Финансово-экономическая основа военно-технического сотрудничества России и Африки

Введение

Россия представляет из себя крупного экспортера продукции военного назначения (ПВН), так как отечественные вооружения и военная техника (ВВТ) отличаются современными тактико-техническими характеристиками и достаточно надежны, что определяет их конкурентоспособность на мировом рынке. Отечественный оборонно-промышленный комплекс (ОПК) характеризуется наличием научно-технических разработок высокого уровня и располагает определенным потенциалом для выпуска современной продукции.

Отечественные ВВТ отличаются достаточно длительным жизненным циклом (по некоторым образцам он превышает 40 лет), следовательно, непосредственные экспортные поставками техники включают в себя долгосрочное предоставление целого комплекса услуг в рамках военно-технического сотрудничества (ВТС). В ходе указанных отношений российские эксперты проводят обучение специалистов страны-заказчика, выезжают туда для проведения обслуживания техники и развертыванию необходимой инфраструктуры; более того, российская сторона проводит плановый капительный ремонт и модернизацию поставленных за рубеж ВВТ.

В настоящее время доля России на мировом рынке ВВТ составляет порядка 15% [13] (Repnikov, 2022). Планомерное наращивание оружейных поставок в рамках ВТС с иностранными государствами, включая африканские, позволит получать нашей стране дополнительные доходы, часть из которых, в соответствии с требованиями национального законодательства будет направлена на технологическое переоснащение российского ОПК, что в текущей геополитической ситуации является важной государственной задачей.

Правовой основой ВТС и его историческим регулятором выступает Федеральный закон от 19 июля 1998 г. № 114-ФЗ «О военно-техническом сотрудничестве Российской Федерации с иностранными государствами» (с изменениями и дополнениями). В соответствии с этим нормативно-правовым актом, ВТС определяется как деятельность в сфере международных отношений по разработке, производству, экспорту и импорту ПВН. Помимо ВВТ, в термин ПВН включены различные услуги, интеллектуальная собственность и информация в военно-технической сфере, которые имеют в том числе и свою коммерческую стоимость [13] (Repnikov, 2022).

В этой связи важным аспектом ВТС является формирование надежно действующего в современных реалиях финансово-экономического механизма обеспечения и развития связей России с зарубежными странами [16] (Stepushova, 2024). В качестве ключевых звеньев такого механизма, призванного в том числе нарастить взаимодействие со странами Африканского континента в условиях беспрецедентного санкционного давления на Российскую Федерацию со стороны США и их западных союзников, предлагается рассмотреть следующие элементы.

С точки зрения гарантированного получения прибыли при экспорте современных ВВТ по-прежнему актуальным остаются прямые контракты на поставку специмущества из текущего производства и сопутствующих услуг к нему. Заключение таких сделок, как представляется, целесообразно предлагать только тем африканским странам, руководство которых не поддалось давлению со стороны Запада и не взяло курс за «замораживание» или сворачивание ВТС с РФ. К таким государствам континента безусловно следует отнести Алжир и Египет – крупнейшим африканским покупателям российской ПВН.

На конец 2016 г. общий портфель заказов российского ОПК со странами Африки превышал 21 млрд долл. [14] (RSMD, 2017). По заявлению генерального директора АО «Рособоронэкспорт» А.А. Михеева, в эфире телеканала «Звезда» 09.11.2025 африканский рынок по-прежнему является очень перспективным, и российская компания на него рассчитывает [5] (EADaily, 2025). В настоящий момент отечественный спецэкспортер осуществляет взаимодействие с 46 из 54 стран, что охватывает 90% государств континента. Помимо вышеуказанных стран Северной Африки российской стороной ведется работа с Руандой, Республикой Конго, ДРК, Нигерией, Анголой и др.

В условиях наличия в регионе достаточно значительного числа наименее развитых стран (НРС), обладающих ограниченным военным бюджетом и экономическим потенциалом, возможно полезным для российских субъектов ВТС будет творческое переосмысление опыта Анголы – одной из ярко выраженных НРС на рубеже 90-х годов ХХ в., по оперативной закупке необходимых ВВТ в обстановке упадка национальной экономики, эмбарго со стороны ООН и финансового дефицита [6] (Dyagreteva et al., 2020). НРС – официальный термин, применяемый в рамках ООН к государствам с низким уровнем жизни, слабой экономикой, в которых люди и ресурсы сильно подвержены воздействию стихий. На Африканском континенте расположено наибольшее количество таких государств (33).

