Разработка модели развития экономики приграничного региона в условиях разделения мира на экономические, институциональные и технологические зоны

Введение

Глобальная экономическая ситуация начала XXI характеризуется двумя важнейшими процессами: быстрым ростом КНР и замедлением роста США. По оценке Всемирного банка ВВП Китая по ППС уже превосходит США. Этот экономический рост изменяет структуру глобальных экономических отношений, и понимание сути этого процесса очень важно для стратегического планирования на уровне стран и регионов. Важным теоретическим средством для этого является мир-системный анализ, теория которого была разработана Иммануилом Валлерстайном.

К 2020 г. Китай увеличил свою долю в накоплении прямых иностранных инвестиций из других стран – участниц БРИКС с 53% в 2010 г. до более 90%, а его собственные вложения в страны БРИКС за это десятилетие возросли с 38% до почти 70% [4]. Так формируется экономическая зона Китая, независимая от зоны США. В настоящее время происходит уже очевидное геополитическое переформатирование мира, которое и будет определять экономические процессы в обозримом будущем.

М.В. Братерский пишет: «В сегодняшнем мире приоритет принадлежит геополитике, а не экономике … экономика используется как оружие в геополитической борьбе … международные блоки формируются исходя из соображений политической близости, а не экономической взаимодополняемости» [1].

Возможно даже определенное возрождение некой европейской империи, то ли как наследницы Священной Римской империи, то ли Австро-Венгрии. Э. Макрон еще до своей победы на президентских выборах в апреле-мае 2017 г. продвигал идею превращения Евросоюза в новый мировой «центр силы», способный полноценно конкурировать на международной арене с Соединенными Штатами, Китаем, Россией. После прихода к власти он неоднократно подчеркивал необходимость для ЕС приобрести «стратегическую самостоятельность» [9].

Из ряда существующих, наиболее разработанной теорией происходящей трансформации является мир-системная концепция И. Валлерстайна. В этой концепции «мир-система представляет собой некое территориально-временное пространство, которое охватывает многие политические и культурные единицы, но в то же время является единым организмом, вся деятельность которого подчинена единым системным правилам» [2, с. 75]. При всей своей растущей популярности среди политологов, концепция Валлерстайна является очень непопулярной у западных экономистов: всего 16 обзорных статей в Google scholar за 2000 год, 41 в 2010, 64 в 2020 и 72 в 2024, так же мало цитирований в ScienceDirect и Springer. Однако, как видно, новые процессы заставляют и экономистов все чаще обращаться к этой концепции.

В мир-системе имеется центральное (core) государство, получающее от этой позиции максимум преимуществ, а также периферия и полупериферия. Другие страны, входящие в мир-систему, извлекают свою пользу от участия: возможность покупать недоступные прежде товары (из отдаленных регионов или не производящихся у себя), получать знания, технологии, образцы социального устройства, импортировать испытанные на практике институты.

Валлерстайн писал: «В XII веке на территории Восточного полушария существовал ряд империй и небольших миров, многие из которых были связаны друг с другом по своим окраинам. Средиземноморье в это время было одним из средоточий торговли Старого Света, где встречались Византия, итальянские города-государства и в некоторой степени отдельные регионы Северной Африки. Другой подобного рода центр образовался в Индийском океане и Красном море. Третьим был Китай и его окрестности, четвертым — центральноазиатский массив от Монголии до России. Пятым средоточием торговли почти стала Балтика, однако в экономическом смысле северо-запад Европы была весьма маргинальной территорией: основным социальным укладом, или же социальной организацией, здесь было то, что в итоге назовут феодализмом [3, c. 18].

Достоинством работы Валлерстайна было не то, что он сформулировал эту простую схему, а то, что он обосновал ее на многовековой истории Европы, с XII века до начала XX, изучив огромное количество исторической и экономической литературы. Происходящие в мире события показывают правоту мир-системного анализа и его способность предсказывать будущие цивилизационные процессы, на фоне происходящих глобальных изменений растет внимание к нему и количество новых публикаций.

В предыдущие десятилетия, к счастью, действовал интернет-журнал последователей Валлерстайна «Journal of World-Systems Research» по которому можно следить за развитием этого направления в 1995-2025 годы.

Далее дадим краткий обзор публикаций исследователей, работающих в парадигме мир-системного анализа, опубликованных в последнее время.

