Анализ социальных и экономических рисков действующего порядка индексации пенсионных выплат в России

Введение

Механизм индексации призван обеспечить реализацию социальной справедливости и стабильности пенсионных систем, поэтому последствия проводимой индексационной политики пенсионных выплат могут нести социальные риски при использовании параметров индексации, несоответствующих условиям социально-экономического развития. Следует подчеркнуть, что объектом данного исследования выступает не сам действующий механизм индексации пенсионных выплат в России, критический анализ которого является отдельной темой для анализа, а социально-экономические последствия и результаты проводимой индексационной политики, реализуемой в последние годы.

Актуальность темы исследования обусловлена тем, что существующая система индексации страховых пенсий не обеспечивает должного уровня защиты от инфляции и не позволяет поддерживать адекватный уровень жизни пенсионеров. Экономическая модель индексации должна синхронизироваться с пенсионной формулой и единой государственной системой социальной защиты, а также отвечать национальным целям развития государства, предусматривающим сокращение бедности и рост человеческого капитала. Предыдущие модели индексации, также, как и действующая модель, как будет показано далее, не решили ни одной из стратегических задач, а к настоящему моменту напрямую противоречат достижению национальных приоритетов по сокращению бедности не только пенсионеров, но и их семей, по повышению уровня жизни населения, по росту реальных доходов населения. В современных условиях требуется комплексный анализ механизмов индексации с целью обеспечения баланса между социальной защитой пенсионеров и финансовой устойчивостью пенсионной системы в целом.

Влияние механизма индексации будет ежегодно увеличиваться в связи с увеличением продолжительности жизни и, соответственно, периодом пребывания на пенсии. Как отмечено в исследовании ОЭСР «Pension at glance 2023», последовательное применение правил индексации является ключом к укреплению доверия к пенсиям» [19, c. 140].

Вопросам индексации пенсионных выплат и последствиям ее реализации как самостоятельной проблеме посвящено немного научных исследований, которые, в свою очередь, рассматривают индексацию в комплексе вопросов пенсионного обеспечения, как один из элементов пенсионной программы. Однако нельзя не согласится с экспертами МАСО, которые утверждают, что «индексация – это справедливый баланс, который сводит к минимуму политическую конкуренцию и социальные конфликты между поколениями по поводу пенсий» [21, с. 3]. Кравченко Е.В. и Суховеева А.А. подчеркивают, что «низкий уровень индексации пенсий, отставание их роста от роста трудовых доходов и уровня жизни являются риском, влияющим на возможности соблюдения требований Конвенции № 102 [4] и реализации целевых ориентиров Стратегии долгосрочного развития пенсионной системы [11]» [5, с. 1065]. Соловьев А. К. считает, что «Эффективная система индексации является ключевым элементом социальной защиты пенсионеров и инструментом поддержания социальной стабильности в обществе» [14, с. 16].

Следует отметить работу Э.М Хонерлейн «Новый взгляд на индексацию пенсий пенсионеров – нормативы и правовые стандарты», в котором проделана большая работа по оценке как теоретических вопросов выработки политики индексации, так и по анализу ключевых сдвигов в практике ее применения [18, с. 246]. Небольшие исследования российских и зарубежных авторов сосредоточены на дебатах вокруг выбора ключевого параметра индексации: ИПЦ (индекса потребительских цен) или заработной платы, что, как отмечают Сафонов А. Л. и Угодников К., отражает очень ограниченное представление функции индексационного механизма [13, с. 157]. В науке существует плюрализм подходов к параметрам индексации пенсий даже среди выдающихся экономистов и ученых. Выбор подходов к индексации обусловлен экономическими и социальными условиями в стране, а также политическими решениями. Как отмечается Пиггот Ж. и Санэ Р. «индексация пенсий должна привязывать параметры пенсионной системы к одной или нескольким экономическим и демографическим переменным, чтобы обеспечить устойчивое функционирование системы и свести к минимуму искажения, влияющие на важные экономические решения» [20, с. 10]. По мнению А.К. Соловьева, «необходимо учитывать совокупность факторов: региональные особенности, категориальные различия пенсионеров, экономическую ситуацию в стране» [15, с. 90].