Цель исследования – на основе анализа экономического положения в Анголе и Алжире и отношений современной России с этими странами выявить основные направления для расширения экспорта российских вооружений и военной техники в страны Африки, а также установить перспективные направления для углубления иных форм сотрудничества в указанной сфере.

Состояние ангольской экономики в 90-е годы ХХ в.

В период с 1991 по 1994 гг. Ангола переживала серьезные экономические потрясения, обусловленные крахом мировой социалистической системы. Разрыв устоявшихся экономических связей, фактическое прекращение помощи со стороны СССР и других союзников, всплеск внутренней конфронтации привели страну к необходимости существенного увеличения импорта, сокращению экспорта и росту дефицита государственного бюджета, что, в свою очередь, осложнило обслуживание внешней задолженности и привело к нарастанию кредитной зависимости от западных финансовых рынков и как следствие привлечение заемных средств на новых жестких условиях.

Разразившейся в стране кризис был дополнительно отягощен галопирующей инфляцией. В качестве его первоисточников, в ангольских научных кругах выделяют:

· возобновление боевых действий со стороны оппозиции в лице политического движения «Национальный союз за полную независимость Анголы» (União Nacional para a Independência Total de Angola – UNITA) во главе с Жонаса Савимбирезкое, не принявшей результаты прошедших в Анголе в сентябре 1992 г. всеобщих президентских и парламентских выборов;

· отток из Анголы квалифицированных специалистов, представителей социалистического лагеря, вследствие разрыва отношений Луанды с их странами;

· переориентация государств Восточной Европы на сотрудничество с развитыми западными экономиками в ущерб своим африканским связям;

· вынужденный переход самой Анголы на кооперацию с другими государствами на новых для себя рыночных условиях [12] (Oliveryra, 1998).

В 90-е годы прошлого века в структуре ВВП Анголы преобладали разнонаправленные тенденции. В частности, к 1994 г. доля сельского хозяйства понизилась до 16,9% (с 48% в 1980 г.). При этом в аграрном секторе Анголы на тот период было занято около 80% всего населения страны. Доля промышленности хотя и выросла с 23% до 54,4% но была обусловлена ростом исключительно в добывающей её части. Обрабатывающая промышленность и транспорт, наоборот, сократились с 9% до 3,7% [22] (UNCTAD, 2025). С учетом наличия на тот момент в стране неподдающейся точному статучету теневой экономики, а также действиям руководства UNITA, которое, при поддержке США, самостоятельно контролировало главные ангольские алмазодобывающие провинции, статистические данные того периода, по причине качества и способов их сбора, безусловно могут иметь определенные погрешности и неточности. Вместе с тем их динамика достаточно точно отражает стагнацию и нарастающее ухудшение состояния ангольской экономики того времени [12] (Oliveryra, 1998).

Кроме того, непрекращающаяся гражданская война на фоне природных катаклизмов послужила причиной массового исхода сельского населения в столицу Анголы - г. Луанду, а также другие крупные городские агломерации. Сокращение числа перерабатывающих промышленных предприятий, наряду с миграцией жителей деревень и высокими темпами рождаемости стали причиной значительного роста в короткие сроки безработицы в стране.

Падение национального производства товаров первой необходимости вынудило руководство Аноглы наращивать импорт продовольствия и востребованной продукции массового спроса. В начале 90-х годов продовольствие становится основной статьей импорта и закупается преимущественно в Европе и Канаде. В этом период практически все внешнеэкономические связи Луанды переориентируются на США, Португалию, Францию, Бразилию. С бывшими социалистическими странами торговые отношения у Анголы практически отсутствуют, в том числе исходя из рекомендаций МВФ и «Парижского клуба». В частности, доля импорта из КНР выросла на 12%, в то время как удельный вес Франции сократился на 8,2%, Португалии на 9,6%, США на 10,8% [21] (Lazanyuk, 2022). Россия же, благодаря целенаправленной политике подконтрольных Западу финансовых институтов, оказалась фактически выдавленной с ангольского рынка и в 1996-1997 гг. даже не значилась в списке торговых партнеров Анголы.

