Трансформация энергетики Европейского союза: структурная перестройка и диверсификация поставщиков нефти и газа

Введение

За последнее десятилетие мировая экономика пережила череду тектонических сдвигов, вызванных как трансформацией геополитического ландшафта, так и сменой основ экономической политики крупнейших акторов. В этом свете особый интерес для изучения представляет эволюция энергетики Европейского Союза, с одной стороны являющегося крупнейшим и наиболее успешным интеграционным объединением развитых экономик, а с другой стороны имеющего достаточно глубокую специализацию в рамках международного разделения труда и зависящего от внешних поставок многих стратегических ресурсов.

Проведённые нами ранее исследования мировой энергетики показали, что глобализация привела к углублению страновых специализаций [27, 6]. Это значительно снижает применимость определения энергетической безопасности, используемого в академической традиции большинства западных стран [1], так как от непосредственного импорта энергоносителей многие экономики переходят к импорту энергоёмких полуфабрикатов, что формально трактуется как рост энергоэффективности и энергетической независимости, а фактически означает опосредованное потребление энергии на территории основных поставщиков товаров обрабатывающей промышленности (в первую очередь Китая и других стран АТР) [12]. Однако вопросы структурирования поставок критических для национальной экономики товаров остаются важным и при этом малоизученным инструментов экономической политики.

Вопросы энергетического перехода, трансформации мировой энергетики, адаптации энергетической политики, диверсификация внешних источников нефтегазовых поставок, развития российского нефтегазового комплекса нашли отражение в трудах отечественных и зарубежных исследователей, использованных при написании данной статьи: Андроновой И.В. и Гусакова Н.П. [10], Ивановой Н.М, Лаврова С.Н. и Дякина Б.Г., [16, 17], Мастепанова А.М. [4], Телегиной Е.А. [5, 26], Аксютина О.Е. [8], Уланова И.В. [7], Конопляника А.А. [3], Шафраника Ю.К. и Крюкова В.А. [9]. В иностранной академической среде разработками в смежным областях занимаются В. Смил [24], М. Хуук [23], Дж. Алкобиа [11], Дж. Стерн [25] и многие другие. Тем не менее, следует признать, что в силу высокой степени политизированности проблемы, а также потенциального конфликта интересов у ряда исследователей (в первую очередь речь идёт о европейских “think tanks”,а также научных сотрудниках, получающих государственные заказы или гранты) данные работы могут приходить к взаимоисключающим выводам.

Целью данной работы является исследование последствий проводимой энергетической и внешнеторговой политики ЕС для энергетической зависимости и трансформации структуры импортных поставок нефти и газа, в том числе из России.

Научная новизна статьи заключается раскрытии взаимосвязи энергетической политики ЕС и трансформации структуры его нефтегазового импорта, определении места и роли России в контексте последних изменений.

1. Изменения энергетики ЕС в контексте глобальной экономики

В течение последних лет объём и структура валовых поставок первичной энергии в ЕС претерпели ряд изменений. На Рисунке 1 ниже представлена динамика и композиция первичных поставок для всего объединения и для трёх крупнейших экономик (Германии, Франции и Италии), на долю которых приходится половина всего потребления первичных энергоносителей в ЕС.

Несмотря на провозглашённый курс по снижению энергопотребления, повышению энергоэффективности и переходу на возобновляемые источники, энергетика ЕС едва ли достигла намеченных целей.

Так объём валовых поставок первичной энергии в целом по ЕС сократился на 14 % (с 1 462 млн. т.н.э. в 2012 г. до 1 262 млн. т.н.э. в 2023 г. [13]). При этом с точки зрения структуры первичных поставок на графиках выше видно, что рост доли возобновляемых источников с 13 % в 2012 г. до 20,7 % в 2023 г. фактически лишь заместил снижение доли твёрдых видов топлива (преимущественно каменного угля), а доля нефтегазовых источников даже немного увеличилась и составляет 55,5 %.

