Инновационная экосистема в азиатской модели инновационного развития: опыт Китая

Введение

Современный Китай находится в авангарде четвертой промышленной революции, продвигающей технологические сегменты искусственного интеллекта, квантовых вычислений, нанотехнологий, робототехники, беспроводных технологий 5G и др. Инновационная экосистема (ИЭС) Китая демонстрирует феномен эффективного сочетания государственного централизованного планирования и предпринимательских инициатив, масштабируемых в условиях жесткой конкуренции внутреннего рынка. Развитая ИЭС, выступая ключевым фактором роста национальной экономики, способствует последовательному усилению страны в технологической сфере. Избранный в 2000-х гг. стратегический вектор технологической независимости определяет устойчивое развитие и лидерство Китая как сильного геополитического игрока. Драйвером развития ИЭС являются цифровая трансформация и платформизация. Интеграция цифровых технологических решений в реальный сектор направлена на стимулирование экономической эффективности производственных отраслей.

Актуальность исследования определяется тем, что успешный опыт формирования ИЭС Китая представляет интерес с точки зрения его преемственности для становления ИЭС России. Трансформация мировой экономической системы, а также ресурсные ограничения, с которыми сталкивается экономика России, значительно усложняют решение прикладных задач обеспечения инновационно-ориентированного экономического роста. В условиях нарастающего санкционного давления Концепция технологического развития РФ до 2030 г. заявляет о важности достижения технологического суверенитета, который обеспечивается посредствам НИОКР в области критических технологий и производством высокотехнологичной продукции, основанного на этих технологиях. [1]

Экосистемный подход в теоретико-методологической проработке проблематики инновационного развития и роста нашел отражение в работах российских и зарубежных исследователей. Базовые идеи концепции ИЭС заложены в научных трудах Р. Аднера [31] (Adner, 2006), Р. Айрес [32] (Ayres, 2004), Ч. Весснера [38] (Wessner, 2004). В российском научном сегменте концепцию ИЭС развивают В.В. Акбердина, Е.В. Василенко [1] (Акberdina, Vasilenko, 2021), М.Н. Деньщик [10] (Denshik et al., 2023), М.В. Люлюченко [17] (Люлюченко, 2021), Я.В. Данилина, М.А. Рыбачук [8] (Danilina, Rybachuk, 2022), А.И. Сутыгина [25] (Sytigina, 2024) и др. Цифровой переход и платформизация ИЭС освещается в работах И. Мергеля [35] (Mergel et al., 2019), Е.В. Попова [20] (Popov et al.,, 2022), И.З. Гелисханова [4] (Geliskhanov et al., 2018), и др.

ИЭС представляет собой динамичную систему открытого контура с иерархией и коллаборацией акторов, взаимодействующих в пространстве институциональной экосреды предприятий, регионов и стран в интересах устойчивого развития, с опорой на современный технологический базис [5] (Gerasimov, Kshnyakin, 2023). Аспекты формирования национальных ИЭС в азиатской модели инновационного развития рассматриваются в работах С. Чжан, Гаофен И [39] (Zhang, Yi, 2024), Ф. Рен [36] (Ren, 2023), Ц. Лю [34] (Liu et al. 2024), Ю. Ван [3] (Wang, 2021), Е.П. Ченцовой, М.С. Ченцова [29] (Chentsova, Chentsov, 2023), М.А. Гулевой, Ш. Ши [7] (Guleva, Shi, 2022), Ю.В. Соловьевой [23] (Solovieva, 2020), Н.П. Лешаковой [15] (Leshakova, 2020), Л.С. Ревенко, Н.С. Ревенко [21] (Revenko, Revenko, 2019) и др.

Целью исследования является аналитический обзор формирования и развития ИЭС Китая, выделение ее специфических особенностей.

Научная новизна заключена в авторском определении направлений преемственности китайского опыта развития ИЭС для российских условий.

