Современные тенденции мировой макроэкономики: анализ ключевых показателей и их влияния на экономику Узбекистана

Введение

Современная макроэкономика характеризуется рядом глобальных тенденций, которые оказывают значительное влияние на экономические процессы в государствах мира, особенно в развивающихся странах. Эти тренды включают состояние налогового бремени, динамику торгового и платежного баланса, государственного долга, санкционные, а также начавшиеся недавно тарифные войны, рост военных расходов и другие важные изменения. Все эти факторы имеют непосредственное значение для развивающихся стран, в том числе для Узбекистана, стремящихся к полноценной интеграции в мировую экономику.

Динамика ключевых макроэкономических показателей в последние годы сопровождается высокой волатильностью. Замедление роста ВВП в развитых странах компенсируется умеренным восстановлением в развивающихся экономиках. Инфляция, достигшая пиков в 2022 году, начала стабилизироваться благодаря общему ужесточению монетарной политики после пандемии.

Динамика ключевых макроэкономических показателей за 2015–2024 годы приведена в таблицах 1 и 2.

Таблица 1.

Динамика ВВП (реальный рост, %)

Источник: Составлено автором.

Таблица 2.

Уровень инфляции (%)

Источник: Составлено автором.

Узбекистан, исторически являясь геополитическим и геоэкономическим ядром Центральной Азии, активно интегрируется в мировую экономику, что делает его уязвимым к таким глобальным трендам, как замедление мировой торговли и протекционизм, ослабление доллара, рост неравенства доходов, санкционные и тарифные войны, увеличение военных расходов государств, пересмотр целей по декарбонизации и др. Рассмотрим динамику этих процессов, как эти тренды могут повлиять на экономику Узбекистана.

1. Фундаментальные тренды развития мировой экономики

1.1.Большое налоговое бремя ведущих экономик мира

Глобализация трансформирует архитектуру мировой экономики, вовлекая национальные хозяйства в плотную сеть взаимозависимостей. Ключевым фактором интеграции выступает международная мобильность капитала, рабочей силы и технологий, что формирует единое экономическое пространство с трансграничным влиянием национальной политики, важнейшей из которой является налоговая политика.

Налоговые и тарифные системы развитых стран играют системообразующую роль в формировании глобальных фискальных стандартов. Данные по налогообложению развитых стран в 2023 году приведены таблице 3. Через ставки корпоративного налога, соглашения об избежании двойного налогообложения, тарифы и трансфертное ценообразование они задают ориентиры, на которые вынуждены реагировать развивающиеся экономики. Налоги и тарифы становятся не только источником дохода, но и инструментом экономической дипломатии.

Факторы, влияющие на налоговую политику развитых государств — социальные и экономические обязательства государства, политическая конъюнктура, экономическая цикличность, международные обязательства, рекомендации глобальных институтов (Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), Международного валютного фонда (МВФ), Всемирного банка (ВБ) — определяют вектор фискального давления на менее устойчивые экономики. Эти воздействия проявляются в ограничении пространства для самостоятельного налогового маневра и формировании асимметричной конкурентной среды.

Таблица 3.

Налоговое бремя ведущих экономик мира на 2024 год

Источник: Составлено автором.

Особую значимость приобретает феномен налоговой конкуренции. Стремление стран к снижению корпоративных ставок ради привлечения капитала оказывает давление на развивающиеся государства, вынуждая их вступать в фискальную гонку, что порой приводит к эрозии налоговой базы, снижению государственных доходов и снижению долгосрочного потенциала устойчивого развития.

Таким образом, в условиях глобализации налоговая и тарифная политика выходит за рамки национального суверенитета и становится элементом международной экономической стратегии, формируя новую модель глобального перераспределения финансовых ресурсов и экономического влияния.

В целом, на наш взгляд, налоговое бремя в развитых западных экономиках завышено, суммарные налоговые изъятия и социальные обязательства избыточны. Данные налоговые ставки были приняты в период золотого века экономик стран Запада. Если в 1993 году на долю США, ЕС и Канады приходилось более 61,6%, а на страны Азии (без Японии и Южной Кореи) – 6,9% ВВП мира в номинальном выражении, то за последующие годы был отмечен значительный подъём экономик азиатских стран, и в 2024-м году их доля (без Японии и Южной Кореи) увеличилась до 28,3%, а доля западных стран снизилась до 45,7%.