В Германии, использующей около пятой части всей первичной энергии в ЕС, увеличение доли возобновляемых источников с 11,6 % до 20,0 % едва заместило окончательно выведенную из энергетического баланса в 2023 г. ядерную генерацию, которая обеспечивала 8,1 % в 2012 г. При этом зависимость от углеводородов возросла: доля нефти увеличилась с 32,1 % до 34,1 %, а природный газ (ПГ) продемонстрировал скачёк с 22,1 % до 26,0 %.

Во Франции и Италии ситуация развивалась схожим образом. При снижении поставок первичной энергии на 14-15 % доля возобновляемых источников достигла 15-21% (в этот диапазон попадает большинство стран ЕС), а доля нефтегазовых источников изменилась не более чем на 1-2 п.п.

Таким образом, можно прийти к парадоксальному на первый взгляд выводу: зависимость стран ЕС от нефтегазовых источников не сократилась, не осталась прежней, а существенно возросла. Этот вывод основывается на двух посылках: во-первых, снижение валовых поставок первичной энергии, в том числе в результате искусственных ограничений, приводит к росту предельной производительности энергии и росту потерь от её дефицита [2], а, во-вторых, усиление роли возобновляемых источников в отсутствие достаточных аккумулирующих мощностей снижает стабильность энергосистемы и ещё больше увеличивает нагрузку на объекты традиционной энергетики в периоды пикового спроса и/или падения генерации возобновляемых источников энергии (ВИЭ) [12].

Следствием из этого является неизбежное сокращение наименее критических отраслей экономики, а также конкуренция среди потребителей за становящиеся всё более дефицитными и нестабильными поставки энергоресурсов. Многие страны ЕС пережили спад промышленного производства, а также рост цен на нефтепродукты и тарифов на электроэнергию и тепло [15]. Примечательно, что на фоне энергетического кризиса в Германии доля многократно подорожавшего ПГ достигла пика в первичном энергобалансе на уровне 26,6% в 2021 г. и с тех пор держится примерно на этом же уровне; схожим образом ситуация развивалась и в других западноевропейских странах.

С точки зрения зависимости стран ЕС от импорта ресурсов из-за пределов интеграционного объединения, несмотря на попытки развивать собственную альтернативную энергетику, именно углеводородные энергоносители выступают основной статьёй расходов. Их доля в совокупном импорте в денежном выражении (см. Рис. 2) колеблется в широких пределах от 13 % до 30 %, что в значительной степени связано с ценовой волатильностью на мировом энергетическом рынке, который в условиях дефицита внутренних поставок выступает ключевым источником энергоресурсов для экономик ЕС.

В связи с этим особого внимания заслуживает структура поставок ПГ и нефти в Европейский Союз. При декларируемой готовности и желании заместить российские поставки в первую очередь собственными возобновляемыми источниками в реальности происходит снижение объёмов потребления энергии. Средний ежегодный прирост поставок из возобновляемых источников составлял менее 3 %, чего явно недостаточно для компенсации сокращаемого импорта из России, а наиболее реальной альтернативой является увеличение закупок как у традиционных поставщиков (Норвегии, стран Северной Африки и Персидского залива), так и у США, активно включившихся в конкурентную борьбу за доминирующее положение на мировом энергетическом рынке.

Рисунок 2. Импорт товаров группыHS27 («Топливо минеральное…») и его доля в совокупном импорте ЕС из-за пределов интеграционного объединения, трлн. евро и %.

Figure2. – EUHS27 (“Mineralfuels…”) imports and its share in total extra-EU27 imports , %.

Источник: составлено по данным [13] (Eurostat Data Browser. Database. Energy statistics, 2025).

Ниже приводится анализ изменения структуры импорта ЕС, основанный главным образом на данных Евростата. Однако следует отметить, что данные об объёмах энергетического импорта, приводимые официальным органом статистики ЕС, выглядят заниженными иногда в разы. Такое заключение основывается на зеркальном сопоставлении данных ЕС (импортёра) со статистическими данными поставщиков. Например, при объявленных «Газпромом» поставках180 млрд. куб. м в 2019 г. статистикой ЕС заявляется импорт трубопроводного газа из России только в объёме 39,9 млн. т (55,9 млрд. куб. м н.у.) [1, 13]. Расхождения весьма существенные и по другим поставщикам. Однако выбор официальных данных ЕС в качестве базы для анализа оправдан унифицированностью статистики импортёра относительно данных национальной статистики отдельных поставщиков и стремлением в первую очередь понять динамику изменения структуры поставок.