Авторская гипотеза исходит из того, что национальные особенности ИЭС Китая обусловлены историческими предпосылками, институциональными условиями централизованного планирования, стратегирования и регулирования инновационных процессов, ресурсными возможностями, традициями и менталитетом общества. Фрагментарная репликация и адаптация китайского опыта представляет интерес для России в условиях построения экономики инновационного типа и необходимости достижения национальных целей развития.

В процессе исследования автором использован комплекс общенаучных методов: монографический, аналитический, логический, сравнение, интерпретация, графическая визуализация.

Современный Китай – это страна, лидирующая в 53 ключевых технологических треках. Рейтинговые данные Глобального инновационного индекса свидетельствуют, что по итогам 2024 г. Китай улучшил свои позиции, поднявшись выше на один пункт относительно 2023 г. (11 место рейтинга) (табл. 1). Благодаря рациональной и системной научно-технологической политике государства, за последние годы Китай продемонстрировал экспоненциальный рост в технологической сфере, и в относительно короткие сроки сменил статус «страны, опоздавшей на рынок» на глобальное лидерство по валовому объему внутренних затрат на НИОКР, которые в 2024 г. достигли 3,6 трлн юаней [13].

Статистика свидетельствует, что за истекшее десятилетие наблюдается тренд наращивания интенсивности НИОКР, которую отражает показатель доли расходов на НИОКР в ВВП страны (рис. 1).

Таблица 1

Рейтинг стран БРИКС по уровню инновационного развития

в 2020-2024 гг.

за 2020-2024 гг. [6].

В совокупном объеме расходов на НИОКР свыше 75 % составляет финансирование со стороны частных и государственно-частных компаний, большая часть средств (80 %) направляется на экспериментальные разработки. Количество научно-исследовательских институтов, занимающихся R&D проектами с 2017 г. увеличилось в 2 раза, достигнув 25 тысяч организаций. Как отмечает академик Китайской академии наук и государственный советник Тянь Ган: «Нам необходимо значительно усилить исследования, имеющее непосредственное отношение к отраслям будущего» [14].

Рисунок 1. Динамика расходов на НИОКР в Китае в 2015-2024 гг.

Источник: составлено автором по данным Национального бюро статистики КНР [19].

Критическая дискуссия о том, что в основе инновационного скачка Китая лежит грубое заимствование западных технологий вполне обоснована. Иностранные компании действительно получали доступ на китайский рынок взамен на технологические решения, но сводить успехи страны исключительно к данному фактору было бы тривиальным.

Фундамент последовательной государственной стратегии развития инновационной деятельности был заложен правительством страны еще в 60-е гг. ХХ в., когда инновационные ресурсы и основные НИОКР были в основном ориентированы на оборонно-промышленный комплекс. В конце 70-х гг. Китай заявил о новом курсе на модернизацию и открытость экономики для привлечения иностранных инвестиций, бум которых пришелся на центральные и западные регионы страны в начале 90-х гг.

Ключевыми тезисами «Национального плана развития науки и технологий», принятого в 2006 г. стали научно-техническое развитие и технологическая независимость. В этот период Китай начинает выстраивать собственную ИЭС. В направлении обозначенного целеполагания были предприняты последовательные меры, в числе которых: привлечение высококвалифицированных иностранных специалистов для развития технологического предпринимательства на территории страны; активизация международного сотрудничества в сфере НИОКР; стимулирование зарубежного образования в странах-производителях инноваций; прямые ассигнования и налоговые преференции для технологических предприятий обрабатывающей промышленности, малых и средних компаний, научных организаций; стимулирование внутреннего спроса; целевое увеличение расходов на НИОКР в интересах отдельных регионов; укрепление кадрового потенциала науки.

К актуальным стратегическим документам Китая по развитию ИЭС относятся:

- Промышленная стратегия «Сделано в Китае 2025»;

- Программа инноваций в области науки и техники (2016-2030 гг.);

- План развития искусственного интеллекта нового поколения (2017-2030 гг.);

- 14-ый пятилетний план развития (2021-2025 гг.);

- План модернизации образования (2019-2035 гг.).