Лидерство ведущей страны поддерживается неэквивалентным обменом, благодаря которому центр получает большое количество различных видов ценного сырья за технологичные товары (проще говоря, жемчуг за стеклянные бусы). В значительной степени это обусловлено примерно 10-кратной разницей в стоимости труда на Юге и Севере. [1, 20, 24].

Мир-экономика (экономика мир-системы) не связана единой политической структурой. Наоборот, внутри мир-экономики существует множество отдельных политических единиц, свободно переплетенных между собой при помощи системы межгосударственных отношений (полисистема – прим. Автора). Люди, живущие в одной мир-экономике, исповедуют разные религии, говорят на разных языках, их повседневная жизнь очень различается. Однако это не означает, что они не выработали какие-то общие культурные модели; мы будем называть их совокупность геокультурой. Вся структура держится главным образом на разделении труда, которое в ней и возникло [2, с. 85-86].

Со временем (достаточно продолжительным, многие десятилетия или даже века) какая-то страна из полупериферии, развивающаяся быстрее других, становится достаточно сильной экономически и в военном плане, и центральное государство мир-системы меняется, что ведет к перестройке всей мир-системы и изменению направлений неэквивалентных обменов.

Какова роль государств в мир-системе?

С точки зрения предпринимателей капиталистической мироэкономики, суверенные государства контролируют по крайней мере семь важнейших для них направлений:

1) государства определяют правила, в соответствии с которыми товары, капитал и рабочая сила могут пересекать их границы;

2) они создают правила, касающиеся прав собственности внутри страны;

3) они создают правила, относительно найма на работу и размера вознаграждения работников;

4) они решают, какие издержки фирмы должны взять на себя;

5) они определяют, какие экономические процессы можно монополизировать и до какой степени;

6) они собирают налоги;

7) и, наконец, если государства могут влиять на фирмы, расположенные на их территории, значит, они могут использовать свою власть и вне страны и влиять на решения других государств. Следовательно, политика государства имеет для фирм огромное значение в зависимости от своих позиций в центральном государстве.

Если «иностранная» фирма приехала из «сильного» государства, она вполне может обратиться к своему государству с просьбой оказать необходимое давление и заставить государство, где расквартирована фирма, прислушаться к требованиям иностранных предпринимателей.

Сильные государства оказывают давление на слабых и не позволяют им закрывать границы на пути продвижения факторов производства, выгодных фирмам сильных государств. Отношения строятся таким образом, что слабые государства не могут рассчитывать на взаимность в ответ. Так, в ходе дебатов по вопросам мировой торговли Соединенные Штаты и Европейский Союз постоянно требуют от остальных государств открыть свои границы их товарам и услугам. Но сами они вовсе не собираются распахивать свои границы навстречу сельхозпродукции и текстилю из стран периферии, которые составят серьезную конкуренцию их собственной продукции. Сильные государства могут позволить себе привести к власти в слабых государствах приемлемых для них людей, которые позже вместе с ними будут давить слабые государства и добиваться, чтобы те придерживались политического курса, удобного сильным государствам [2, c. 41, 85, 124, 132].

Итак, Валлерстайн показал (хотя с временными рамками можно спорить), что центральными (core) государствами мир-экономик Запада были: Испания до 1550-х, Голландия в середине XVI века, Британия с 1815 по 1848 год и США с 1945 по 1973.

Он предсказывал, что в XXI веке на роль центрального государства капиталистической мир-системы выдвинется Китай. Что теперь уже становится очевидным.

Посмотрим, что пишут последователи Валлерстайна в последние годы.

Вероятные последствия упадка для Запада и три возможных ответа Запада на его глобальный экономический упадок и упадок гегемонии [17]:

o Сопротивление упадку: Запад будет стремиться сохранить свои претензии на лидерство путем мобилизации оборонительных и агрессивных вооруженных сил, поиска новых союзов и партнерств, подрыва позиций старых и новых конкурентов;

o Страдающая (полу) периферийность: Запад откажется от контроля над глобальными товарными цепочками, которые переместятся в новые центры, что будет способствовать социальной поляризации и дестабилизации трудовых отношений в старом центре;

o Принятие провинциализации: Запад смирится с потерей гегемонии и станут просто еще одной «провинцией» мира;

В принципе, два последних пункта можно объединить.