В российских исследованиях часто подчеркивается несоответствие текущей системы индексации пенсий современным экономическим условиям и новым глобальным вызовам. Так, Зуева Н.Л. пишет, что «современное пенсионное законодательство содержит ряд пробелов, влияющих на эффективность индексации» [3, с. 4]. И.И. Елисеева отмечает, что «статистический анализ показывает неравномерность влияния индексации на различные категории пенсионеров» [2, с. 37].

Сафонов А.Л. и Угодников К.В. считают, что принятая в России схема ежегодной индексации пенсий «не соответствует модальности отечественной пенсионной системы и не позволяет обеспечить нормативный коэффициент замещения пенсией утрачиваемого заработка» [13, с. 156]. Так же в другой работе А.Л. Сафонов указывал на то, что «существующая система индексации требует модернизации с учетом современных экономических реалий» [12, с. 17]. М.Э. Дмитриев указывает на необходимость «разработки новых подходов к индексации с учетом макроэкономической ситуации» [1, с. 137]. Также отмечается необходимость пересмотра текущей модели индексации с использованием «комплексного подхода с учетом демографических и макроэкономических факторов» [16, с. 24] и учета специфики российской пенсионной системы и международных практик. Так, в работе Ляшка В.Ю., Назарова В.С., Орешкина М.С. отмечалось, что «факторы роста размера пенсий требуют системного анализа и корректировки механизмов индексации» [8, с. 20-21]. Михеева Т.Н. говорит о необходимости модернизации механизмов индексации с учетом современных социально-экономических реалий [9, с. 280].

Таким образом, проведённый анализ научной литературы показывает необходимость дальнейшего более детального исследования проблем индексационной политики пенсионного обеспечения в условиях современных реалий для достижения национальных целей развития страны. Цель исследования является комплексный анализ социальных и экономических рисков, связанных с действующим порядком индексации пенсионных выплат в России, и разработке рекомендаций по совершенствованию механизма индексации и нивелированию последствий с учетом специфики российской пенсионной системы и международных практик. Научная новизна исследования заключается в разработке комплексного подхода к анализу рисков индексационной политики для населения и их систематизации. Данный подход служит методологической основой исследования, включающий в себя также анализ статистических данных, моделирование посредством проведения расчетов для гипотетического получателя пенсионных выплат и оценку социальных последствий.

Основная часть.

В целом социальные и экономические риски индексации вытекают из основных функций и задач индексационной политики. Условно можно выделить следующие из них:

1. снижение адекватности пенсионных выплат по сравнению с трудовым доходом, получаемым пенсионером до выхода на пенсию и тем уровнем заработной платы, получаемым текущим поколением работников (риск возникновения межпоколенческих конфликтов интересов);

2. падение покупательной способности пенсий;

3. рост бедности среди пенсионеров;

4. угроза финансовой сбалансированности бюджета Фонда пенсионного и социального страхования РФ (СФР).

Первые три риска можно отнести к социальным, поскольку риски индексации пенсий и социальных пособий затрагивают наиболее социально незащищенные категории граждан. Риски, связанные с бюджетной сбалансированность и увеличение расходов на проведение индексации страховых пенсий, относятся к экономическим рискам. Далее рассмотрим подробнее обозначенные риски и их влияние по уровень жизни пенсионеров.

Адекватность и падение покупательной способности пенсии

В Стратегии долгосрочного развития пенсионной системы [11] (далее – Стратегия) определены целевые ориентиры развития российской пенсионной системы»:

· обеспечение коэффициента замещения трудовой пенсией по старости до 40% утраченного заработка при нормативном страховом стаже и средней заработной плате;

· обеспечение среднего размера трудовой пенсии по старости не менее 2,5-3 прожиточного минимума пенсионера (ПМП).