- Передовые производственные технологии в Китае: дорожная карта до 2050 г.

Независимость в научной и технологической сферах остается в качестве стратегической основы национального развития в контурах 14-го пятилетнего плана. Фронтирными направлениями являются: новые материалы, квантовая информатика, информационные технологии нового поколения, био- и генетические технологии, и др. (табл. 2). В среднесрочной перспективе страна претендует на глобальное лидерство в химической промышленности, производстве полупроводников и электромобилей.

Таблица 2

Приоритеты научно-технологического развития Китая в пятилетних планах 2016-2025 гг. (гражданская сфера)

Формирование национальной ИЭС происходило по трем направлениям:

1. Развитие технологических рынков на основе открытых инноваций;

2. Доступ к глобальной экспертизе;

3. Технологический трансфер.

Спецификой развития ИЭС Китая стал переход от жесткого государственного регулирования к стимулированию инвестиций в инновации со стороны частного сектора. При этом государство остается «мягким модератором» инновационных процессов [12].

Инновационные преобразования способствовали появлению технологий и компаний, способных конкурировать на мировых рынках. Сделав ставку на достижение долгосрочных результатов, китайские компании избрали открытые инновации в качестве ключевой доктрины, которая в контексте сетевого взаимодействия инновационных акторов обеспечила углубление интеграции с зарубежными партнерами. Сотрудничество инноваторов в особых экономических зонах и зонах освоения высоких технологий «доросло» до цифрового перехода. Цифровые платформы стали формироваться на разных уровнях с конца 2010-х гг. В первую очередь платформизация была востребованной в крупных компаниях, которые, развивая цифровые сервисы, сформировали платформенные ИЭС. Это способствовало расширению доступа к глобальной экспертизе. В настоящее время, помимо привлечения зарубежных экспертов, Китай активно продвигает как государственные, так и частные исследовательские и образовательные программы в рамках международного сотрудничества.

Технологический трансфер, являясь важнейшим инструментом ИЭС, реализуется в рамках промышленной и научно-технологической политики посредством инвестиций, различных форм передачи технологий, лицензирования, промышленной кооперации и др. Ставится задача обеспечить более высокую скорость перетока научных результатов в экономику, новые рынки, новые продукты. Кроме того, государство стимулирует трансфер через мегапрограммы в области науки и инжиниринга по стратегически важным технологиям. Опыт реализации подобных программ существует и в других странах, но у китайских есть специфика: фокусирование большей части на прикладных разработках, которые ориентированы на реальный сектор экономики. Кроме того, мегапрограммы выстроены в четкой логической связи технологического трансфера, передача технологий из научного в производственный сектор осуществляется под прицельные задачи отраслей промышленности. За 40 лет действия системы технологического трансфера, которая характеризуется, как сверхцентрализованная, в Китае было создано более 330 тыс. высокотехнологичных предприятий [28].

Развитие практики зарубежного образования (реализация подхода «Китай плюс») на первых этапах способствовало релокации молодых специалистов в США и европейские страны, но уже к 2018 г. ситуация в корне изменилась, и сейчас 80 % специалистов возвращаются в Китай. Это происходит на фоне ужесточение визовых режимов, но в большей степени благодаря действию различных государственных программ, направленных на стимулирование технологического предпринимательства в Китае, предоставляющих большие возможности внутри страны. Образовательные учреждения выпускают самую высокую в мире долю специалистов в области STEM (естественные и точные науки). Согласно исследованию CWTS Leiden Ranking-2024, восемь университетов Китая входят в десятку мировых лидеров по количеству исследовательских программ и публикационной активности, в т.ч. на первом месте Чжэцзянский университет [26].