Перенос западного производства на более дешевые производственные площадки на Глобальном Юге способствовал подъему «новых индустриализирующихся стран». Хотя аутсорсинг был разработан для преодоления дефицита прибыли в 1970-х годах, он способствовал упадку старых промышленных регионов, которые характеризовались структурной безработицей, сокращением численности населения и социальным отчаянием. Это подорвало (относительный) социальный мир между капиталом и трудом и привело к упадку фордистского государства всеобщего благосостояния. Упадок промышленности на Западе привел к глубокому социальному и региональному неравенству и отбил у граждан веру в либеральную демократию.

Хотя государства Западной Европы и принадлежали к ядру, они не занимали в нем гегемонистского положения. Некоторое время часть элит в Западной Европе надеялись, что упадок Соединенных Штатов может способствовать подъему Западной Европы, которая затем разделит гегемонию с Соединенными Штатами или, в конечном счете, заменит их расширенной Западной Европой, но этого пока не случилось.

Поскольку гегемония основана на экономическом, военном, политическом и культурном сотрудничестве с ключевыми союзниками, по мере ослабления гегемонии США другие центральные и полупериферийные государства столкнутся с серьезными потерями, поскольку экономическая и политическая власть перейдет к государствам или альянсам Глобального Юга. И наоборот, упадок гегемонии характерен только для ведущего гегемона - Соединенных Штатов. Хотя относительно богатые государства, сами не являющиеся гегемонами, обеспокоены потерей мирового лидерства Соединенными Штатами, некоторые из них могут приветствовать это, поскольку это может дать им больше пространства для реализации своих экономических и политических интересов.

С точки зрения мир-системы, упадок гегемонии означает, во-первых, переход власти от одной великой державы к другой, в то же время гарантируя политическую и военную основу для трансграничного накопления капитала. Во-вторых, это также относится к подъему и упадку мир-системы как системы. Передача гегемонии от Нидерландов к Великобритании, а затем к Соединенным Штатам произошла в рамках западной мир-системы в целом. В отличие от этого, передача власти от Соединенных Штатов незападному преемнику может изменить характер мировой системы в целом.

Государства, стремящиеся к глобальной гегемонии, продвигают идею многополярного мира, который они могут внедрить «сверху». Даже если официальные лица в некоторых полупериферийных государствах захотят закрепить за собой глобальную гегемонистскую роль, крайне маловероятно, что какой-либо отдельный гегемон сменит Соединенные Штаты. Более вероятен союз государств, разделяющих видение сбалансированных отношений, равенства и многообразия, которые будут работать над созданием многополярных институтов и убедят бывших гегемонов принять многополярный мир и участвовать в нем [18].

Для сторонников неореализма, теории смены власти и теории китайской угрозы подъем Китая представляет угрозу, которая может подорвать и дестабилизировать мировой геополитический и экономический порядок. По мнению этих теоретиков, Китай призван бросить вызов глобальному экономическому, политическому и геостратегическому доминированию США. Усиление Китая представляет собой наиболее серьезную геополитическую проблему, стоящую сегодня перед Соединенными Штатами. Растущая мощь Китая подразумевает конкуренцию между Соединенными Штатами и Китаем за мировое лидерство по мере усиления Китая. Это соперничество между двумя державами характеризуется попытками Соединенных Штатов сохранить свое доминирующее положение в мире, принимая меры по противодействию, уравновешиванию или сдерживанию Китая.

Торговая война между Соединенными Штатами и Китаем обострила дискуссию среди ученых и политиков о последствиях усиления Китая для современного мирового порядка. В течение многих лет Соединенные Штаты обвиняли Китай в политике, искажающей рынок, и «экономической агрессии», которая, по их словам, сопровождается подрывом правил и норм международной торговли и интеллектуальной собственности. С 2018 года Соединенные Штаты проводят торговую политику, направленную на противодействие тому, что воспринимается как китайская угроза национальной безопасности США [14].