2. Импорт нефти и нефтепродуктов в ЕС [3]

В течение 2000-х годов и до середины 2010-х годов Россия выступала одним из ключевых поставщиков нефти в ЕС, занимая ведущие позиции благодаря разветвлённой трубопроводной инфраструктуре, включая крупнейший нефтепровод «Дружба». Преимущества российских поставок заключались в конкурентных ценах, стабильности долгосрочных контрактов и низкой стоимости транспортировки. В период 2010–2014 годов доля России в структуре импорта нефти в ЕС достигала около 30 %, что делало её основнымпоставщиком углеводородов [20].

Однако, начиная с 2014 года, отмечалась тенденция к постепенному сокращению доли российских поставок. В этот период активно наращивались объёмы поставок нефти из стран Персидского залива, Норвегии и, в особенности, Соединённых Штатов Америки, которые благодаря развитию технологий горизонтального бурения и гидроразрыва пласта вышли на лидирующие позиции по экспортным возможностям вследствие освоения нетрадиционных месторождений [13].

Доля России в импорте нефти ЕС, которая в начале 2010-х годов превышала 30 %, к 2019 году снизилась до 27–28 %, а к 2021 году стабилизировалась на уровне около 27 %. Несмотря на сохраняющееся лидерство, постепенно устанавливался паритет с другими крупными экспортёрами, включая Саудовскую Аравию, Ирак, Казахстан и США [13].

Евросоюз прекратил закупать сырую нефть из РФ морским транспортом с декабря 2022 года. Спустя два месяца аналогичный запрет распространился и на нефтепродукты.

После 2022 года отмечалось дальнейшее снижение поставок из России, что выразилось в сокращении её доли до 5 % в 2023 году и, по имеющимся оценкам, менее 3 % в 2024 году [18]. Эти сдвиги отражали усилившуюся диверсификацию и перераспределение импорта в пользу морских маршрутов и альтернативных поставщиков.

Изменение структуры импорта нефти и нефтепродуктов

Динамика и структура импорта нефти в ЕС в период с 2014 по 2024 год обусловлена как конъюнктурными колебаниями, так и внутренними институциональными и технологическими преобразованиями. Важно отметить, что на протяжении рассматриваемого периода ЕС оставался одним из крупнейших мировых импортеров нефти, при этом более 90 % потребления нефти и нефтепродуктов обеспечивалось за счёт импорта (см. Рис. 3). Просадка зависимости по широкой категории нефти и нефтепродуктов до 92% в 2021 г. объясняется влиянием пандемии и снижением потребления нефтепродуктов на транспорте. В целом за последнее десятилетие зависимость ЕС от импорта возросла с 94-95 % до 95-97 %.

Рисунок 3. Зависимость ЕС от импорта сырой нефти, а также нефти и нефтепродуктов, %

Figure 3. – EU dependency on imports of crude oil as well as total oil (crude oil and oil products), %.

Источник: составлено по данным [13] (Eurostat Data Browser. Database. Energy statistics, 2025).

В течение длительного периода Россия занимала лидирующую позицию, обеспечивая около 35 % всего объёма импорта сырой нефти в ЕС, что делало Россию крупнейшим и стратегически значимым поставщиком. Данная доля сохранялась вплоть до конца 2010-х годов, благодаря действующим долгосрочным контрактам, развитой трубопроводной инфраструктуре (в том числе нефтепроводу «Дружба») и благоприятным ценовым условиям.

Увеличилась доля Норвегии, чей экспорт сырой нефти вырос с €21,3 млрд. в 2014 году до примерно €35,4 млрд. в 2024 году. Увеличение поставок объясняется как вводом в эксплуатацию новых шельфовых месторождений, так и ускорившейся экспансией норвежских нефтяных компаний на европейском энергетическом рынке.