Активизация системы государственных закупок и программ стимулирования инвесторов, вовлеченность государства в поддержку технологических стартапов способствовали развитию венчурного рынка. Около 30 % мирового венчурного капитала в настоящее время направляется в Китай. С 2008 г. произошло существенное усиление защиты прав интеллектуальной собственности в рамках новой редакции патентного закона и значительного усовершенствования процедур правоприменения. Начался стремительный рост патентной активности. По информации Всемирной организации интеллектуальной собственности более 45 % всех патентных заявок в мире приходится на Китай. В 2024 г. количество поданных патентных заявок превысило 1,67 млн ед. (рис. 2), действующих патентов – 1,3 млн ед. (рост 15 % к 2023 г.). В 2023-2024 гг., развивая собственную отрасль микроэлектроники, Китай превзошел США по количеству патентов на полупроводниковые технологии. Это произошло, несмотря на санкции в отношении полупроводникового сектора страны.

Рисунок 2. Динамика патентной активности Китая в 2017-2024 гг.

Источник: составлено автором по материалам [24].

С 2020 г. Китай реализует стратегию «двойной циркуляции». Двойственность проявляется, с одной стороны, в намерении активно стимулировать национальный рынок инновационных технологий, с другой – продолжать международное сотрудничество и укреплять позиции на глобальном уровне с перспективой глобального технологического лидерства.

Пространственный аспект инновационного развития Китая также набирает обороты. В стране насчитывается более 200 национальных зон освоения высоких технологий, 12 тыс. технологических бизнес-инкубаторов [2]. Из 26 научно-технических инновационных кластеров в 2024 г. в мировой топ-10 вошли четыре кластера: Шэньчжэнь-Гонконг-Гуанчжоу, Пекин, Шанхай-Сучжоу, Нанкин. Количество промышленных кластеров превышает в настоящее время 2 тыс. До 50 % всех промышленных кластеров локализованы в провинциях Чжэцзян, Гуандун, Цзянсу, более 150 специализируются на производстве новых материалов (рис. 3).

Рисунок 3. Распределение промышленных кластеров Китая

по специализации

Источник: составлено автором по материалам [16] (Lingyu, 2025).

Последнее десятилетие характеризуется активизацией процесса взаимопроникновения отраслевых ИЭС: технологические и промышленные компании пересекаются и создают мультипликативный эффект для экономики. Такой механизм реализуется через ряд направлений. Так, через наличие поставщиков в смежных секторах упрощается поиск материалов, комплектующих и т.п. в соответствии с отраслевыми запросами. Рыночный спрос и доходы ИЭС зависят от состояния внутреннего рынка, но в случае ориентации спроса на внешние рынки, действия регулятора (тарифы на импорт и т.п.) играют протекционистскую роль. В аспекте технических знаний инвестиции в НИОКР и технологии одной отрасли очень часто полезны и в смежных отраслях. И, наконец, если конечный продукт отраслевой ИЭС может являться сырьем для ряда других ИЭС, это способствует экономии на масштабе производства данного продукта. Например, ИЭС литиевых аккумуляторов получает дополнительную экономию за счет масштаба производства, реализуя продукцию ИЭС, специализирующейся на производстве бытовой электроники и электромобилей [33] (Chan, 2025).

Взаимосвязанное развитие нескольких отраслевых ИЭС представляет собой промышленную коэволюцию, их аппаратное и программное обеспечение целенаправленно стандартизируется под разные продукты и технологии. Так, ИЭС производителей смартфонов Xiaomi расширилась на сегмент электротранспорта (BYD), который, в свою очередь, имеет технологическое соприкосновение с сегментом производителей беспилотников (DJI) и сегментом производителей полупроводников (NIO).

Региональные ИЭС вносят значительный вклад в достижение стратегических целей развития Китая. Одной из наиболее успешных территорий является Пекинская зона инноваций, включающая научно-технологический центр Чжунгуаньцунь – китайскую Кремниевую долину, созданную по государственной программе развития высоких технологий «Факел» в 1988 г. История Чжунгуаньцунь по сути отражает все этапы становления ИЭС страны. До середины 2000-х гг. территория развивалась за счет рынка фальсифицированной электроники. С середины 2000-х гг. китайские компании Huawei, Xiaomi, Meizu на территории Чжунгуаньцунь встали в один ряд с зарубежными технологическими гигантами.