Мониторинг достижения установленных целевых ориентиров позволяет оценить эффективность функционирования пенсионной системы, в том числе эффективность реализации индексационной политики. Первый целевой ориентир отражает адекватность страховых пенсий, а второй – как реализуется защита от бедности в обязательном пенсионном страховании.

Анализ динамики солидарного коэффициента замещения – отношения среднего размера страховой пенсии по старости со средней заработной платой в экономике – показывает, что, начиная с 2015 года (старта радикальной пенсионной реформы) и по настоящее время, значение индикатора имеет устойчивую тенденцию к снижению. Сейчас уровень солидарного коэффициента замещения опустился ниже уровня 2009 года, тем самым пенсионная политика последних лет свела на нет все мероприятия, направленные на повышение уровня пенсионных выплат в период 2009-2010 гг. Так, солидарный коэффициент замещения для пенсий по старости снизился на 13,3% с 37,7% в 2015 году до 24,4% по состоянию на середину 2025 г. по всем получателям, что, в первую очередь, объясняется временной приостановкой индексации пенсий работающим пенсионерам (рис. 1). За период 2015-2025 гг. солидарный коэффициент замещения пенсий по старости работающих пенсионеров снизился с 38,7% до 21,5%, что практически вдвое ниже целевого ориентира в 40%. Однако следует отметить наметившуюся тенденцию по увеличению показателя для работающих пенсионеров в 2025 году, что связано с возобновлением индексации их пенсий.

Рисунок 1 – Соотношение среднего размера страховой пенсии по старости со средним размером начисленной заработной платы по различным категориям пенсионеров, %

Источник: расчеты автора на основе данных СФР. URL: https://sfr.gov.ru/info/statistics/pension_provision_sfr (дата обращения: 10.09.2025).

Таким образом, выявленная динамика отчетливо демонстрирует влияние и значимость такого инструмента социальной и экономической политики как индексация пенсий.

По настоящий момент в Стратегию не внесены изменения в установленные целевые ориентиры, с учетом изменения понятийного аппарата после реформы 2015 года, а также с учетом временной приостановки индексации пенсий работающим пенсионерам: мониторинг целевых ориентиров в период 2016-2024 гг. производился для страховых пенсий по старости неработающих пенсионеров.

Далее рассмотрим на примере гипотетического пенсионера, как изменился коэффициент замещения за период 2015-2025 гг. В качестве гипотетического пенсионера возьмем застрахованное лицо, прекратившее трудовую деятельность в начале 2015 года, имеющего трудовой стаж 35 лет, и чья заработная плата соответствовала средней заработной плате в экономике – 34 030 рублей.

Потенциальный размер пенсии по старости, выплачиваемой в рамках обязательного пенсионного страхования (ОПС), рассчитывается по формуле:

, (1)

где П_ст – размер пенсии по старости в рамках ОПС;

СПК – стоимость одного пенсионного коэффициента.

åИПК – сумма индивидуальных пенсионных коэффициентов (ИПК), определяемых за каждый календарный год;

ФВ – фиксированная выплата к страховой пенсии по старости

В данном расчете не будет учитываться сумма валоризации и конвертация пенсионных прав, сформированных до 2015 года. Таким образом, будет оцениваться именно текущая пенсионная формула и механизм индексации исключительно в рамках ОПС.

Для расчетов потенциального размера страховой пенсии по старости гипотетического работника за основу были приняты установленные размеры на 01.01.2015:

1) стоимость пенсионного коэффициента (СПК) – 64,10 руб.;

2) фиксированная выплата к страховой пенсии – 3 935 руб.;

3) взносооблагаемая база в 2015 году – 711 тыс. рублей;

Результаты расчетов представлены в таблице 1. Как показывают расчеты, суммарный размер страховой пенсии и фиксированной выплаты гипотетического работника на конец 2025 года составил 18 738 рублей или 55,1% от средней заработной платы работника.

