали, что по сравнению с поколением Z и Y у предпенсионеров цифровизация не является одной из базовых ценностей (ценностей-способов), а является очередным изменением окружающей среды, к которому необходимо приспосабливаться и адаптироваться. Соответственно, цифровая аксиология у предпенсионеров находится в стадии формирования.

Для реализации намеченных институциональных реформ в России необходимо продолжать намеченный курс по развитию цифровой грамотности и цифровых навыков, особенно работников предпенсионного возраста, тем самым формируя цифровую аксиологию предпенсионеров.