В настоящее время Чжунгуаньцунь локализует 16 субпарков и свыше 25 тыс. технологических компаний, в том числе 52 единорога, совокупный доход которых превышает 7 трлн юаней, в их числе Baidu, Kuaishou, Megvii Technology, Meituan и др. [40]. Законодательные органы регионов и городов первого уровня ежегодно проводят сессии, на которых определяют целевые затраты на НИОКР. Так, Шанхай запланировал направить на НИОКР в текущем году 4,5 % ВВП города, увеличив прошлогоднее значение на 0,1 п.п.

Организационно-экономический механизм ИЭС обуславливает конкурентные преимущества для компаний, входящих в нее, поскольку они получают доступ к комплексу ресурсов (в т.ч. финансовых, производственных, технологических, интеллектуальных), клиентской базе, цифровым платформам и сервисам. Компании встраиваются в сетевое взаимодействие по вертикальным и горизонтальным связям. Примерами эффективных ИЭС в производственном секторе являются технологические гиганты Tencent, Huawei, Meituan Dianping, Xiaomi, ASML, NIO и др. Так, компания Huawei ежегодно направляет 10 % дохода на научные исследования. Особое внимание к инновационным разработкам способствовало ее прорыву в области телекоммуникационных технологий, искусственного интеллекта и технологий 5G.

Развитие цифровой экономики явилось важнейшим государственным нарративом 13-го и 14-го национальных пятилетних планов. За период 2016-2023 гг. объем цифровой экономики Китая увеличился в 2,5 раза до 53,9 трлн. юаней, ее доля в ВВП страны выросла на 12,5 %, достигнув значения 42,8 % (рис. 4).

Следует отметить, что для страны характерен региональный дисбаланс цифрового развития, сохраняется проблема цифрового неравенства. Так, в исследовании В. Ван, посвященном комплексной оценке уровня развития цифровой экономики в 30 китайских провинциях, выявлена значительная вариативность цифровизации. Среднегодовой темп роста цифровой экономики за 2013-2021 гг. составил 7,78 %. Наиболее высокий уровень развития характерен для провинций и агломераций восточной экономической зоны. При этом центральная и западная зоны показали наиболее высокие темпы роста (свыше 10 %), в провинциях северо-восточной зоны они существенно ниже (3,8 %). Лидирующую роль в цифровом развитии страны играют Пекин, Шанхай, Гуандун, Шаньдун, Гуйчжоу, Чжэцзян, Хайнань, Цзянсси. И если межрегиональная поляризация цифрового развития имеет тенденцию к постепенному сглаживанию, то внутрирегиональные различия, напротив, усиливаются [37] (Wang, 2024).

Рисунок 4. Динамика роста цифровой экономики Китая в 2016-2023 гг.

Источник: составлено автором по материалам [19].

В настоящее время в Китае локализовано 25 % всех компаний-единорогов. Их особенностью является высокий уровень интернационализации, 60 % заняты в сфере ключевых технологий и активно содействуют цифровой трансформации производственного сектора. Более 70 % единорогов в результате цифрового перехода увеличивают скорость диверсификации, развивают собственные экосистемы в сферах искусственного интеллекта, промышленного интернета, больших данных и др.

В реальном секторе экономики происходит активная цифровая трансформация отраслей промышленности, при этом цифровая инфраструктура оценивается как наиболее совершенная в мире. К промышленным цифровым платформам (COSMPlat, INDICS, Apollo, Xiaomi Hyper IMP) подключены сотни тысяч компаний и несколько десятков отраслей. Возможности платформизации позволяют снижать издержки операционной деятельности, значительно расширяют горизонты бизнеса, что особенно актуально для малых и средних китайских компаний. Цифровые платформы реализуют функционал инфраструктуры цифровой модернизации, роста производительности, сбалансированного распределения ресурсов и обеспечения занятости [22] (Saharov, Shelepov 2022).