Таблица 1 – Расчет коэффициента замещения страховой пенсии по старости для гипотетического работника.

** рассчитано на основе прогноза Минэкономразвития Россия от 30.04.2025

Источник: расчеты автора.

При этом индивидуальный коэффициент замещения, который рассчитывался как отношение реального размера страховой пенсии гипотетического пенсионера (в ценах 2014 года) к его заработной плате в 2015 году, колебался в интервале 48,8%-53,4% и к середине 2025 года составлял 52,2%. Это свидетельствует о том, что темпы индексации страховой пенсии в период 2015-2025 гг., в целом, сохранили размер пенсии гипотетического работника на уровне, адекватном его заработной плате. Однако межпоколенческая солидарность между текущими пенсионерами и работающим населением сильно нарушилась. Поколение пенсионеров, которое работало преимущественно в СССР, чьи размеры пенсии сильно пострадали от постоянной конвертации, недоиндексации, гиперинфляции, продолжают ущемляться и в темпах индексации. Так, соотношение пенсии гипотетического работника к средней заработной плате в экономике снизилось с 55,1% в 2015 году до 36,5% в 2025 году.

Таким образам, на текущий момент риски нарушения межпоколенческой солидарности при проведении индексации страховых пенсий даже выше, чем риски снижения индивидуальной адекватности пенсионных выплат. Это означает, что индексация с учетом роста заработной платы в экономике очень важна для поддержания межпоколенческого баланса между пенсионерами и работниками. Кроме того, низкие темпы индексации СПК сейчас приводят к низким размерам пенсий будущих поколений пенсионеров.

Анализ рисков бедности в старости

Что касается риска бедности пенсионеров, то формально она сейчас не стоит так остро на повестке дня, благодаря выплате федеральных и региональных доплат к пенсиям до уровня прожиточного минимума пенсионеров, который выступает индикатором границы бедности в России. Однако, как показано на рисунке 2, целевой ориентир в 2,5-3 ПМП для страховых пенсий по старости не достигается ни среди всех получателей, ни среди неработающих. Для работающих пенсионеров показатель снизился до 145% ПМП. Максимальное соотношение страховой пенсии по старости с ПМП в рассматриваемом периоде наблюдалось в 2012 году – 195% ПМП. Следует отметить рост показатели в период 2016-2023 гг. для неработающих пенсионеров, что во многом связано с отставанием темпов роста прожиточного минимума от темпов индексации страховой пенсии.

Рисунок 2 – Соотношение среднего размера страховой пенсии по старости с ПМП, %

Источник: расчеты автора на основе данных СФР. URL: https://sfr.gov.ru/info/statistics/pension_provision_sfr (дата обращения: 01.09.2025).

Таким образам, на текущей момент без нестраховых доплат система обязательного пенсионного страхования не может обеспечить решение проблемы бедности пенсионеров в страховом поле. Кроме того, следует отметить, что ПМП – это минимальные гарантии государства, но они не достаточны для достойной старости.

Следует выделить следующие важные моменты в части анализа распространения бедности среди пенсионеров (табл. 2):

1) доля малоимущего населения среди населения старше трудоспособного возраста значительно ниже показателей бедности в трудоспособном населении – 5,7%. При этом надо отметить, рост показателя в 2022 году, несмотря на дополнительную высокую индексацию и снижение показателя в 2020-2021 гг. (в том числе из-за изменения пенсионного возраста).

2) Доля малоимущих пожилых женщин в 2023 году превышала аналогичный показатель среди мужчин в 2,8 раза, что объясняется возрастно-половой структурой населения в возрасте старше трудоспособного. Среди трудоспособного возраста показатели отклоняются незначительно. При этом в 2022 году наблюдался рост малоимущих пожилых мужчин до 2% - самый высокий показатель с 2013 года.