Источники ангольских валютных поступлений

До 2000 г. основную группу ангольских экспортных товаров составляли преимущественно сырая нефть, газ, алмазы и незначительный объем кофе. При этом нефть давала до 90% всей валютной выручки, а её главный поток – до 83% экспорта шел в индустриально развитые страны где доля США составляла более 50%, что позволяло им в значительной степени влиять на политическую ситуацию в Анголе. Значительный объем зарубежных углеводородных поставок (по 4-6%) осуществлялись в Испанию, Бельгию, Люксембург, Германию, Италию и Францию [12] (Oliveryra, 1998).

В обозначенный период объем добычи «черного золота» составлял около 845 тыс. барр. в день (36,4 млн т в год). По закону о нефти 1978 г., все права на её геологоразведку и извлечение принадлежали национальной государственной компании «Сонангол», которая являлась также единственным концессионером. Все иностранные нефтяные компании, действовавшие в Анголе, передавали в её распоряжение в обязательном порядке 51% акций в нефтегазовом блоке, хотя весь высший управленческий состав оставался иностранным. В Кабинде, основной нефтеносной провинции Анголы, действовали в основном компании из США, такие как «Шеврон», «Галф ойл» и др. В 1994 г. американский энергетический гигант открыл и начал добычу нефти на ангольском шельфе. Вслед за ним к освоению морского дна приступили компании «Аджип», «Элф акитен», «Коноко» и «Тексако». В период с 1997 по 2000 гг. были открыты более 15 месторождений, причём не только в Кабинде. Доходы от экспорта нефти составили в 1999 г. 83% всех поступлений в бюджет (в 1995 г. – 70%). Однако их было явно недостаточно для покрытия расходов на импорт. По заявлению министра нефти Ж.де Васконселуш, добыча нефти к 2003 г. должна была достичь объема в 1,4 млн барр. в день [3] (Materiki).

Отличительной чертой алмазодобывающего сектора Анголы является высокое содержание в разрабатываемых кимберлитовых трубках алмазов ювелирного качества. В 2000 г. добыча сырья для ювелирных украшений составила 5,4 млн каратов, против 600 тыс. каратов для технических целей [19] (Academic). До 2000 г. государственная компания «Андиама» являлась единственным национальным оператором по добыче и экспорту данных драгоценных камней. Она была наделена правом предоставлять концессии иностранным партнерам. При этом реализовывать алмазы на внешний рынок она могла только через южноафриканскую корпорацию «Де Бирс». По оценкам некоторых ангольских исследователей, в условиях гражданской войны «Андиама» оказалась не в состоянии реализовать свои функции.

В отдельные годы на долю UNITA приходилось более 2/3 национальной добычи алмазов, которые сбывались на черном рынке и служили одним из основных источником закупки вооружений и военной техники для данного оппозиционного движения. В 1999 г. руководство «Андиамы» было обвинено в коррупции, что послужило причиной для дальнейшего реформирования алмазной отрасли Анголы и образования впоследствии государственной специализированной компании «Аскори». Пересмотр лицензий на разведку и добычу алмазов позволил привлечь на рынок новые компании, в том числе и из России. В частности, с конца 90-х годов компания «АЛРОСА» разрабатывала кимберлитовую трубку Катока, запасы алмазов которой оценивались в 200-500 млн каратов [3] (Materiki).

Достоверная статистика объемов иностранных инвестиций в экономику Анголы того периода отсутствует. Однако по оценкам посольства США в Луанде, общая сумма американских инвестиций в Анголу составляла примерно 25 млрд долларов. За пределами нефтяной и алмазной отраслей крупнейшим инвестпроектом США в то время считалось строительство компанией «Кока-Кола» завода по производству напитков в г. Бом-Хесусе стоимостью 36 млн долларов.

Особенности финансовой системы Анголы 90-х г.

Для покрытия дефицита бюджета руководство Анголы привлекало внешние заимствования. В 1988 г. сумма внешнего долга страны составляла 5,58 млрд долл.; в 1990 и 1991 гг. ситуация с его обслуживанием, несмотря на полученные отсрочки, была крайне тяжелой – на необходимые выплаты требовалось направить, соответственно 85% и 81% всей экспортной выручки, при этом только на оплату процентов приходилось до 23% [12] (Oliverya, 1998). Выполнение этих обязательств поставило бы национальную экономику на грань выживания и грозило стране реальным голодом. В сложившейся ситуации Анголой были запрошены очередные кредиты, которые она получила от западных стран на новых жестких условиях.