Применительно к цифровой трансформации промышленности актуальна интеграция технологий промышленного интернета вещей и технологии 5G. В качестве успешной реализации проектов технологической интеграции можно привести пример нефтехимического комплекса в провинции Гуандун, запущенного в 2022 г. В реализации проекта использовано несколько интеллектуальных технологических модулей, совмещенных с 5G: дополненная реальность, искусственный интеллект в управлении и мониторинге производства, робототехника, система позиционирования персонала, экосистема цифровых приложений. В результате на предприятии уровень автоматизированного сбора и обработки данных превышает 90 %, это позволило снизить аварийность производства на 80 % и на 30 % сократить издержки мониторинга производственных процессов [9] (Demidkina et al., 2023). Ожидается, что к 2030 г. Китай сформирует промышленный кластер и осуществит коммерциализацию технологий 6G.

Происходит стремительное наращивание инвестиций в облачную инфраструктуру, свыше 80 % средств поступают из частного сектора. Alibaba Group заявила, что в период 2025-2028 гг. инвестирует свыше 380 млрд юаней в облачную и аппаратную инфраструктуру искусственного интеллекта. Это будет крупнейший инвестиционный раунд негосударственной компании в цифровое инфраструктурное направление Китая.

Цифровые платформы способствовали успешной экспансии технологических компаний Китая на международные рынки и усилению их рыночного влияния. Стартапы начала 2000-х гг. показали беспрецедентный рост и за истекшие годы вытеснили целый ряд иностранных платформ с национального рынка. По уровню влияния компании-собственники цифровых платформ сопоставимы с лидерами производственного и добывающего секторов. В этой связи довольно остро обозначилась проблема монополизации и необходимости государственного вмешательства в регуляцию рынка для сохранения конкурентной среды в технологической сфере для малых и средних компаний [11] (Zapyantsev, 2024). В период 2020-2022 гг. правительство, осознавая возрастание рыночной власти Tencent, Meituan Dianping, Didi и ряда других компаний, реализовало комплекс законодательных и нормативных мер в области антимонопольного регулирования платформенной экономики.

Общий объем сделок на цифровых платформах в 2024 г. превысил 50 трлн юаней, по прогнозам в 2025 г. данный показатель увеличится еще на 20 %. Особое значение для развития национальной ИЭС приобретает дальнейшее углубление интеграции цифровых технологий с реальным сектором экономики.

Размещаясь на готовых цифровых платформах, технологические компании экономят собственные ресурсы на создание и запуск цифровых сервисов. Государство, в свою очередь, посредством платформизации, значительно расширяет возможности контроля рыночных процессов. Потребительский сегмент получает доступ к комплексу онлайн-услуг.

Компания Baidu Intelligent Cloud (BIC) выстраивает цифровую ИЭС по трем стратегическим направлениям развития:

1. Интеграция интеллектуальной и облачной модальностей.

Реализуя концепцию собственного облака искусственного интеллекта, компания предлагает комплекс технологических решений: интернет вещей, большие данные, приложения для отраслей, компаний и др. Это позволяет акторам экосистемы оптимизировать и повышать эффективность структуры производственных ресурсов и, как следствие, усиливать конкурентные позиции бизнеса [29] (Sharovova et al., 2023).

2. Экосистемный подход для промышленного интеллекта.

Создание цифровой платформы Baidu Smart Cloud, на которой искусственный интеллект системно внедряется в бизнес-процессы и алгоритмы автопрома, химической, металлургической, текстильной и ряда других промышленных отраслей. Платформизация предполагает использование свыше 300-х цифровых инструментов, включая сценарное прогнозирование и возможности промышленного моделирования.

3. Региональный профиль интеллектуальной бизнес-экосистемы.