За последние десятилетия Китай превратился из бедной периферийной страны в глобального промышленного игрока. В настоящее время Китай производит почти 50 процентов основных промышленных товаров в мире, включая сырую сталь (800 процентов от уровня США и 50 процентов мировых поставок), цемент (60 процентов мирового производства), уголь (50 процентов мирового производства), транспортные средства (более 25 процентов мирового производства) и заявки на промышленные патенты (около 150 процентов от уровня США). Китай также является крупнейшим в мире производителем судов, высокоскоростных поездов, роботов, туннелей, мостов, автомобильных дорог, химических волокон, станков, компьютеров, мобильных телефонов и т.д.

В 2005 году Китай занял третье место по привлечению иностранных инвестиций, сразу после Великобритании и Соединенных Штатов; и второе место по привлечению венчурного капитала после Соединенных Штатов; и, что самое удивительное, первое место по привлечению научно-исследовательских центров транснациональных корпораций с самым высоким показателем потенциальных намерений - 61,8 процента, согласно опросу ЮНКТАД (2005).

Несмотря на то, что прямые иностранные инвестиции были важны для экономического роста Китая, разработка политики китайского государства сыграла важную роль в обеспечении того, чтобы приток прямых иностранных инвестиций способствовал поддержанию внутреннего экономического роста. Открытость всегда находилась под контролем центрального правительства Китая. В отличие от других развивающихся регионов или стран, где экономическая либерализация была спровоцирована извне, китайские экономические реформы и освобождение были организованы и управлялись самостоятельно.

По мере того, как экономические реформы и открытость приносят свои плоды, Китай перешел от периферии мировой цепочки промышленного производства к экономике, ориентированной на экспорт, в самый центр мировой экономики в качестве производителя. В 2013 году страна стала крупнейшей торговой державой в мире [15, 19].

На этом мы завершим обзор литературы и перейдем с современной ситуации.

Современное соотношение сил в мировой экономике. С точки зрения темпов роста, Соединенные Штаты в значительной степени отстали от Китая по темпам роста ВВП, как показано на рисунке 1. При этом нужно отметить, что при пересчете ВВП по паритету покупательной способности Китай уже является крупнейшей экономикой мира. То есть, по производству реальных товаров Китай уже значительно превосходит США (рисунок 2), а формально больший ВВП США обусловлен дороговизной тех же самых товаров и услуг в США.

Рисунок 1. Рост ВВП США, Евросоюза и Китая. Разработано автором по данным мирового банка.

В основе китайского сдвига лежат две взаимосвязанные политики: политика «Сделано в Китае к 2025 году» и инициатива «Один пояс - один путь» (BRI). Политика «Сделано в Китае-2025», о которой было объявлено в 2015 году, направлена на продвижение страны вверх по производственной цепочке от производства с низкой квалификацией к производству с высокими технологиями [25]. Десятилетний план направлен, в частности, на быстрое развитие высокотехнологичных отраслей промышленности, включая электромобили, аэрокосмическую технику, информационные технологии нового поколения (ИТ) и телекоммуникации, современное электрооборудование, передовую робототехнику и искусственный интеллект, сельскохозяйственные технологии и новые синтетические материалы. По сути, Китай стремится доминировать в четвертой промышленной революции.

Аналогичным образом, в производстве экологически чистых товаров китайские фирмы и продукты стали конкурентоспособными на мировом рынке, доминируя в производстве и торговле такими товарами, как электромобили, солнечные панели, электролизеры и тепловые насосы. Переход к технологическому росту позволил Китаю снизить зависимость от иностранного капитала, услуг и рынка. Постепенно Китай становится все менее зависимым от мира, в то время как мир становится все более зависимым от Китая. В таких областях, как скоростные поезда, солнечные батареи, электромобили и другие высокотехнологичные продукты, китайские компании успешно конкурируют и, в некоторых случаях, опережают отрасли из Соединенных Штатов и других развитых стран. Одним из преимуществ китайских компаний на мировой арене являются дешевые кредиты и субсидии от китайского правительства и его государственных банков. Преимущество на внутреннем рынке Китая обусловлено дискриминационной торговой практикой Китая и методами ведения бизнеса, направленными против иностранных компаний. Это создает серьезные проблемы для американских и других западных компаний, которые до сих пор доминировали на рынке высоких технологий и финансовых рынках.

Рисунок 2. Рост ВВП США и Китая по ППС. Разработано автором по данным мирового банка.