Отдельного внимания заслуживает рост доли США, чей экспорт в ЕС увеличился с €81,4 млн. в 2014 году до приблизительно €42,1 млрд. в 2024 году. Такой рост стал возможен благодаря успехам в области сланцевой добычи и расширению мощностей по экспорту на терминалах атлантического побережья.

Наиболее заметный рост зафиксирован у ОАЭ, чей экспорт в стоимостном выражении увеличился почти в четыре раза с €278,6 млн. в 2014 году до €1,1 млрд. в 2024 году. В противоположность этому, объёмы экспорта из Кувейта продемонстрировали резкое снижение.

Королевство Саудовская Аравия, в свою очередь, хоть и сохраняет статус одного из основных экспортёров, также продемонстрировало умеренное снижение поставок с €20,1 млрд. в 2014 году до €18,4 млрд. в 2024 году.

Схожие изменения произошли и в структуре импорта нефтепродуктов (см. Рис.5). В 2014 году крупнейшим поставщиком являлась Россия, поставившая нефтепродуктов на сумму более €33,1 млрд., что составило половину всего импорта ЕС по данной товарной группе.

На фоне снижения доли России фиксируется значительное увеличение объёмов импорта из ОАЭ с €1,24 млрд. в 2014 году до €4,41 млрд. в 2024 году.

Также отмечался рост поставок из КСА с €2,3 млрд. до €9,1 млрд. Это можно связать с усилением экспортной ориентации в рамках реализации стратегических задач программы Vision 2030 [21]. Кувейт также нарастил поставки с €1,1 млрд. до €6,8 млрд., расширив присутствие на рынке ЕС, несмотря на ограниченность собственных перерабатывающих мощностей.

Импорт из Норвегии, напротив, сократился с €1,83 млрд. до €1,61 млрд. что может быть связано с приоритетом экспорта сырой нефти и внутренним перераспределением нефтеперерабатывающих мощностей.

Таким образом, данные подтверждают наличие устойчивой тенденции диверсификации поставок нефти нефтепродуктов в ЕС, сопровождающейся снижением зависимости от традиционно доминирующего поставщика (России) и расширением долей альтернативных поставщиков, таких как США, ОАЭ, КСА, Кувейт и Индия. Эта трансформация на первый взгляд соответствует декларируемым приоритетам ЕС по формированию более устойчивой, гибкой и многовекторной энергетической архитектуры. Вместе с тем следует отметить, что многие поставщики нефтепродуктов (например, Индия) являются крупнейшими покупателями российской нефти. Также следует учитывать, что официальная статистика основана на данных таможни, которые в свою очередь являются производными от контрактов на поставку. Это может приводить к информационным искажениям: согласно разъяснениям Европейской комиссии в договорах на поставку нефти и нефтепродуктов «импортерам рекомендуется прописать в договоре купли-продажи пункт, согласно которому экспортер подтверждает, что продаваемая нефть не содержит российской нефти» [19].

3. Импорт природного газа в ЕС [4]

До начала энергетического кризиса 2022 года ЕС имел относительно стабильную структуру импорта ПГ. В 2019 г. импорт ЕС составлял 200,4 млрд. м³ и в основном обеспечивался несколькими крупными поставщиками. Первое место занимала Россия с 62,5 млрд. м³, за ней следовали Норвегия –52,9 млрд. м³ и Алжир– 27,0 млрд. м³. Значимые объёмы обеспечивали также Катар – 25,4 млрд. м³ и Нигерия – 9,7 млрд. м³. На рынке СПГ уже присутствовали США, поставлявшие 9,4 млрд. м³; кроме тогоиз других источников поступило 13,4 млрд. м³.

В географическом разрезе зависимость от российского газа была особенно высокой в Центральной и Восточной Европе. Ряд стран (Германия, Италия, Восточная Европа) получали из РФ 40–100% своего газа. При этом инфраструктура была исторически настроена на восточное направление поставок.

На долю СПГ с 2019 до энергокризиса 2022 г. приходилось около 29–33% поставок природного газа в ЕС. СПГ терминалы имелись на побережьях (Испания, Франция, Италия, Бельгия, Нидерланды и др.), однако до кризиса их суммарная загруженность была умеренной, поскольку СПГ проигрывал ценовую конкуренцию трубопроводным поставкам.