Соответственно, относительно мирового ВВП экономики развитых стран Запада с трудом справляются с имеющимся налоговым бременем и вынуждены системно прибегать к заимствованиям для сохранения некоторого уровня устойчивости. Нужно понимать, что избыточное налоговое бремя сокращает финансовые ресурсы для инвестиций, модернизации экономики и роста промышленного производства, уменьшает номинальные и реальные доходы населения и во многом стабильно низкие темпы роста экономики развитых стран Запада и Востока в последние десятилетия на наш взгляд напрямую связаны с непомерно высокими налоговыми изъятиями из ВВП.

Однако, пока кроме администрации Д.Трампа ни одна страна не проявила политическую волю и не взяла на себя обязательства по снижению налогового бремени и сокращению бюджетных расходов, что крайне негативно влияет на экономическое развитие и увеличивает тяжесть бремени на потребителей и населения.

1.2. Большой государственный долг как следствие несбалансированности бюджета развитых стран

Как следствие роста бюджетных расходов и несбалансированности госбюджета в части доходов и расходов в ведущих западных странах происходит увеличение государственного долга, который стал системным вызовом для развитых экономик. По данным МВФ, показатели достигли исторических максимумов: США — свыше 120% ВВП, Япония — более 250%, Евросоюз — около 90% в среднем (см. табл. 4) и источники их погашения не определены даже в отдаленной перспективе. Причинами наряду с внешними факторами стали:

- пандемийное фискальное стимулирование, рост социальных, а в последнее время и военных расходов, а также ужесточение монетарной политики, которое стало одним из ключевых факторов ускоренного роста государственного долга в постпандемийный период. Причины данного явления заключаются в следующем:

- сохраняющийся структурный дефицит. В условиях ограниченного налогового потенциала и инерционного характера бюджетных расходов (заработная плата, пенсии, пособия, здравоохранение, образование, региональные трансферты), рост ставок не сопровождается пропорциональным сокращением дефицита;

- снижение темпов экономической активности. Ужесточение денежно-кредитных условий оказывает дестимулирующее воздействие на инвестиционный и потребительский спрос, что ведёт к замедлению ВВП и снижению налоговых поступлений;

- рост стоимости заимствований. В связи с тем, что повышение процентных ставок увеличивает стоимость как новых выпусков долговых обязательств, так и обслуживания ранее накопленного долга, особенно в странах с высокой долей краткосрочных бумаг в структуре заимствований;

- сокращение монетарной поддержки. Отказ центральных банков от политики активного выкупа суверенных долговых бумаг увеличил зависимость казначейств от рыночных инвесторов, что способствовало росту доходностей по новым выпускам и, соответственно, удорожанию долга;

- фундаментальные демографические и фискальные дисбалансы. Старение населения, а также рост обязательств по социальным программам, в совокупности с наследием пандемийного бюджетного стимулирования, обостряют долговую устойчивость даже при умеренном росте процентных ставок;

- рост военных расходов, связанных с войной в Украине и рост напряженности и противостояния стран Запада и Юга на Ближнем Востоке ив Юго-Восточной Азии.

Фискальные пакеты в ответ на COVID-19 привели к резкому увеличению бюджетных дефицитов. Расходы на субсидии, прямые выплаты и поддержку бизнеса временно смягчили шок, но обострили долговую динамику. Одновременно нарастают затраты на оборону и социальное обеспечение — политически чувствительные статьи, не подлежащие быстрой оптимизации.

Таблица 4.

Государственный долг в развитых странах (% от ВВП)

Цикл повышения процентных ставок, инициированный ведущими ЦБ, резко увеличил стоимость обслуживания долга. Это, в свою очередь, усиливает давление на бюджеты, ограничивает пространство для новых фискальных манёвров и поднимает риски утраты контроля над долговыми траекториями.