Через BRI, Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, интернационализацию юаня и другие инициативы Китай также бросил вызов гегемонии США и Запада на финансовом рынке. Становясь глобальным кредитором Китай использует это для переориентации внешней и экономической политики других стран. Китай получил доступ к стратегическим ресурсам во многих развивающихся странах, которые до этого зависели от западного и американского капитала. По сути, Китай использует свою экономическую мощь для продвижения нового видения мира, которое кажется приемлемым во многих развивающихся странах. Политические и военные круги Соединенных Штатов также стали проявлять настороженность по поводу военной модернизации Пекина и его активной внешней политики, особенно в восточноазиатском регионе. Экономический подъем Китая вылился в быстро идущую модернизацию китайских вооруженных сил. Этот системный конфликт неизбежен, поскольку Китай продолжает идти по пути долгосрочного роста, что, несомненно, усилит конкуренцию с Соединенными Штатами на экономических территориях, которые они долгое время контролировали. Другими словами, экономический подъем Китая представляет угрозу для сохранения глобального экономического и политического господства Соединенных Штатов [21, 23].

В общем и целом, немногочисленные западные исследователи бьют тревогу по поводу надвигающейся потери ведущего положения в мире, при том, что абсолютное большинство предпочитает этого не замечать и писать статьи о зеленой энергетике и последствиях ковида.

И вывод: «Очевидно, что торговая война — это проявление соперничества за лидерство в следующей мир-системе. Поскольку следующая мировая система будет основываться на высокотехнологичном производстве, разумно поддержать утверждение о том, что война является технологической. Таким образом, две мировые державы борются за лидерство в пятой промышленной революции. Хотя, судя по истории, исход этой борьбы за мировое лидерство, похоже, в пользу Китая и текущая ситуация более чем урегулирована. Однако, что является решенным и несомненным, так это то, что торговая война выходит за рамки какого-либо конкретного президентства США. Это системный конфликт, и с ним можно бороться в других формах. Вероятность возникновения конфликта в будущем не уменьшится. Напротив, мы можем ожидать усиления системного хаоса по мере того, как будет разворачиваться закат возглавляемой США мировой системы» [16].

Итак, происходящие в мире изменения вполне укладываются в рамки мир-системного анализа И. Валлерстайна; мы наблюдаем постепенное ослабление США как государства-ядра капиталистической мир-системы и быстрое по историческим масштабам восхождение Китая. Эти изменения ведут к перестройке экономических связей во всем мире и попыткам старого лидера замедлить рост конкурента. Но наиболее вероятное развитие событий приведет не к смене центрального государства в существующей мир-систем, а к разделу мира на несколько мир-систем, как минимум, двух: евразийской с лидерством Китая и западной с лидерством США. Целью США является и сохранить за собой максимально большую геополитическую зону, в рамках которой экономическая конкуренция со стороны Китая будет нейтрализована неэкономическими (политическими и силовыми) мерами.

Началом процесса является создание англо-американской экономической зоны (уже анонсированный АУКУС), создание евразийской зоны (Китай-Россия-Вьетнам-Иран, часть стран СНГ), под вопросом создание Европейской зоны (вероятнее ее сохранение в качестве полупериферии США), сохранение Индии как периферии западного мира (причем ее быстрый экономический рост приведет к повторению «китайского эффекта» через 30-50 лет), борьба евразийской и англо-американской зон за Африку и Южную Америку. Приграничные регионы запада России будут соседствовать с недружественными странами, что будет сильно затруднять экономические связи, невзирая на их взаимовыгодность.

Мир-системный анализ в свете концепции идеоматериальных полисистем. Концепция идеоматериальных полисистем была изложена в публикациях [5, 22, 6, 7], поскольку это новая и не очень известная тема, приводится сразу несколько публикаций автора.

В очень кратком изложении она состоит в том, что социально-экономические системы, с одной стороны, являются системами идеоматериальными, то есть, такими, часть элементов которых идеальная (знания, культура, институты и т.д.), а часть материальная, и правильно функционировать они могут только когда имеются и правильно взаимодействуют те и другие. Идеальная часть одной общественно-культурной системы (сумма знаний: административная культура, социальные институты, научные и технологические знания и т.д., имеющихся у периферийного государства, например) не может хорошо управлять материальной частью крупного технологичного государства так же, как даже хороший шофер не может управлять реактивным самолетом.