Трансформация структуры газового импорта ЕС 2021–2024 гг.

В 2022 году европейский газовый импорт претерпел структурную перестройку (см. Рис. 6). Поставки из России были сокращены, а возникший дефицит закрыт главным образом за счёт импорта СПГ из США (32,8 млрд. м³, +128,7% от объема поставок 2021 г.), а также реэкспорта из Великобритании, которая, располагая крупными приёмными мощностями и выигрывая на ценовом спрэде между NBP и TTF, стала нетто‑экспортёром в ЕС (24,8 млрд. м³, +202,6% от объема поставок 2021 г.). Алжир сохранил высокий уровень – 34,7 млрд. м³, при этом некоторое сокращение (на -6,8% к 2021 г.) объясняется внутренними ограничениями и прекращением транзита в Испанию по маршруту через Марокко. Норвегия нарастила трубопроводные поставки до 20,5 млрд. м³, в совокупности с объемами СПГ достигнув 22,2 млрд. м³, закрепившись в числе основных стран-поставщиков. Поставки по прочим направлениям выросли до 33,6 млрд. м³ (+123,9% к 2021 г.), что отражает ускоренную диверсификацию поставок ПГ.

В 2024 г. импорт сократился до 178,6 млрд. м³. Наибольший объём пришёлся на Алжир – 34,7 млрд. м³ (см. Рис. 6). Россия частично восстановила поставки до 33,4 млрд. м³ (+16,7% к предыдущему году), оставаясь вторым крупнейшим поставщиком природного газа в ЕС. США сохранили ключевую роль в сегменте СПГ, поставив 31,0 млрд. м³. Норвегия довела объёмы до 26,2 млрд. м³. Экспорт Азербайджана составил 12,3 млрд. м³. Поставки из Великобритании снизились до 11,5 млрд. м³ по мере перераспределения потоков СПГ напрямую на континентальные терминалы.

Примечание: «Прочие» включают Тринидад и Тобаго, Ливию, ОАЭ, Перу, Индонезию, Папуа – Новую Гвинею, Мозамбик, Оман, Анголу, Египет.

Рисунок 6. – Структура поставок природного газа в ЕСв 2024 г., млрд. м3.

Figure 6. – EU natural gas import structure 2024, billion m³.

Источник: составлено по данным [13] (Eurostat Data Browser. Database. Energy statistics, 2025).

Рисунок 7.– Изменение объёмов импорта основных поставщиков ПГ в ЕC, 2019–2024 гг., млрд. м³

Figure 7. – EU natural gas imports by main suppliers 2019-2024, billion m³.

Источник: составлено по данным [13] (Eurostat Data Browser. Database. Energy statistics, 2025).

Рост импорта СПГ и развитие инфраструктуры

Ключевым элементом перестройки стало развитие сегмента СПГ (см. Рис. 9). В условиях снижения трубопроводных поставок из РФ Европа обратилась к мировому рынку СПГ, что привело к значительному увеличению его доли в газовом импорте. По итогам 2024 г. поставки СПГ в ЕС достигли 73,2 млрд. м³, составив порядка 43% всего газового импорта.

Таблица 1

Динамика изменения поставок природного газа по способу транспортировки

Table 1

Dynamics of natural gas shipments by transportation mode

Вклад СПГ в обеспечение ЕС после 2019 г. последовательно возрастал, при этом менялась структура поставщиков. В 2019 г. лидировал Катар (25,4 млрд. м³; 33,2% от общего объемов поставок), тогда как США занимали лишь четвёртую позицию (9,4 млрд. м³; 12,3%). Значимыми поставщиками были также Норвегия (10,2 млрд. м³), Нигерия (9,7 млрд. м³), Россия (7,1 млрд. м³) и Алжир (7,2 млрд. м³); суммарный импорт СПГ составил 76,7 млрд. м³.