Несбалансированность бюджета

Современные развитые экономики всё чаще сталкиваются с устойчивым значительным бюджетным дисбалансом, угрожающим долгосрочной финансовой стабильности. По данным за 2023 год, дефицит федерального бюджета США составил около 6% ВВП, в Великобритании — 5,2%, в Японии — более 7% (см. табл. 5) при максимально допустимых 3% от ВВП согласно Маастрихтским критериям. Эти цифры отражают не случайные колебания, а системные перекосы в государственном управлении доходами и расходами. В числе ключевых причин — рост социальных обязательств, увеличение оборонных и климатических расходов, а также ограниченность налоговой базы в условиях экономического замедления.

Таблица 5.

Дефицит государственного бюджета (% от ВВП)

Источник: Составлено автором.

Такое хроническое несоответствие между доходами и расходами формирует устойчивые фискальные риски. Повышенные процентные ставки усугубляют ситуацию, увеличивая стоимость обслуживания государственного долга. Как следствие, возрастает давление на валютные курсы, рынки капитала и бюджетные приоритеты. В перспективе это может привести к вынужденной фискальной консолидации — срезанию расходов, увеличению налогов или структурным реформам, зачастую непопулярным, социально чувствительным и политически опасным.

1.3. Дефицит торгового и платежного баланса

Страны с крупнейшими экономиками, такие как США, Великобритания и Канада, демонстрируют устойчивое отрицательное сальдо текущего счёта (таблица 6). В случае США оно превышает 3% ВВП. Ослабление экспортной конкурентоспособности, рост зависимости от импорта, особенно в энергетике и промышленности, а также волатильность валютных курсов лишь усиливают это явление.

Таблица 6.

Сальдо текущего счёта (% от ВВП)

Таблица 7.

Торговый баланс (% от ВВП)

Дефицит платёжного баланса повышает уязвимость к внешним шокам, заставляя экономики полагаться на приток портфельного и долгового капитала. Такая зависимость превращает финансовую устойчивость в заложницу глобальной конъюнктуры. Особенно остро эта проблема ощущается в развивающихся странах, где рост ставок в развитых в экономическом отношении странах провоцирует отток капитала, валютные колебания и снижение инвестиционной привлекательности.

Таким образом, сочетание бюджетного, внешнеторгового и платежного так называемого «тройного дефицита» становится не только макроэкономическим вызовом, но и тестом на эффективность экономической политики, способность адаптироваться к меняющимся глобальным условиям и сохранять устойчивость в долгосрочной перспективе.

В странах G7 торговый баланс – лишь одна часть более широкой картины текущего счёта. Хотя большинство стран имеют торговый дефицит, положительные сальдо по инвестиционным доходам и услугам частично компенсируют его. Это отражает специфику развитых экономик: они экспортируют капитал и услуги, получая устойчивый доход, который в определенной степени уравновешивает дисбаланс внешнеторговых потоков. Германия и Япония, обладающие мощной экспортоориентированной промышленной базой, остаются исключениями, полагаясь преимущественно на экспорт товаров и технологий.

1.4. Рост неравенства доходов

Мир быстрыми темпами катится к новому витку опасного социального расслоения. По данным Oxfam, 90% стран сегодня проводят политику, которая лишь усиливает экономическое неравенство. Четыре из пяти государств урезают расходы на здравоохранение, образование и соцподдержку. Девять из десяти — наступают на трудовые права и тормозят рост минимальной зарплаты (таблица 8).

Таблица 8.

Индекс Джини (неравенства доходов) по странам

Причины лежат на поверхности: макроэкономические дисбалансы, геополитическая нестабильность, конфликты и гонка вооружений буквально «высасывают» деньги из социальной сферы. Только в 2024 году доходное неравенство уже выросло в более чем половине стран мира.

Допустимым показателем коэффициента Джини обычно считается значение до 0,4, поскольку при превышении этого порога неравенство может начать вызывать социальное напряжение и экономические проблемы (снижение потребительского спроса, социальные протесты, политическая нестабильность и т.д.).