На начало 1991 г. общая сумма внешней задолженности составляла уже 7,21 млрд долл., из которой 36,6% приходилось на заимствования индустриально развитых государств. Доля кредитов бывших социалистических стран составляла 62,6% (из которых ¾ были предоставлены СССР), а различных международных институтов только 0,8% [12] (Oliverya, 1998). При этом, несмотря на мизерный процент последних по всем вопросам внешних заимствований в 90-х годах Луанда должна была руководствоваться предписаниями МВФ и «Парижского клуба». Под давлением Бретон-Вудского финансового института радикально изменилась бюджетная политика Анголы, отменены дотации госпредприятиям, приватизирована часть госсобственности, сокращены расходы на управление, а также осуществлен ряд других крайне непопулярных среди населения мер. Кроме того, были сокращен или временно заморожен ряд инвестиционных проектов. Данные действия правительства безусловно способствовали дальнейшему росту социальной напряженности в обществе.

В 1994 г. сумма ангольского внешнего долга выросла до 11 млрд дол. и в расчете на душу населения составила 1 тыс. долл., что было сопоставимо с аналогичным показателем для РФ, Польши, Словакии, Чехии [12] (Oliverya, 1998). Однако тяжесть внешней задолженности для Анголы была значительно больше поскольку размер ВВП на душу населения в десятки раз отставал от индикатора для стран Восточной Европы.

Методы и способы приобретения Анголой вооружений в условиях санкций

В связи с существенной деградацией политической, военной и гуманитарной ситуации в Анголе Совета Безопасности ООН в 1991 г. и в 1993 г. резолюциями 696 и 864 соответственно ввел эмбарго на поставки вооружений правительству Анголы и повстанческим силам оппозиционной группировки UNITA. Под влиянием санкций значительно сократился экспорт, что повлекло за собой сокращение ВВП, поскольку национальная экономика напрямую зависела то поставок нефти на внешние рынки [20] (Charron et al., 2015).

В 1992 г. запрет на поставки ВВТ официальным ангольским властям был снят. В этой связи президент Анголы Ж.Э. душ Сантуш обратился к руководству Российской Федерации с просьбой оказать содействие в безвозмездной передаче вооружений и военной техники. Однако его обращение о военной помощи было удовлетворено лишь отчасти [8] (Korendyasov, 2023).

В сложившейся ситуации в Луанде предприняли попытки приобретения необходимых ВВТ при помощи различных посреднических структур. С использованием, в том числе «серых» схем ангольцам удалось осуществить масштабные закупки по заниженным ценам боевой техники советского/российского производства из наличия вооруженных сил стран Восточной Европы и СНГ. В частности, в 1993 г. из Белоруссии в Анголу была поставлена 21 бронемашина БМП-1, из Болгарии - 29 БМП-1 и 24 танка Т-62, из Чехии - 7 БМП-2, из Польши (1994-1995 гг.) - 52 БМП-2, из Словакии - 9 БТР и т.д. [7] (Duykov). В 1993-1994 гг. при участии российских частных бизнес структур в Луанду были отгружены 30 танков Т-62, 169 БМП-1 и 130 мм пушки М-46 в количестве 14 единиц [8] (Korendyasov, 2023).

Как отмечал в своих мемуарах действующий на тот момент Посол Анголы в России Р. Монтейру: «Оружие было российского производства и покупалось через посредников. В момент обострения боевых действий нас мало волновало, через кого проводились эти операции» [7] (Duykov).

Кроме того, по данным французских правоохранительных органов, с 1993 по 1998 гг. в Анголе в обход санкций Совета Безопасности ООН при участии французского бизнесмена алжирского происхождения Пьера Фальконе и израильского миллиардера, выходца из СССР, Аркадия Гайдамака было поставлено в общей сложности 420 танков, 150 тысяч артиллерийских снарядов, 170 тыс. противопехотных мин, 12 вертолетов и 6 военных кораблей на общую сумму около 790 млн долл. Соответствующие платежи осуществлялись через компании в Париже, Женеве и Телль-Авиве на счета оффшорных фирм в Монако, на Виргинских островах и на острове Джерси.