Поворотным стал 2022 г.: импорт СПГ вырос до 83,8 млрд. м³, а США резко нарастили поставки до 32,8 млрд. м³, сформировав основу быстрой замены выпадавших трубопроводных потоков. Катар обеспечил 13,8 млрд. м³, Россия — 11,7 млрд. м³, Нигерия — 9,0 млрд. м³. Значимые, хотя и меньшие, объёмы пришлись на Тринидад и Тобаго (2,8 млрд. м³) и Норвегию (1,7 млрд. м³). Дополнительный суммарный вклад прочих поставщиков достиг 8,4 млрд. м³.

В 2024 г. наблюдалось некоторое снижение поставок СПГ до 73,2 млрд. м³. США поставили 31,0 млрд. м³ и обеспечили 42,3% европейского импорта СПГ. Далее следовали Россия с 11,7 млрд. м³ (16,0%) и Катар с 10,3 млрд. м³ (14,0%). Алжир и Нигерия внесли сопоставимые по размеру объёмы — 5,6 и 5,1 млрд. м³ соответственно. В совокупности это подтверждает устойчивую опору ЕС на СПГ с доминированием США, при одновременном сохранении вкладов ближневосточных и североафриканских поставщиков.

Рисунок 8.– Ведущие поставщики СПГ в ЕС, 2024 г., млрд. м³.

Figure 8. – Main EU LNG suppliers2024, billion m³.

Источник: составлено по данным [13] (Eurostat Data Browser. Database. Energy statistics, 2025).

Крупнейшими импортёрами СПГ в ЕС стали страны с развитой инфраструктурой терминалов: Франция, Испания, Италия, Нидерланды, Бельгия. Рост поставок СПГ потребовал ускоренного развития инфраструктуры: в 2022–2023 гг. в кратчайшие сроки были введены новые мощности по приёму СПГ [22]. В частности, установлено свыше десяти плавучих терминалов в Германии (Вильгельмсхафен, Брунсбюттель и др.), Нидерландах (Эмсхафен), Италии, Финляндии/Эстонии и других странах. Помимо инфраструктуры приёма, возникла новая логистика: например, Испания и Франция, обладая избыточным импортом СПГ, стали реэкспортировать газ в Центральную Европу. Великобритания переправляет регазифицированный СПГ на континент через интерконнекторы.

Таблица 2

Изменение долей основных поставщиков СПГ в ЕС, 2019–2024 гг.

Table 2

Change of the main EU LNG suppliers’ shares 2019-2024

Источник: составлено по данным [13] (Eurostat Data Browser. Database. Energy statistics, 2025).

Рисунок 9. –Изменение долей основных поставщиков СПГ в ЕС, 2019–2024 гг., млрд. м³

Figure 9. – Change of the main EU LNG suppliers’ shares 2019-2024, billion m³.

Источник: составлено по данным [13] (Eurostat Data Browser. Database. Energy statistics, 2025).

Динамика трубопроводных поставок и ключевые маршруты

Значимые изменения произошли по традиционным трубопроводным каналам импорта. В течение 2022 г. поставки по газопроводу «Ямал–Европа» и «Северный поток – 1» были полностью прекращены. С января 2025 г. был приостановлен транзит российского ПГ через ГТС Украины.

Одновременно с сокращением трубопроводных поставок из России выросла загрузка прочих трубопроводных маршрутов: Норвегия максимально увеличила прокачку в ЕС (в том числе через новые мощности –газопровод «Baltic Pipe» из Норвегии в Польшу, запущенный осенью 2022 г.), Алжир частично переориентировал потоки через Италию после прекращения транзита в Испанию через Марокко, Азербайджан задействовал трубопровод TAP на полную мощность. В 2022 году в Европе были введены в строй новые газотранспортные интерконнекторы: соединение газопроводных сетей Польша–Литва и Польша–Словакия устранили относительную изоляцию рынков Прибалтики и Центральной Европы. В том же году был введен в эксплуатацию интерконнектор Греция–Болгария (IGB).

Дополнительно были расширены трансграничные соединения (интерконнекторы)между Францией и Германией, Испанией и Францией и др. Эти инфраструктурные изменения усилили гибкость общеевропейской газотранспортной сети. Благодаря этому страны ЕС получили возможность перераспределять газовые потоки, частично компенсируя выпадающие российские объёмы за счет скоординированных действий.