За последние два десятилетия в большинстве стран наблюдается усиление дифференциации доходов между различными социальными группами. Индекс Джини, отражающий степень неравенства, либо остаётся стабильно высоким, либо ещё и растёт. Причины включают: рост доли капитала в доходах относительно труда, технологическую автоматизацию, концентрацию богатства в руках узкого круга владельцев цифровых и финансовых активов, низкую прогрессивность налоговых систем.

Согласно последнему отчёту Oxfam, опубликованному в сентябре 2024 года, самые богатые 1% населения мира владеют 43% всех финансовых активов. Это означает, что эта небольшая группа людей контролирует практически половину всех финансовых ресурсов, находящихся в обращении.

По данным Федерального резерва США на 2023 год:

· 1% самых богатых американцев владеют 32-35% общего личного богатства страны;

· Топ-10% населения контролируют порядка 70% всех активов и состояния.

· Остальные 90% населения делят между собой менее 30% богатства.

Следует отметить, что по состоянию на 2023 год 10% семей владеют 67% общего богатства США, в то время как 50% семей владеют лишь 2,5%.

При этом несмотря на то, что страны Глобального Юга (развивающиеся страны) составляют 79% мирового населения, им принадлежит лишь 31% мирового богатства. Это подчёркивает глубокие различия в распределении богатства между регионами мира [11].

Эти данные подтверждают тенденцию к увеличению концентрации богатства в руках небольшой группы сверхбогатых людей, что способствует росту экономического неравенства и концентрации власти в глобальной экономике.

Неравенство доходов — не только экономическая, но и социально-политическая проблема, которая подрывает стабильность и устойчивость общества, создает взрывоопасную базу для социальных конфликтов, примером которого является так называемое дело Джорджа Флойда, приведшее к беспрецедентным социальным протестам и волнениям в США в 2020 году. Решение требует системных усилий в сфере налогообложения, социальной защиты, образования, здравоохранения и инфраструктуры.

2. Новые тренды развития мировой экономики

2.1. Тарифные войны

Тарифная политика, начатая администрацией Дональда Трампа, стала поворотным моментом в мировой торговле, инициировав широкомасштабную торговую войну, прежде всего с Китаем, и обозначив сдвиг от глобализма к экономическому протекционизму.Под лозунгом «America First» США активизировали кардинальное повышение импортных пошлин, пересмотр торговых соглашений, направленных на защиту стратегических отраслей экономики.

Цели были чётко обозначены: сократить торговый дефицит, вернуть производства на родину, защитить внутренний рынок, восстановить утраченные рабочие места, увеличить налоговую базу и сократить дефицит госбюджета, торгового и платежного баланса. Приоритет отдан секторам с высокой политической и экономической чувствительностью — металлургия, машиностроение, телекоммуникации, фармацевтика.

Политика, реализуемая администрацией Д. Трампа в целях сокращения бюджетного, торгового и платежного дефицита США и создания новых рабочих мест, в целом правильная и полностью соотносится с задачей достижения макроэкономической устойчивости. Её авторы полагают, что позволит увеличить темпы роста экономики, повысить занятость населения, снизить дефицит торгового и платежного балансов, увеличить доходы населения и государственного бюджета. Однако выбранные механизмы реализации, преимущественно опирающиеся на жесткие протекционистские меры и применение тарифных ограничений, представляются экономически неоправданными и сопряжены с существенными рисками как для национальной экономики, так и для глобальной торговой и экономической системы в целом.

Введение широкомасштабных импортных пошлин вступает в противоречие с устоявшимися положениями экономической теории, восходящими к работам Адама Смита, согласно которым свободная торговля является необходимым условием эффективного распределения ресурсов. Протекционизм, в особенности в формах, предполагающих агрессивное тарифное давление, искажает глобальные производственные цепочки, повышает издержки для конечных потребителей и индустриальных производителей, а также провоцирует ответные меры со стороны торговых партнеров, тем самым подрывая устойчивость международных экономических связей.