3) доля малоимущих работающих и неработающих пенсионеров снижалась до 2022 года, в 2023 году наблюдался рост показателей. Среди работающих пенсионеров показатель вырос до 0,6%, среди неработающих – 7,2%, но сохраняется на достаточно низком уровне относительно предыдущих лет.

4) доля малоимущих пенсионеров по видам пенсий в 2023 году выросла среди получателей пенсий по старости и социальных пенсий 6% и 0,8%, соответственно. Доля малоимущих существенно снизилась до 1,2% - самый низкий показатель в рассматриваемом периоде. получателей пенсий по инвалидности.

Таблица 2 - Распределение малоимущего населения по основным группам (по итогам выборочного наблюдения доходов населения и участия в социальных программах), %

(дата обращения: 01.09.2025).

При анализе бедности среди пенсионеров нельзя не отметить еще и региональный аспект. Так, в 2023 году доля пожилых граждан в численности малообеспеченного населения в 10 субъектах РФ превышала 10% (относительно уровня границы бедности в регионе). Самые высокие показатели наблюдались. В Республике Северная Осетия-Алания – 18,4%, Кабардино-Балкарской Республике и в Москве - 16%. Причем в Москве можно отметить тенденцию роста показателя, что во многом объясняется более быстрым темпом индексации городского социального стандарта.

Данные о численности получателей федеральной и региональной социальных доплат (далее – ФСД, РСД, соответственно) являются дополнительными индикаторами, отражающими, скольким пенсионерам в нашей стране угрожает риск бедности. В настоящее время в 60 субъектах РФ установлены федеральные социальные доплаты, назначаемые в случае, если общая сумма материального обеспечения пенсионера ниже прожиточного минимума пенсионера в регионе. Совокупная численность получателей социальных доплат в 2025 году составляет около 6,6 млн. человек (рис. 2). Численность получателей ФСД на 1 апреля 2025 года составила 3,42 млн. человек в 60 субъектах РФ, а средний размер доплаты около 3,5 тыс. рублей [10, с. 4] (рис. 2). В 2023 году их численность составляла 2,8 млн. человек. Рост получателей в 2025 году объясняется, в первую очередь, значительно более высоким коэффициентом роста ПМП - 14,8%, чем коэффициент индексации страховых пенсий – 9,5%. Региональная социальная доплата до ПМП в регионе выплачивается пенсионерам, если его размер выше, чем аналогичный показатель по стране. В 2025 году выплату РСД производят в 30 субъектах, в 2018 году – лишь 13 субъектов. По данным за апрель 2025 год численность получателей РСД составила 3,2 млн. человек, в 2023 году она составляла 3,4 млн. человек. Следует отметить, что численность получателей РСД превышала численность получателей ФСД с 2020 года, и только в 2025 году ситуация изменилась.

Рисунок 3 – Динамика численности получателей социальных доплат к пенсии, в млн. человек.

*данные по состоянию на апрель 2025 г.

Источник: составлено автором по данным СФР. URL: https://sfr.gov.ru/info/statistics/pension_provision_sfr (дата обращения: 01.09.2025).

Выплата социальных доплат сыграла большую роль в улучшении условий жизни российских пенсионеров и снижении уровня бедности среди них, однако реализация нестраховых доплат к пенсии приводит к уравнительности их размеров и снижает стимулы уплачивать страховых взносы в систему обязательного пенсионного страхования.

Бедность населения определяется не только по уровню доходов, но и исходя из структуры расходов. Так, по расходам бедными считает граждане, чьи расходы на продукты питание превышают 50%. Как следует из рисунка 4, доля расходов на продукты питания в домохозяйствах, состоящих из неработающих пенсионов, - менее половины всех расходов, однако значительно превышает показатели по другим социально-демографическим группам. Кром того, в 2024 году показатель вырос по сравнению с 2020 годом на 5,2% и составил – 47,6%. Еще около 15% расходов пенсионеров приходится на оплату услуг ЖКХ, что также сильно отличается от данных по другим категориям (за исключением инвалидов). Также следует отметить, более чем двукратную разницу в доле расходов на здравоохранение между пенсионерами и другими категория домохозяйств.