Поэтому в состав мир-систем входят государства с комплементарными и взаимно дополняющими культурами.

Дальше, что такое «полисистема»? Большой вклад в развитие этого понятия внес И. Эвен-Зохар [11]. Полисистемы отличаются от организмических систем тем, что их элементы не соединены постоянными связами, такими, как тело и конечности у животных или колеса и двигатель у автомобиля.

Их связи непостоянны и переменчивы, как например у фирм в рыночном хозяйстве: сегодня они покупают комплектующие у одних производителей, завтра при смене конъюнктуры у других. Но при этом они не могут существовать вне полисистемы. Подобно этому, государства, входящие в мир-систему, не имеют жестких взаимодействий друг с другом; их экономические связи и политические союзы и противоречия изменчивы, однако полный выход из полисистемы связан с очень большими потерями.

Что дает концепция идеоматериальных полисистем для мир-системного анализа, помимо некого особого взгляда на их конструкцию?

Во-первых, подход к исследованию идеального слоя мир-систем. Идеальный слой (культура?) – это сумма всех нематериальных компонентов общества, начиная от языка, продолжая знаниями (науками), законами (правилами поведения), верованиями, ценностями и так далее. Он также является не беспорядочным нагромождением идей, а полисистемой, элементы которой вступают во множество различных взаимодействий, например, художественные тексты ссылаются на религиозные, научные знания вступают в противоречия с религиозными, законы обосновываются религиозными установками и так далее. Например, установка о ценности получения новых знаний входит в противоречие с установкой о важности сохранения традиций, заставляя общество постоянно искать разумное равновесие между этими ценностями.

Мы можем исследовать структуру идеального слоя разных государств и искать связь этих структур с возможностью быть комплементарными по отношению к культурам других стран мир-системы. Мы можем исследовать «культурные карты» различных мир-систем. Мы можем прогнозировать, исходя из этого, контуры будущих мир-систем в периоды геополитических реконфигураций мира.

Во-вторых, можем исследовать мир-системы именно как полисистемы, то есть, изучать изменчивые структуры экономических связей входящих в нее стран, предприятий этих стран, которые то переносят свои филиалы в другие страны, то изменяют структуры закупок и реализации товаров, источники финансирования и так далее.

Модели развития экономики приграничных регионов в условиях передела мира. Республика Карелия как пример приграничного региона, в предшествующей мир-системе находилась в очень благоприятных условиях, имея протяженную границу (около 700 километров) с развитий страной Евросоюза. Небольшие расстояния и прозрачность границ давали ей значительные преимущества по сравнению с другими лесопромышленными и камнеобрабатывающими регионами, учитывая сравнительно небольшую стоимость этой продукции на единицу веса. Начиная с 1990-х годов, быстро развивалась приграничная торговля лесом и камнем. Это преимущество содействовало также развитию туризма в обоих направлениях, создание туристической инфраструктуры в Карелии, делало более простым открытие российскими и финскими предпринимателями предприятий в соседней стране. Руководитель предприятия зачастую мог успеть съездить в зарубежный филиал и вернуться всего за один рабочий день.

В изменившихся геополитических условиях эта граница вдруг стала почти непроницаемой и для людей, и для товаров (интересно отметить, что эти изменения начались еще в 2020 году в результате эпидемии ковида).

Рисунок 3. Торговля стран ЕС с Россией 2021 – 2025 год. Источник: рассчитано автором по данным Евростат.

Экспорт из России в ЕС снизился примерно в 4 раза, импорт примерно в три. Интересно, что быстрый рост импорта в ЕС происходил уже в 2021 году, как будто ЕС стремились запастись энергоносителями, уже предполагая некий конфликт.

Рисунок 4. Импорт в Финляндию из России 2020 – 2024 Источник: рассчитано автором по данным Trading Economics, https://tradingeconomics.com

В Карелии это падение было отчасти компенсировано ростом экспорта в Китай с 48,8 млн.$ в 2021 году до 315 млн.$ в 2023 (Источники: Госкомстат РК, Росбизнесконсалтинг, данные РБК кажутся преувеличенными; Госкомстат РК перестал публиковать статистику внешнеторговых операций по странам с 2021 года).