Идея реиндустриализации США путём принуждения иностранных и американских компаний к размещению производств на территории страны посредством тарифного давления не выдерживает критики с позиций экономической эффективности. Современные производственные процессы, будучи фрагментированы и распределены на глобальном уровне, обусловлены объективными экономическими параметрами, включая налоговую нагрузку, себестоимость, инфраструктурную доступность и наличие недорогих и высококвалифицированных трудовых ресурсов. Иллюстрацией служит пример мобильного телефона, производство которого в США, по данным аналитического центра Wedbush, обходилось бы примерно в 3,5 раза дороже, чем при размещении производственных мощностей в Китае, Индии или Вьетнаме. Соответственно при производстве автомобилей, стоимость каждого автомобиля возросла бы от 4 до 10 тысяч долл. США.

Несмотря на отдельные негативные последствия глобализации, такие как сокращение рабочих мест в традиционных отраслях, она в совокупности принесла США значительные выгоды — от устойчивого доступа к дешевым товарам массового спроса до укрепления позиций транснационального бизнеса, большая часть которого имеет американское происхождение. Преобладание американских корпораций среди крупнейших мировых компаний по рыночной капитализации подтверждает выгодоприобретательную роль США в условиях глобальной экономики.

Фискальные ожидания администрации Трампа относительно значительных бюджетных поступлений от импортных пошлин являются методологически ошибочными. В действительности, экономическое бремя этих мер перекладывается на конечных потребителей и бизнес США, что ведёт к росту инфляционного давления, снижению доходов и покупательной способности населения, снижению деловой активности и, в конечном итоге, к потенциальной макроэкономической дестабилизации. Указанные последствия включают рост безработицы, стагнацию на фондовом рынке и падение цен на сырьевые товары, что влечёт за собой системные риски как для США и всей глобальной экономики с одной стороны, так и особенно для ресурсозависимых экономик с другой.

В целом, представляется маловероятным, что ожидания Дональда Трампа в отношении реиндустриализации экономики США будут реализованы в полной мере. Основными причинами этого являются следующие факторы:

1. Высокое налоговое бремя. Налоговая нагрузка на бизнес в США остаётся значительной и более высокой, чем в развивающихся странах, что снижает привлекательность страны в качестве площадки для размещения производств.

2. Рост себестоимости производства. Производственная деятельность в США сопровождается значительными издержками — прежде всего, в связи с высокими затратами на рабочую силу (МРОТ в США от $7,25 [7] до $18,69 в час [12], Китае - $3,7 в час [2], Индии - $0,88 в час [10] и во Вьетнаме - $0,94 в час [13]), энергоносители и соблюдение экологических стандартов, что делает себестоимость продукции, произведённую в США по полному циклу, менее конкурентоспособной по сравнению с товарами, произведёнными в развивающихся странах.

3. Дефицит квалифицированных кадров. Массовая деиндустриализация, имевшая место в предыдущие десятилетия, привела к утрате ключевых производственных компетенций. Восстановление необходимых трудовых навыков требует значительного времени и существенных инвестиций в систему образования и профессиональной переподготовки.

4. Высокая стоимость релокации производств. Перенос производственных мощностей из-за рубежа на территорию США сопряжён согромными затратами, что ставит под вопрос экономическую целесообразность подобных инициатив.

5. Смена приоритетов в экономике. В последние десятилетия американская экономика сместила фокус с традиционной промышленности на финансовый и высокотехнологический секторы, в первую очередь цифровых технологий (IT) и искусственного интеллекта (AI), обладающие значительно более высокой рентабельностью. Это делает возвращение к индустриальной модели менее привлекательным с точки зрения инвесторов и бизнеса.

6. Ограниченная государственная поддержка промышленного сектора. В отличие от государств, последовательно и активно поддерживающих промышленное производство, США характеризуются менее стабильной и фрагментарной системой стимулирования реального сектора экономики.

7. Политическая непредсказуемость и ограниченный временной горизонт администрации Д.Трампа. Реиндустриализация требует долгосрочной, последовательной и стратегически ориентированной государственной политики хотя бы на 10-15 лет. Однако ограниченный срок пребывания Трампа у власти и отсутствие гарантии преемственности в случае смены администрации создают высокие политические риски. Вероятность того, что демократическая администрация, пришедшая к власти после окончания президентского срока Трампа в 2028 году, а возможно и раньше, в результате промежуточных выборов в Конгресс США в ноябре 2026 года, свернёт или значительно ослабит его инициативы, снижает уверенность бизнеса. Это делает вложения в реиндустриализацию менее привлекательными и весьма сомнительными для крупных инвесторов, ориентированных на долгосрочную перспективу.