За 2021 г. общие поставки трубопроводного газа в ЕС достигли 129,9  млрд. м³. Лидером оставалась Россия (54,1 млрд. м³), второе место занимал Алжир (32,0 млрд. м³), поставлявший газ по TransMed в Италию и по Medgaz в Испанию, Норвегия дала 15,7 млрд. м³ через свою сеть.

Рисунок 10.– Ведущие страны-поставщики природного газа по газопроводам в ЕС, 2024 г., млрд. м³.

Figure 10. –EU main pipeline gas suppliers 2024, billion m³.

Источник: составлено по данным [13] (Eurostat Data Browser. Database. Energy statistics, 2025).

В 2022 году совокупный объём вырос до 131,4 млрд. м³, однако структура изменилась. Первое место перешло к Алжиру (31,0 млрд. м³): после закрытия газопровода Магриб-Европа алжирский экспорт перераспределился через Medgaz и TransMed. Российские поставки сократились до 26,7 млрд. м³ вследствие остановки Nord Stream 1 и ограничений транзита через Украину. Великобритания из нетто‑импортёра стала крупным поставщиком для ЕС (23,5 млрд. м³): избыток СПГ на британских терминалах отправлялся по интерконнекторам в Бельгию и Нидерланды. Норвегия увеличила прокачку до 20,5 млрд. м³, задействовав резерв в системе Gassled. Впервые существенную роль сыграл Азербайджан (12,1 млрд. м³) благодаря наращиванию пропускной способности Трансанатолийского (TANAP) и Трансадриатического (TAP) газопроводов.

В 2024 г. объём поставок снизился до 105,4 млрд. м³. Алжир (29,1 млрд. м³) удержал первое место, Норвегия (22,3 млрд. м³) упрочила вторую позицию. Поставки России частично восстановились до 21,6 млрд. м³ (продолжая идти через «Суджу» и TurkStream). Азербайджан поднялся до 12,3 млрд. м³ благодаря полной загрузке TAP. Британский экспорт снизился до 10,5 млрд. м³, отражая выравнивание цен между NBP и TTF. Нидерланды продолжили падение до 8,1млрд. м³, а ливийский GreenStream– до 1,4 млрд. м³.

Совокупно эти изменения подтверждают переход ЕС от преобладания нескольких крупнейших поставщиков к более диверсифициорованной системе импорта, которая впрочем не способна в настоящее время обеспечить прежние объёмы поставок энергоресурсов.

Рис. 11.– Изменение долей основных поставщиков природного газа в ЕC, 2019–2024 гг., млрд. м³

Figure 11. – Share of the EU main natural gas suppliers 2019-2024, billion m³.

Источник: составлено по данным [13] (Eurostat Data Browser. Database. Energy statistics, 2025).

Замещение российских поставок, новые поставщики

В 2021 году на российский трубопроводный газ приходилось свыше 54,1% от общего объема закупок, то к 2024 году этот показатель снизился до 21,6%. При учете как трубопроводных поставок, так и СПГ, совокупная доля российских поставок не превысила 18,7% за 2024 г. Крупнейшими покупателями российского СПГ являются Испания, Франция и Бельгия, совокупно получающие 80% его поставок из России. Структурные изменения в европейском газовом рынке после охлаждения отношений с Россией создали возможности для других экспортёров. Однако и поставки российского СПГ с 2021 по 2024 год в ЕС увеличились на 20,6 % (см. Рис. 11), поставки в Испанию удвоились, а в Бельгию – более чем утроились.

Рисунок12. –Динамика поставок российского природного газа в ЕС, 2018–2024 гг., млрд. м³

Figure 12. – Russian natural gas supply dynamics 2018-2024, billion m³.

Источник: составлено по данным [13] (Eurostat Data Browser. Database. Energy statistics, 2025).

После (и, отчасти, для) сокращения поставок российского ПГ ЕС задействовал сочетание трёх групп мер [22]:

1. диверсификация поставщиков трубопроводного газа;

2. резкое увеличение закупок СПГ;

3. управляемое снижение внутреннего спроса.

Рисунок 13.– Структура поставщиков ПГ ЕС с 2019 по 2024 гг., млрд. м³.