По версии французского следствия, ВВТ предназначались для правительственных войск и поступали из бывшего СССР и стран Восточной Европы. Оплата за него производилась встречными поставками нефти и газа [11] (Nikolsky, 2009). По данным Стокгольмского международного института исследований проблем мира (SIPRI), c 2000 по 2013 гг. Молдова также поставила в Анголу продукции военного назначения советского производства на 200 млн долл. [8] (Korendyasov, 2023).

Исходя из специфики африканского рынка ВВТ на текущий момент, к которому следует отнести прежде всего наличие 32 НРС (по данным ООН на декабрь 2024 г.) с низким уровнем платежеспособности, стремление государств региона нарастить свой военный потенциал за счет приобретения в первую очередь недорогих, но достаточно эффективных средств вооружений, а также активного санкционного противодействия западными державами поступательному развитию российско-африканского ВТС и агрессивной конкуренции со стороны поставщиков из КНР, Турции и ОАЭ, «ангольский опыт», как представляется, возможно применить путем предложения стратегическим союзникам России (например Белоруссии и Казахстану) содействие в организации коммерческих поставок странам континента ПВН производства РФ из наличия национальных вооруженных сил (с достаточным остаточным ресурсом) взамен на их обязательства по закупке новых российских образцов ВВТ. Очевидно, что такой подход свел бы к минимуму угрозу наложения со стороны США и их союзников «вторичных» санкций на военно-политическое руководство африканских государств, а также повысил бы общую конкурентоспособность отечественных вооружений на данном региональном рынке.

За период с 2000 по 2013 гг., по оценкам некоторых отечественных исследователей, в страны Африки южнее Сахары (АЮС) экспортировано российских ВВТ на сумму порядка 13,5 млрд долл. (в том числе 244 млн - в 2000 г. и 717 млн - в 2013 г.). Дополнительно в 2013-2014 гг. были подписаны контракты с Нигерией на поставку шести вертолетов типа Ми-35 и шести – Ми-17, а также с Намибией на закупку стрелкового оружия, минометов, автотехники и боеприпасов [8] (Korendyasov, 2023).

Созданный таким образом задел также целесообразно рассматривать в качестве одного из ключевых элементов финансово-экономического механизма развития ВТС с Африканским континентом. В частности, помимо поставки необходимых запасных частей новой точкой роста здесь могла бы стать разработка для африканских вооруженных сил программ модернизации имеющихся у них ВВТ советского/российского производства с учетом опыта применения аналогичной техники в ходе проведения специальной военной операции (СВО) России на Украине. Эффективное освещение в медиапространстве успешных конструкторских доработок отечественных ВВТ по результатам её боевой эксплуатации вызывает все больший интерес со стороны военного руководства африканских силовых структур. В частности, в своем интервью телеканалу RT в июле 2023 г. генеральный директор АО «Рособоронэкспорт» А. Михеев подчеркнул, что интерес к российскому вооружению со стороны африканских и арабских стран повысило его успешное применение в ходе СВО [4] (Baburin, 2023).

Современные формы взаимодействия РФ с африканским заказчиком

Значительным коммерческим потенциалом в работе на африканском направлении обладает и подход по списанию российского внешнего долга с перенаправлением обязательств иностранного партнера в новые инвестиционные проекты, в том числе в сфере ВТС. Данная схема уже успешно апробирована в работе с отдельными африканскими государствами. В частности, в 2006 г. с Алжиром было подписано межправительственное соглашение о списании госдолга на сумму свыше 4,7 млрд долл. [15]. В качестве ответной меры эта страна взяла обязательство закупить в РФ на аналогичную сумму ВВТ. По результатам проведенных двусторонних переговоров с МНО Алжира, по заявлению главы ФГУП «Рособоронэкспорт» С.В. Чемезова, было подписано пакетное соглашение на комплексную поставку отечественных ВВТ, включавшую самолеты Як-130, МиГ-29СМТ и Су-30, системы ПВО С-300ПМУ2 «Фаворит», танки Т-90С/СК и другое специмущество. При этом стоимость законтрактованной ПВН составила 7,5 млрд долл. [2] (Azmin, 2006).