2.2. Рост фактических военных расходов из-за войны в Украине и напряжённости на Ближнем Востоке.

Война в Украине оказала значительное влияние на экономические показатели стран, особенно в Европе и Северной Америке, с резким увеличением государственных расходов на оборону (таблица 9). Это также связано с изменениями в стратегическом контексте международных отношений, укреплением военных альянсов и усилением геополитической напряжённости.

Война в Украине оказала серьёзное влияние на экономическую ситуацию в Европе и США, что привело к увеличению военных расходов, особенно среди стран НАТО. Европейские страны, такие как Германия, Франция и Великобритания, объявили о значительном увеличении бюджета на оборону. Германия утвердила план на 100 миллиардов евро для укрепления своей армии и модернизации вооружений. ЕС принял беспрецедентный пакет укрепления обороноспособности на 150 млрд. евро. В то же время США также резко увеличили расходы на оборону, что связано с усилением военно-политического противостояния с КНР в Юго-Восточной Азии и настойчиво требует от остальных стран членов НАТО доведение их расходов на оборону до 5% от ВВП.

Предполагается, что данный тренд будет продолжать своё влияние по причине неопределённой позиции США в финансировании НАТО на фоне продолжающегося российско-украинского кризиса, и отсутствии мотива для администрации Трампа в финансировании данного альянса.

При этом требование Трампа о перераспределения оборонной нагрузки внутри НАТО в пользу европейских союзников США представляется вполне обоснованным. Население европейских стран НАТО без учета США и Канады составляет около 600 млн человек [6] при доле в мировом номинальном ВВП порядка 19% (по состоянию на 2024 год без США и Канады), тогда как население России, считающейся главной угрозой для европейских стран НАТО – 146 млн [8], при доле в глобальном ВВП около 1,8%. Несоразмерность ресурсов позволяет заключить, что европейские государства обладают достаточным потенциалом для самостоятельного обеспечения собственной безопасности в рамках альянса.

Несмотря на то, что на определённом этапе рост военных расходов и военных заказов будет стимулировать рост экономик стран Запада, в последствии он приводит к перераспределению бюджета в пользу обороны, что может сдерживать расходы на социальные программы и инфраструктурные проекты. Увеличение военных расходов в странах НАТО и других участниках конфликта оказывает давление на национальные бюджеты и перераспределяет ресурсы в сторону военной сферы. Это создает риски для долгосрочного экономического роста, поскольку значительная часть средств, которые могли бы быть использованы для инвестиций в инновации, образование и социальную сферу, направляется на производство вооружений и укрепление обороноспособности. Инвестиции в оборонный сектор, за исключением экспорта военной продукции, не создают новой добавленной стоимости и в средне- и долгосрочной перспективе не выступают устойчивым фактором экономического роста.

Таблица 9.

Военные расходы по странам (млрд долларов США)

Источник: Составлено автором.

Перспективы глобального экономического роста в 2025 году, по нашему мнению, будут определяться двумя основными факторами: экономической и политической стратегией правительства США, а также последствиями вооружённых конфликтов и санкционных войн. В частности, провозглашённый Дональдом Трампом курс на регионализацию и протекционизм может привести к серьёзным последствиям, вплоть до замедления мировой экономики. Это, в свою очередь, окажет наиболее негативное влияние на развивающиеся страны, поскольку замедление темпов роста глобального ВВП, а также снижение цен на сырьевые товары обычно сопровождаются оттоком капитала и девальвацией национальных валют в этих странах.

3. Влияние глобальныхтрендов развития мировой экономики на Узбекистан

Если рассматривать глобальные тренды развития мировой экономики в контексте их влияния на экономику Узбекистана, то приходитсяконстатировать, что их последствия в своем большинстве оказывают опосредованное негативное воздействие на нашу страну. Их влияние обусловлено следующими моментами:

1.Тарифные и санкционные войныприводят к глобальной торговой фрагментации, которая нарушает традиционные цепочки поставок, снижают включённость Узбекистана в международную торговлю, особенно с такими основными торговыми партнерами, как Китай и Россия.