Figure 13. – EU natural gas supply structure 2019-2024, billion m³.

Источник: составлено по данным [13] (Eurostat Data Browser. Database. Energy statistics, 2025).

К 2024 г. совокупные поставки из Норвегии, США, Катара, Алжира, Азербайджана и ряда других источников в некоторой степени компенсировали выпавшие объёмы.

Комплекс мер позволил пройти зиму 2022/23 гг. без веерных отключений и предотвратить острую нехватку топлива. Однако цена адаптации оказалась ощутимой: резкий рост цен на ПГ и электроэнергию в 2022 г. усилил инфляционное давление (по оценкам Европейского ЦБ «газовый шок» добавил около 2 процентных пунктов к инфляции в 2022 г.), а также привёл к сокращению объёмов производства на многих промышленных предприятиях в ЕС.

Если проанализировать изменения на газовом рынке ЕС по данным общественных и коммерческих организаций, которые, тем не менее, выглядят более полными, и на которые ссылается Европейский совет, то картина получается схожей, но с рядом моментов (см. Табл. 3 и Рис. 14):

Таблица 3

Структура поставок ПГ в ЕС

Table 3

EU natural gas supply structure

Рисунок14. –Структура поставок ПГ в ЕС в 2021 и 2024 гг., млрд. м³.

Figure 14. – EU natural gas supply structure in 2021 and 2024, billion m³.

Источник: [28] (Council of the European Union, 2025).

Эти альтернативные данные свидетельствуют о более существенном снижении объёма импорта ПГ (на 18,3% – с 334,3 млрд. м³ в 2021 г. до 272,9 млрд. м³ в 2024 г.) и изменении его структуры. Так поставки из России по этим данным сократились втрое – со 150,2 млрд. м³ в 2021 г. до 51,7 млрд. м³ в 2024 г., а его доля в поставках почти в два с половиной раза – с 44,9% до 18,9%. При этом импорт из США, напротив, вырос почти в два с половиной раза – с 18,9 млрд. м³ до 45,1 млрд. м³, а его доля втрое – с 5,7% до 16,5%. Одной из наиболее вероятных причин такого расхождения по нашему мнению является упрощённая процедура таможенного оформления трубопроводных поставок (из-за отсутствия импортных пошлин учёт поставок происходит на уровне транспортных операторов и компаний-грузополучателей). Как следствие большая часть российских и норвежских поставок не отражается в официальной статистике, что могло приводить к существенным искажениям и влиять на принятие решений на наднациональном уровне в ЕС.

Заключение

Несмотря на попытку снизить зависимость от ископаемых источников, энергетическая политика ЕС привела к сокращению валовых первичных поставок энергии и абсолютному увеличению поставок из возобновляемых источников, однако доля нефтегазовых источников в энергетическом балансе увеличилась, что свидетельствует как о росте зависимости от углеводородов, так и уязвимости в случае перебоев с поставками.

Анализ замещения российских поставок углеводородов выявил снижение прямых поставок природного газа, сырой нефти и нефтепродуктов. Однако увеличение поставок нефти и, в особенности, нефтепродуктов приходится на страны, которые используют или могут использовать российские источники, что в значительной степени нивелирует попытку ЕС заместить российские энергоресурсы. В газовом сегменте произошла иная трансформация: на смену российским трубопроводным поставкам в первую очередь пришёл СПГ из Северной Америки и Ближнего Востока, при этом количество основных поставщиков принципиально не изменилось.

[1] Энергетическая безопасность – это обеспечение бесперебойного доступа к энергетическим ресурсам по приемлемой цене (определение Международного энергетического агентства и Европейского Союза) [10, 11].

[2] Как следствие из неоклассической модели производственной функции – снижение количества одного из используемых в производстве ресурсов влечёт рост его предельной производительности, т.е. по мере снижения доступной энергии, каждая её единица используется всё более эффективно, поэтому снижение доступной первичной энергии при прочих равных условиях будет приводить ко всё увеличивающимся экономическим потерям.

[3]Если не указано иное, приводятся данные Евростата [13]

[4] Если не указано иное, приводятся данные Евростата [13].