Рисунок 4 – Структура потребительских расходов домохозяйств, состоящих из неработающих пенсионеров, в %

Источник: составлено автором на основе данных Росстата. URL: https://rosstat.gov.ru/folder/13397 (дата обращения: 01.09.2025).

Примечательно, согласно данным Росстата о распределении домашних хозяйств по оценке своего финансового положения за 3 квартал 2024 года 25,2% домохозяйств, состоящих из неработающих пенсионеров, оценивали, что «денег хватает на еду, но покупать одежду и оплачивать жилищно-коммунальные услуги затруднительно», 64,3% - «денег хватает на еду и одежду, но не могут позволить себе покупку товаров длительного пользования», что суммарно составляет 89,5%. Аналогичные показатели в целом по всем домохозяйствам составили – 10,5% и 47,5%. Это говорит о том, что уровень жизни домохозяйств неработающих пенсионеров и их ощущение своего финансового благосостояния существенно уступает среднему российскому уровню.

Несмотря на адресную социальную поддержку граждан пожилого возраста, в том числе в натуральной форме, потребление в старших возрастах характеризуется ростом расходов на коммунальные услуги и услуги здравоохранения. При этом в расчете размера прожиточного минимума пенсионера изменения в потреблении старших возрастных групп не учитываются: величина ПМП практически не отличается от других индикаторов прожиточного уровня. В России действует ряд мер, направленных на социальную поддержку граждан, в старших пожилых возрастах. Например, двукратное увеличение фиксированной выплаты к страховой пенсии гражданам, достигшим 80 лет. Помимо этого, с 2025 года в структуру пенсии будет включена компенсационная выплата в связи с достижением 80-летнего возраста и инвалидностью I, которая должна будет заменить аналогичную выплату неработающим трудоспособным лицам, осуществляющим уход за данными категориями граждан. Таким образам, в российской системе социального обеспечения есть инструменты, позволяющие частично компенсировать изменение возрастной структуры потребления. Однако все эти инструменты имеют нестраховую природу и финансируются за счет средств федерального бюджета. В то же время данные об ожидаемой продолжительности жизни мужчин и женщин, свидетельствуют о том, что 80 – летний рубеж является высоким для большинства мужчин, которые попросту не доживают до этого возраста. Исследования показывают, что расходы на здравоохранение начинают увеличиваться еще до достижения 80-летнего возраста. В работе К.В. Кузнецова, посвященной особенностям структуры возрастных расходов в России, отмечается два основных пика потребления населения: в 30-39 лет и 50-59 [6, с. 53]. Одновременно автор отмечает сдвиг возрастных интервалов потребления к более поздним возрастным группам за счет расходов населения на коммунальные услуги. Таким образом, видится целесообразным снижение возрастной планки для назначения повышенной фиксированной выплаты и компенсационных выплат как минимум до 75 лет.

Таким образом, структура потребления домохозяйств не говорит об абсолютной бедности неработающих пенсионеров, но прослеживаются сильные отклонения в структуре потребления, что может сказываться на покупательной способности пенсий. Дифференцированный подход к определению стоимости и состава потребительской корзины пенсионеров, их прожиточного минимума, в том числе в целях индексации и произведения доплат к пенсиям очень важен.