Построение бизнес-модели с региональными центрами в крупных городских агломерациях: Пекине, Шанхае, Чэнду, Шэньчжэн с перспективой охвата всех провинций и отраслей. Сделана ставка на массовое привлечение региональных компаний в экосистемное развитие. Специально созданная аналитическая группа разрабатывает индикаторы определения уровня цифровой трансформации отраслей и регионов, проводится работа по совершенствованию цифровой инфраструктуры для максимально широкого охвата пользователей.

В настоящее время страны Глобального Запада называют требования о передаче технологий «экономической агрессией» Китая, но государственный сектор страны реагирует довольно сдержанно, реализуя все обозначенные ранее форматы и цели. Следует отметить, что ряд китайских отраслей продолжает оставаться на уровне низких переделов (например, выработка электроэнергии на угле составляет 60 %), а развитие ряда ключевых технологий заблокировано западными странами, несмотря на значительные инвестиционные вливания в НИОКР и лидирующие позиции научной сферы. Кроме того, в течение нескольких лет Глобальный Запад ведет торговую войну с Китаем для сдерживания его технологического развития. Эскалация обозначилась в начале 2025 г. в связи с вводом симметричных импортных тарифов США и Китая. Причины таких шагов лежат в геополитической плоскости.

Таким образом, можно выделить следующие специфические особенности формирования ИЭС Китая:

1. Масштаб и потенциал внутреннего рынка. Большой рынок страны открывает возможности для генерации большого количества инновационных идей и развития технологического предпринимательства. При этом существенным фактором явился эффект низкой базы. И если в странах Глобального Запада инновационные решения приходили на смену устаревающим технологиям, то в Китае ряд технологий появились с нуля. Отмечается устойчивая тенденция роста потребительского потенциала в новых сферах интеллектуального, цифрового и «зеленого» потребления.

2. Активная позиция государственного сектора в поддержке технологического предпринимательства, позиционирование инновационных технологий в качестве ключевого фактора экономического роста и развития. Правительство страны реализует политику, стимулирующую региональные органы власти к развитию собственных ИЭС. Успешные региональные инициативы и практики зачастую масштабируются и институционально поддерживаются через формирование благоприятной нормативно-правовой базы.

3. Региональное разнообразие ИЭС, реализация принципа «роевых инноваций», предполагающего коллективную потребность воспользоваться одними и теми же возможностями и ресурсами рынка. Инновационные компании значительно ориентированы на региональные возможности. Географическая концентрация и роевые инновации во многом обусловлены традициями предпринимательства в Китае.

4. Взаимосвязь отраслевых ИЭС. Взаимопроникновение технологического и промышленного секторов продуцирует эффект, при котором достижения в одной сфере вызывают цепные реакции в развитии других сфер. Это, в конечном итоге, стимулирует экономический рост, значительно усиливая конкурентные преимущества национальной ИЭС в целом.

5. Высокий уровень конкуренции инноваторов, диверсификация бизнеса. Тысячи новых компаний запускаются в Китае ежедневно. Только за 2024 г. на рынок вышли 127 единорогов (достигших стоимости 1 млрд. долл.), наличие которых является индикатором эффективности ИЭС. Риски заимствования в конкурентной среде обуславливают включение планов по диверсификации бизнес-моделей в стратегии компаний, что основано на стремлении обеспечить устойчивость в долгосрочной перспективе.

6. Отраслевые ИЭС формируются по запросам рынка. В историческом аспекте произошло смещение вектора инновационного развития от жесткого государственного регулирования в направлении усиления рыночного механизма. Создание особых экономических зон, коммерциализация научного сектора, продвижение концепции открытых инноваций способствовало росту инвестиций и развитию технологических рынков. Особое значение имеет высокая скорость жизненного цикла инноваций.

7. Сетевая культура предпринимательства. Нетворкинг является традиционно сильной стороной китайского бизнеса в производстве инноваций. Сетевое взаимодействие, способность реализовывать проекты в формате коллабораций, проектных команд, выстраивать эффективные связи по цепочке создания стоимости, коллективный доступ к ресурсам – все это является производными особой ментальности, уходящей корнями в историю страны.