Экономика Алжира 2000-х годов

По мировым масштабам Алжирская Народная Демократическая Республика (АНДР) относится к развивающимся странам среднего уровня экономического развития. Вместе с тем, по африканским меркам, её экономический потенциал, в силу наличия значительных запасов энергоресурсов, развитой инфраструктуры их добычи и транспортировки чрезвычайно высок.

Начало 2000-х г. характеризуется оживлением хозяйственной деятельности в стране, прежде всего за счет стабилизации внутриполитической ситуации, благодаря взятому президентом А. Бутефликой курсу на национальное примирение и активную интеграцию представителей различных радикальных исламистских течений в мирную жизнь. Кроме того, этому в значительной мере способствовали высокие мировые цены на газ и нефть. Благодаря «углеводородному буму» 2002-2008 гг. среднегодовые темпы роста ВВП АНДР составили более 4%, ВВП по ППС – 7,2%, ВВП на душу населения поднялось с 9085 до 12267 долл. (Таблица). Алжир, опередил по интенсивности экономического развития соседние страны Магриба и поднялся с 48 на 36 место в мировом рейтинге.

Экономический рост почти полностью определялся динамикой развития национального нефтегазового сектора. Его доля в ВВП за указанный промежуток времени увеличилась с 35,2% до 43,8%. Доход от углеводородов доходил до 97% в структуре экспорта. К 2013 г. Алжир с объемом добычи природного газа в 79 млрд м3 вышел на первое место в Африке. При этом до 80% добычи обеспечивало месторождение Хасси Рмель (вилайя Лагуат). На экспорт было поставлено около 43 млрд. м3 голубого топлива. Из них в Испанию – 34%, Италию – 27%, Францию – 12%, Турцию – 9%. Доставка газа европейским пользователям осуществлялась по газопроводам: Транссредиземноморскому им. Э. Маттеи (две ветки проложены по дну Средиземного моря в Италию; пропускная способность 30,2 млрд. м3), «Магриб – Европа» (через Гибралтарский пролив в Испанию; 12 млрд. м3) и «Медгаз» (по морскому дну в Испанию; 8 млрд. м3). Также поставки осуществлялась в сжиженном виде морским транспортом (15 млрд. м3). Заводы по сжижению природного газа действуют в морских портах городов Арзев и Скикда [18].

К 2013 г. АНДР также вышла на третье место на континенте по добыче сырой нефти. Из извлеченных 69 млн т. «черного золота» иностранным потребителям было отгружено 32 млн т. Основные поставки также приходились на ЕС – 72%. США и Канада импортировали 18% данного сырья. Два крупнейших в стране НПЗ в г. Скикде мощность 15 и 5 млн. т нефти в год соответственно, специализировались на отгрузках в США, Бразилию и др. страны [18].

С учетом ярко выраженной специфики алжирской экономики подавляющая доля прямых иностранных инвестиций (ПИИ) вкладывалась в добычу полезных ископаемых и на 2012 г. ПИИ составили 2,3 млрд. долл. В качестве основных «спонсоров» АНДР выступали арабские страны с общей долей инвестиций в 78,5%, из которых Катару принадлежало 74,3%. Вклад в ПИИ со стороны стран Европы – основного потребителя алжирских углеводородов составлял скромные 11,1%, а государств Восточной Азии - 9,7%. В 2005 г. Алжир ратифицировал Соглашение об ассоциированном членстве с ЕС, а в 2009 г. стал членом Арабской зоны свободной торговли. В период с 2001 по 2007 гг. общая стоимость поставленного Алжиром на экспорт углеводородного топлива составила около 250 млрд долл. Увеличение доходов при этом происходило по нарастающей. Если в 2001 г. они составили только около 20 млрд долл., то в 2007 г. их сумма достигла уже около 60 млрд долл. [10] (Mokhov, 2009).

Алжирские нефтяная и газовая отрасль с 1971 г. находится под контролем государства. В 2000-х годах она обеспечила до 95% валютных поступлений в страну и около 2/3 доходов госбюджета. Добычу, транспортировку, переработку и экспорт всех углеводородов полностью контролирует государственная компания «Sonatrach» («Société Nationale pour la Recherche, la Production, le Transport, la Transformation, et la Commercialisation des Hydrocarbures», которая была основана в 1963 г.