2. Не сбалансированность и значительный дефицит государственных бюджетов, торговых и платёжных балансов большинства развитых в экономическом отношении стран в совокупности определяют понижающую траекторию экономического развития мировой экономики и влекут за собой сокращение инвестиций и активной международной торговли и движения капиталов.

3. Ужесточение монетарной политики в развитых экономиках приводит к оттоку капитала с формирующихся рынков, увеличивает стоимость внешних заимствований и провоцирует давление на валютный курс.

4. Фискальные меры в странах-партнёрах снижают глобальный потребительский спрос и ограничивают экспортные и инвестиционные потоки, что угрожает темпам роста в Узбекистане.

5. Геополитическая напряжённость и милитаризация глобального порядка увеличивают издержки на стратегическое сырьё, дестабилизируют глобальные рынки и препятствуют устойчивому росту внешнеторговой активности.

Из позитивных последствий указанных трендов можно отметить только следующие:

1. Фундаментальные макроэкономические дисбалансы на фоне политической и как следствие экономической нестабильности, связанных с военными конфликтами, введением санкций, торговыми войнами и сопровождающимся снижением доверия к доллару США, стимулирует всплеск цен на важнейшие экспортные товары Узбекистана: золото, уран и медь. Это способствует росту валютной выручки, улучшению позиций торгового и платёжного балансов, увеличению золотовалютных резервов, а также расширению доходной базы государственного бюджета.

2. Демографические дисбалансы, депопуляция и быстрое старение населения в развитых странах Европы, Японии и Южной Корее усиливает тренд на рост спроса рабочей силы из развивающихся стран, в том числе из Узбекистана, что позволяет перенаправить наметившийся отток трудовых мигрантов из России в эти страны и регионы.

Заключение

Мировая экономика переживает глубокую трансформацию, вызванную системными макроэкономическими дисбалансами в ключевых странах, инфляционным давлением, замедлением роста, долговыми проблемами и геополитической нестабильностью. Это создает новые условия для стран с формирующимися рынками, таких как Узбекистан. Глобальные тренды указывают на уход от универсальной глобализации к региональной интеграции, где усиливается роль государства и стратегического планирования.

На наш взгляд, в этих условиях Узбекистан проводит продуманную, взвешенную и рациональную политику, позволяющую в максимальной степени нивелировать возникающие вызовы и опасности и адаптировать экономику страны к существующим проблемам и противоречиям.

1. В первую очередь, по инициативе и благодаря последовательным усилиям Президента Ш. Мирзиёева в регионе Центральной Азии создана Зона мира, доверия и сотрудничества, что является важнейшим фактором устойчивого развития экономики на долгосрочную перспективу.

2. В Узбекистане внедрена многоуровневая система социальной защиты малоимущих слоёв населения и вовлечения их в активную предпринимательскую и трудовую деятельность, которая позволила резко сократить уровень бедности и повысить уровень жизни в стране.

3. Кардинально усовершенствована деловая среда, обеспечивающая защиту внутренних и внешних инвесторов и инвестиций, снижение налоговой нагрузки, внедрена полноценная конвертация национальной валюты, в результате чего идёт активный процесс привлечения внутренних и внешних инвестиций во все отрасли экономики страны.

4. Ведётся последовательная политика промышленного развития государства, что одновременно решает 4 ключевые задачи:

- рост занятости и доходов населения;

- глубокая переработка собственной ресурсной базы минерального и растительного происхождения и производство продукции с высокой добавленной стоимостью

- рост экспортного потенциала, снижение импортозависимости, сокращение дефицита и выравнивание торгового и платёжного баланса

- рост доходной базы государственного бюджета, и в первую очередь региональных бюджетов.