8. Национальная система образования со значительной долей специалистов, квалифицированных в области STEM. В 2024 г. Китай выпустил более 40 % выпускников STEM и включил более 1,5 тыс. программ бакалавриата в университетское образование, сократив примерно такое же количество программ, которые потеряли актуальность и не соответствуют целям развития.

Заключение

В условиях сложной геополитической обстановки Китай продолжает активно реализовывать модель инновационного лидерства. В марте 2025 г. МИД страны официально подтвердил намерения о расширении технологического сотрудничества с Россией, в результате которого в т.ч. будет предоставлен доступ к критическим технологиям: передача лицензий на производство чипов и совместные НИОКР в данной области, обучение российских инженеров на производственных площадках ведущих технологических компаний (Huawei, SMIC), умные технологии для городских агломераций, технологии инфраструктуры связи, NLP-технологии (интеграция искусственного интеллекта и лингвоанализа) для государственных структур. Сотрудничество рассматривается как шаг в направлении формирования Евразийской экономической экосистемы. Российских технологический сектор получает возможности использовать китайские инновации для усиления собственных компетенций в ряде отраслей.

Россия уже начала фрагментарно перенимать опыт Китая в управлении экономикой. В контексте возможностей преемственности китайского опыта развития ИЭС для российских условий можно выделить следующие направления:

1. Наращивание инвестиций в основной капитал и инфраструктуру инновационных производств со стороны государства и предпринимательского сектора (через механизмы стимулирования на всех уровнях), использование потенциала межотраслевой кооперации, особенно в индустриальных регионах, локализующих высоко- и среднетехнологичные производства.

2. Реализация модели открытых инноваций с использованием потенциала уже действующих механизмов (НТИ и др.) не только для национального рынка, но и для международного сотрудничества в инновационной сфере. Создание максимально благоприятных институциональных условий для работы совместных предприятий, на базе которых будет реализован трансфер технологий из дружественных стран.

3. Увеличение доли расходов на НИОКР в структуре ВВП, особенно в прикладные исследования. Разработка эффективных моделей коммерциализации инноваций. Поддержка научного сектора для предотвращения оттока научных кадров, возвращения выбывших и привлечения зарубежных специалистов.

4. Развитие рыночных финансовых инструментов поддержки технологического предпринимательства: отраслевых инвестиционных фондов (по опыту китайских национальных инвестиционных фондов индустрии искусственного интеллекта, индустрии интегральных микросхем, интернет-инноваций и др.), а также биржевых площадок (по типу платформы ChiNext) с особыми правилами размещения ценных бумаг для инновационных компаний.

5. Наращивание инвестиций в человеческий капитал, в том числе особое внимание развитию образовательного сегмента STEM, формированию кадрового резерва с компетенциями в области передовых технологий. Повышение интенсивности и качества взаимодействия инновационных акторов по линии наука-производство.

6. Укрепление цифрового суверенитета. Создание собственной орбитальной группировки связи (Китай в 2024 г. начал запуск спутников в рамках проекта Qianfan (Тысяча парусов), усиление рыночных позиций и стандартизация российского программного обеспечения.

7. Ориентация на формирование инновационного общества, как основы развития инновационной экономики. Данный подход обуславливает не только построение национальной ИЭС, как совокупности элементов слаженного инновационного процесса, но и ее ментально-когнитивное усиление [27] (Ovchinnikova, Topoleva, 2023).

Безусловно Китай и Россия – это страны, значительно отличающиеся по ресурсному обеспечению, состоянию финансового сектора, региональным особенностям и самим историческим предпосылкам инновационной активности. Тем не менее, исследовательское внимание к опыту формирования и развития ИЭС Китая имеет важное значение в свете обеспечения технологического суверенитета, наращивания конкурентных преимуществ высокотехнологичного сектора для достижения устойчивого инновационно-ориентированного экономического роста России.

[1] Концепция технологического развития Российской Федерации на период до 2030 г. URL: https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/406831204/ (дата обращения 19.03.2025).