Угроза финансовой сбалансированности бюджета СФР

В настоящее время снижение уровня индексации рассматривается как важная мера снижения стоимости пенсионной системы [7, с. 45]. Динамика целевых ориентиров развития пенсионной системы – солидарного коэффициента замещения и соотношения пенсий с ПМП - отчетливо показывает, что первоочередной целью проводимых пенсионных реформ последних лет было снижение экономических рисков для бюджета СФР и, главное, федерального бюджета. «Дивиденды» от высоких темпов роста заработных плат в России с 2022 года, а, следовательно, и поступлений страховых взносов, были направлены не рост пенсионных выплат посредством повышенной индексации, а целиком пошли на решение проблемы сбалансированности бюджета и сокращение трансферта федерального бюджета. Это привело к тому, что если в 2022 году доля расходов на выплату страховых пенсий лишь на 69% покрывалась за счет страховых взносов, то в 2025 году запланировано покрытие на 95%. Столь высокий показатель объясняется обнулением трансферта на ОПС (покрытие дефицита, с 2024 года), снижением (2024 г.), а затем и отменой трансферта на компенсацию выпадающих доходов за счет снижения тарифа страховых взносов и валоризации (2025 г.). Таким образом, нестраховые расходы и льготы стали финансироваться за счет страховых взносов, тем самым нарушая страховые основы функционирования обязательного пенсионного страхования.

Согласно ст. 17 Федерального закона от 15.12.2001 N 167-ФЗ "Об обязательном пенсионном страховании в РФ" [17], трансферт на обязательное пенсионное страхование должен идти на финансирование конкретных нестраховых элементов ОПС: досрочной выплаты пенсий (за минусом дополнительных тарифов страховых взносов для отдельных категорий страхователей), расходов на фиксированную выплату к страховой пенсии в повышенном размере, компенсацию выпадающих доходов в связи с установлением пенсий с учетом начисленных, но неуплаченных страховых взносов. В настоящее время этот перечень дополнен такими направлениями, как: валоризация, выпадающие доходы в связи с установлением пониженных тарифов страховых взносов, возмещение расходов по выплате страховых пенсий за нестраховые периоды, пенсионное обеспечение лиц, проходивших службу или осуществлявших работу. Такой подход, называемый экспертами «трансфертной моделью финансирования дефицита бюджета СФР», должен был обеспечить экономически оправданное финансирование внутренних искусственных (нестраховых) источников дефицита бюджета СФР. Однако в период 2024-2027 гг. согласно бюджетным проектировкам трансферт на обязательное пенсионное страхование не предусмотрен. Таким образом, на практике, в настоящее время трансфертная модель финансирования дефицита бюджета СФР не применяется и данные нестраховые элементы ОПС не имеют четких источников финансирования.

Заключение

Проведенный анализ показал, что действующий механизм индексации пенсионных выплат приводит к снижению солидарной адекватности пенсионных выплат, что повышает риски бедности в старости более старших поколений пенсионеров. Изменение подходов к определению прожиточного минимума существенно снижает доступ малообеспеченных лиц к социальным доплатам и пособиям и еще сильнее увеличивает социальное неравенство.

Законодательно должны быть четко определены источники проводимой индексации для каждого вида выплат, с учетом источников их финансирования и достаточности средств на ее проведение. Вопросу определения источников индексации пенсионных выплат в российской законодательстве не уделяется должного внимания, хотя он очень значим для бюджетной сбалансированности пенсионной системы.

Индексация страховых пенсий должна проводиться за счет страховых взносов, но в обязательном пенсионном страховании внедрено много нестраховых выплат и элементов, которые также подлежат ежегодной индексации, источником которой должны выступать средства федерального бюджета. Фиксированная выплата, в части не связанной с ее дефицитом, финансируется за счет страховых взносов, но ее выплата в повышенном размере реализуется (должна реализоваться) по закону за счет средств федерального бюджета. Соответственно, и источники ее индексации должны быть дифференцированы. Проводимые внеплановые дополнительные индексации пенсий должна полностью обеспечиваться за счет средств федерального бюджета. Кроме того, могут быть предусмотрены дополнительные целевые источники финансирования внеплановых индексации, например, Фонд национального благосостояния. Сложное многослойное устройство российской пенсионной системы усложняет определения истинных источников индексации и создает дополнительные социальные и экономические риски.