Резюмируя, можно сказать, что политика, проводимая Президентом Узбекистана Ш.М. Мирзиёевым, позволила избежать экономических шоков и потрясений в этот сложнейший период времени, создать благоприятную внутреннюю и внешнюю среду для политической и социальной стабильности, экономического развития, сохранения и укрепления курса на независимость, суверенитет и самостоятельный путь развития. И на этой основе сформировать экономическую систему, опирающуюся в первую очередь на собственные возможности, собственные ресурсы и собственную стратегию развития.

Вместе с тем, на наш взгляд есть ряд проблем и вызовов, которые требуют своего решения:

1. Быстрый рост населения и ежегодный выход на рынок труда 700-750 тыс. юношей и девушек ставит вопрос о стабильных резервах их трудоустройства. Основным надёжным резервом для этих целей может служить малый и средний бизнес. Перевод последнего (при достижении определённых критериев) на общеустановленную систему налогообложения в 2019 году не способствовал ускоренному масштабному росту этого важнейшего сегмента экономики. Следует отметить, что доля малого бизнеса в ВВП республики по итогам 2024 года составила 54,3%, в то время как в 2015 году его доля составила 56,7% [1].

Думается, что с учётом складывающихся тенденций на сырьевых рынках, притоку валюты и росту доходов государственного бюджета необходимо кардинально пересмотреть систему налогообложения малого и частного бизнеса, предусмотрев льготный режим их налогообложения, особенно для малых и частных предприятий занимающихся производственной деятельностью в промышленных отраслях.

Опыт продвинутых стран Азии, таких как Япония, Южная Корея и Китай показывает, что только через этот механизм были кардинально решены вопросы безработицы, сокращения бедности, упорядоченной урбанизации, роста уровня жизни населения, а также макроэкономической сбалансированности.

2. Не до конца решён сложнейший вопрос перевода на рыночные рельсы монокультуры хлопчатника. Сама по себе рациональная идея создания хлопково-промышленных кластеров столкнулась с многочисленными факторами коррупции, ущемления прав фермеров, административного произвола и как результат зачастую финансово-экономической неэффективности.

По-видимому, необходима более тонкая настройка этого механизма, которая позволит нивелировать указанные проблемы и противоречия, которые негативно влияют на весь экономически механизм страны, принимая во внимание масштабы и роль хлопкового производства для экономики и занятости населения страны.

3. Оптимизация политики внешних заимствований. Безусловно, обветшалая транспортная, коммунальная и энергетическая инфраструктуры требуют огромных объёмов инвестиций, в т.ч. внешних. При этом, по-видимому, требуется более осмысленный и взвешенный подход в выборе инструментов кредитования в сторону большего упора на привлечение долгосрочных концессиональных льготных кредитов как из международных финансовых институтов, так и на национальном уровне – у богатых стран-доноров.

4. Необходимы дальнейшие усилия по созданию независимой судебной системы для обеспечения надёжной защиты прав собственников и частных предпринимателей. Без решения данной проблемы иностранные инвесторы будут весьма осторожны, а местные предприниматели, накопив первичный капитал будут уходить в другие юрисдикции, где их имущественные права будут иметь более надёжную защиту.

5. Требует больше внимания решение проблемы быстрого расслоения общества, которое влечёт за собой не только угрозу экономического порядка, но и социально-политического характера. Индекс Джинни в Узбекистане по итогам 2023 года возрос на 1,5% и составил 31,5 [5].

По-видимому, необходима более точечная корректировка налоговой политики вкупе с совершенствованием всего комплекса социальных вопросов, включая образование, здравоохранение, социальную и коммунальную инфраструктуру с тем, чтобы избежать самых неблагоприятных сценариев расслоения общества, как это случилось в некоторых странах глобального Юга.

6. Быстрое развитие городов и урбанизация территорий – что является объективным и позитивным процессом, столкнулась с неготовностью транспортной, коммуникационной и энергетической инфраструктуры, особенно столичного региона, к значительному притоку населения из регионов республики. По-видимому, необходима специальная программа развития столичного мегаполиса, а также крупных областных центров, в первую очередь Самарканда, Намангана, Ферганы и Андижана и других наиболее густонаселённых городов, чтобы в разумные сроки – 5-7 лет последовательно разрешить эти проблемы.