Посмотрим на некоторые цифры. Стоимость кубометра строганой доски хвойных пород камерной сушки составляет примерно 22 тыс. руб., нестроганой 2 сорта 10 тыс. руб. Доставка такой доски в Китай по железной дороге добавит к этой цене еще примерно 10 тыс. руб. (8000 долл/вагон), то есть, удваивает цену, что делает ее неконкурентоспособной по сравнению с приграничными с Китаем регионами.

Рисунок 5. Экспорт пиломатериалов из России в Китай, 2020-2024 год. Источник: Транс-Лес. https://transles.ru

Теперь посмотрим на стоимость мебели за единицу веса: она примерно в 10 раз больше, то есть, экспорт даже на такие расстояния увеличивает цену на 5-10%, что допустимо.

Весьма перспективным кажется развитие высокотехнологичных производств, продукты которых имеют очень высокую удельную стоимость. Однако эти производства высоко конкурентны; в первую очередь, возможность их развития связана с высокой культурой региона; известно, что инвестиции в знания дают самую высокую экономическую отдачу.

Самый сложный вопрос – какие знания следует развивать? Выбор этих направлений требует культуры стратегического мышления.

Для выявления технологии принятия стратегических решений нами было проведено исследование подготовки отмены крепостного права в России [8], включавшей в себя работу специальных комитетов на протяжении десятков лет, исследование зарубежного опыта, и даже проведение широкого обсуждения всероссийского масштаба.

Рисунок 6. Алгоритм подготовки больших социально-экономических реформ (на примере отмены крепостного права в России)

Выводы:

Последние события, происходящие в мире, доказывают правоту И. Валлерстайна. Внутри уже практически сложившегося после распада СССР однополярного мира (то есть, мир-системы, занимающей весь земной шар), большое периферийное государство (Китай) начало развиваться быстрее других и за очень короткий исторически срок перешло из периферийных в полупериферийные, но за счет огромного населения и концентрации капиталов и производительных сил, приобретающее черты центрального. Это ведет к историческим изменениям, подобным превращению некогда великой Испании в полупериферию.

В настоящее время подъем Китая ведет к возникновению нового экономического центра в глобальной мир-системе, но это приведет не к смене центрального государства, а к распаду глобальной мир-системы на несколько, в первую очередь, евразийскую с центром в Китае, и западную с центром в США. Возможно формирование европейской зоны, но это маловероятно в силу внутренних противоречий; скорее всего, это будет зона полупериферии США. Россия в этой ситуации выберет, скорее всего, путь балансирования между Китаем и Западом просто в силу своего геополитического положения и нежелания зависеть от одной из сторон. Основа самостоятельности России – крупнейшие в мире ресурсы, включая географическое положение. При этом категорическим императивом становится наличие достаточной военной силы для защиты этих ресурсов.

Принципиальную роль в развитии мир-систем играет размер населения входящих в них государств, имеющих свою особенную культуру (программное обеспечение разума по Г. Хофстеде [12]). Численность населения определяет предельную сложность социально-экономической системы, характеризуемой многоуровневым разделением труда и связанным разделением и структурированием когнитивного пространства страны. Эта сложность, в свою очередь, задает предел сложности используемых технологий и экономический уровень государства. В настоящее время полный спектр технологий доступен зонам с населением более 500 млн. чел., и эта цифра постоянно увеличивается.

Происходящие геополитические изменения, конечно, создают экономические проблемы регионам, находящимся на границах формирующихся зон влияния. Лучший тезис для управления регионами в период перемен: думай глобально – действуй локально (авторство приписывают Д. Медоузу и Ф.Л. Райту).

Тем приграничным регионам России, которые оказались на границе с недружественными странами, приходится переориентироваться на продажи в другие регионы России, где также имеются большие запасы сходных видов сырья, или в очень отдаленные страны.

При этом качество продукции и транспортные расходы начинают играть определяющую роль. Следовательно, требуется углублять уровень переработки, повышать качество продукции, переходить к производству инновационных видов продукции.

Путем к этому является переход к инновационной экономике, внедрение стратегического управления развитием на региональном уровне, государственная поддержка научно-технической деятельности, создание частно-государственных партнерств, внедрение новых методов (цифровизация, использование ИИ) управления предприятиями и поселениями. Решающую роль играет развитие региональной культуры (включая культуру управления), науки, технологий, человеческого капитала, использование сетей глобальной логистики.