Для экономики Алжира периода 2002-2010 гг. характерны кардинальные макроэкономической трансформации: благодаря многолетнему росту цен на нефть были накоплены рекордные золотовалютные резервы, практически полностью погашен внешний долг и запущены масштабные социальные и инфраструктурные проекты. Вместе с тем, ключевая структурная проблема, гиперзависимость от углеводородного сектора, не была решена. Накануне международного валютно-финансового кризиса 2008 г., по данным Международного валютного фонда, Алжир, по объему золотовалютных запасов в 136 млрд долл. (173,6 т.) вышел на первое место в Африке и 17-е в мире [10] (Mokhov, 2009).

При этом дополнительные валютные доходы от реализации углеводородов (которые составляли разницу между стоимостью нефти заложенный в государственный бюджет, в 2009 г. 37 долл. за барр. и международной ценой в 147 долл. за барр. в июле 2008 г.), были накоплены в специальном Фонде по управлению доходами (ФУД) (аналог российского стабилизационного фонда). По заявлению председателя алжирского Центробанка М.Лаксаси, в ведении которого находятся средства ФУД, в конце 2008 г. резервы Фонда оценивались в 57,8 млрд долл.

Таблица 1

Основные макроэкономические показатели Алжира

Твердый курс руководства АНДР на урегулирование международных долговых обязательств в условиях благоприятной валютно-финансовой конъюнктуры, и в этой связи своевременная инициатива российской стороны по списанию Алжиру «советского госдолга» в обмен на коммерческие поставки ВВТ фактически создала новый финансовый инструмент продвижения своих военно-политических интересов, востребованный со стороны лидеров африканских государств.

Как заявил в интервью ТАСС по итогам первой министерской конференции форума партнерства Россия – Африка, состоявшейся в Сочи в ноябре 2024 г., спецпредставитель президента РФ по Ближнему Востоку и странам Африки М. Богданов В общей сложности за последние годы Россия списала африканским странам долги на сумму около 20 млрд долл. По словам заместителя министра иностранных дел РФ, в нашей стране разработана программа рефинансирования, позволяющая перефокусировать долги на проекты развития. При этом не исключается, что при повышенном интересе со стороны африканцев к отечественным ВВТ в указанные проекты войдут предложения и в области обороны [16] (Stepushova, 2024).

К актуальным тенденциям в финансовом обеспечении ВТС со странами АЮС, имеющим сегодня важное значение, следует отнести и доступ российских экономических операторов к разработке месторождений и добыче полезных ископаемых «чёрного континента», а также оплату российской продукции встречными поставками сырья, имеющим международную биржевую котировку. В частности, по данным западных источников, в обмен на поддержку в области безопасности Россия получила доступ к золоту и алмазам в ЦАР, кобальту в Конго, хромиту на Мадагаскаре, урану в Намибии и Нигере, платине и алмазам в Зимбабве. [11] В ЦАР Россия договорилась о разработке золотого месторождения Ндассима в обмен на оказание российскими военными инструкторами соответствующей помощи в подготовке местных военнослужащих и поставке необходимых ВВТ [17].

В условиях распространения угроз терроризма в районе Сахеля и Гвинейского залива особую потребность военно-политическое руководство стран данного субрегиона испытывает в квалифицированных военных инструкторах и услугах частных военных компаний (ЧВК), преимущественно из России, не отягощённой колониальным прошлым и традиционно дружественной африканским элитам. Так, подразделения Африканского корпуса минобороны России и ЧВК действуют в таких странах, как Мали, ЦАР, Нигер и Буркина-Фасо, оказывая инструкторскую помощь и укрепляя внутреннюю безопасность [9] (Mararov, 2025). В частности, согласно публикациям американского издания Strategy Page 2021 г., Бамако намерено ежемесячно выделять 10,8 млн долл. на содержание тысячи российских военных инструкторов «группы Вагнер» [1] (Topwar, 2021).

Заключение

Перечисленный инструментарий финансово-экономического механизма развития ВТС России с африканскими государствами является далеко не исчерпывающим. В условиях фактического отсутствия у российских банковских структур доступа к дешевым кредитным средствам, в том числе западным пока не представляется возможным предложить конкурентоспособные финансовые продукты. Вместе с тем, умелое задействование российскими компетентными ведомствами в работе на африканском направлении имеющихся финансовых инструментов, в том числе приведенных выше при создании единого информационно-координационном центре позволит обеспечить и значительно укрепить российское присутствие на оружейном рынке данного континента.