Современные технологии в Южной Корее: стартапы, города, сервисы

Введение

Кардинальные изменения в экономике Южной Кореи, которые наблюдаются с 60-х гг. XX в. и продолжают свое активное наступление в 2021–2022 г., по мнению ряда крупных экспертов, стали настоящим «корейским чудом». «Чудо» становится более реальным, если мы вспомним, что начинал будущий лидер инновационных технологий и «одна из самых инновационных стран мира» [1] как японская колония, глубоко отсталая аграрная страна, обедневшая после продолжительной Корейской войны.

За короткий период Южной Корее удалось кардинально поменять используемый экономический инструментарий и оперативно перейти к индустриализации и реализации задач Четвертой индустриальной (промышленной) революции, или Индустрии 4.0 (Industry 4.0), представляющей собой процесс индустриального перехода к автоматизированному цифровому производству, основанному на управлении с помощью искуственного интеллекта, автоматизированных бизнес-процессов, массовом внедрении информационных технологий. Ниже будут рассмотрены ключевые этапы экономического развития Южной Кореи с 1953 г. по 2018 г.

Таблица 1 Этапы экономического развития Южной Кореи

Ключевую роль в стремительной социально-экономической трансформации Южной Кореи сыграли наука и техника. Инструментальный взгляд на науку и технологии в Южной Корее, подразумевающий рассмотрение науки и технологии в качестве «инструментов для расширения прав и возможностей нации», в целом характерен для Южной Кореи и является «давним элементом ее культурной традиции» [2] (Kim, 2017). Подобный взгляд на развитие страны С.Х. Ким назвал «конститутивным элементом националистического девелопментализма», устанавливающего продвинутость и отсталость экономического развития страны, исходя из показателей экономического роста и индустриализации.

Комплексные усилия правительства в социальной и экономической сферах привели к тому, что в инновационном индексе Bloomberg с 2013 г. по 2019 г. Южная Корея занимала стабильное первое место по внедрению новейших технологий внутри страны. Только в 2020 г. Южная Корея уступила лидерство Германии [3], заняв вторую позицию в рейтинге Bloomberg, анализирующем темпы роста интенсивности исследований и разработок НИОКР (научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ).

Данные показатели включают сведения о количестве исследователей, которые работают в области внедрения и эксплуатации разработок, интенсивности исследований и разработок, а также потоках инвестиций правительства и промышленности в новые разработки. Например, инвестиции Южной Кореи в передовые технологии по созданию, внедрению и эксплуатации новейших инструментов метавселенной, представляющей собой единую экосистему инновационных инструментов виртуальной, дополненной и смешанной видов реальности, в 2022 г. составляют 177,1 млн долларов США [4].

Высокие показатели по каждому из приведенных пунктов позволяют говорить о том, что сегодня бывший отсталый аграрий превратился «в мирового лидера в области информационных и коммуникационных технологий (ИКТ)» [5].

Согласно индексу экономической свободы 2022 г. от организации The Heritage Foundation, показатель экономической свободы Южной Кореи составляет 74,6, что делает ее экономику 19-й в рейтинге наиболее комфортных для бизнеса мировых держав по состоянию на 2022 г. [6, с. 254]. Эксперты Heritage Foundation особенно подчеркивают, что уровень экономических свобод в стране оставался высоким, несмотря на замедление роста в связи с мировыми финансовыми кризисами 2008 и 2009 гг., некоторое замедление роста в 2017 и 2019 гг. и рекордное падение показателя в 2020 г., обусловленное распространением пандемии COVID-19, остановкой крупных промышленных производств, вынужденной самоизоляцией граждан и введением удаленных режимов трудовой и учебной деятельности. Последний фактор вызвал сокращение южнокорейской экономики в пандемийном 2020 г. на 1% [6, с. 254], однако негативные последствия тех лет уже преодолены и южнокорейское экономическое чудо триумфально вернулось к прежним высоким экономическим показателям. В основной части работы, опираясь на актуальные данные мировой статистики и открытые исследования ведущих российских и зарубежных экспертов, автор проанализирует ключевые составляющие экономического роста Южной Кореи.

Целью исследования является рассмотрение ключевых инновационных инструментов платформенной экономики Южной Кореи и анализ причин высокого промышленного роста экономики Южной Кореи. Автором сформулирована гипотеза о преобладающем характере инновационной экономики Южной Кореи в 2021–2022 гг. по сравнению со странами Организации экономического сотрудничества и развития. Для эмпирического подтверждения или опровержения гипотезы автором будут проанализированы экономические показатели валового национального продукта, валового внутреннего продукта, экспорта, расходов на внедрение инноваций и технологий. Научная новизна исследования состоит в разработке важных методов оценки эффективности инновационной политики Южной Кореи с учетом ключевого влияния мотивированных и квалифицированных человеческих ресурсов и динамичного характера внедрения собственных технологических разработок внутри страны.

Материалы исследования

Российский специалист Е.И. Левицкая [14] (Levitskaya, 2017), оценивая успешность внедрения инноваций в Южной Корее, предлагает детально рассмотреть расходы на НИОКР, причем не только со стороны государства, но также и частных компаний. Это можно объяснить существованием на территории страны особого конгломерата – чеболя, о принципах функционирования которого будет сказано ниже.

А.Н. Рязанова [15] (Ryazanova, 2010) настаивает на том, что инновационный процесс в Южной Корее невозможен без «активной поддержки технологического и бизнес-сотрудничества традиционных и новых институтов». Эксперт подчеркивает их обязательное сетевое взаимодействие на базе открытости и использования возможностей региональной кластеризации.

В качестве примера агломераций А.Н. Рязанова [15] (Ryazanova, 2010) отмечает крупный технопарк «Поханг», Долину «Тегеран», наукоемкую региональную агломерацию «Куми» и автомобильный центр «Вулсан», а также наукоград «Долина Даедук», действующий по принципу биотехнологического кластера, включающего 14 компаний, специализирующихся на реализации передовых биотехнологий (промышленных предприятий, государственных институтов), развитую инфраструктуру, инновационную бизнес-среду. Ключевой целью создания подобных кластеров становятся реализация специалистами новых технологий и получение патентов на изобретения.

Российские специалисты Т.В. Поспелова и А.Б. Ярыгина [25] (Pospelova, Yarygina, 2019), оценивая темпы трансформации инновационных процессов и социокультурную специфику Южной Кореи в рамках четвертой промышленной революции, выделяют ряд препятствий, сдерживающих окончательную смену парадигмы промышленного развития страны. Среди них: традиционные общественные ценности, препятствующие эффективному ведению бизнеса и оперативному инновационному совершенствованию науки, сильный разрыв между «старым» (поколением X) и «молодым» (Y и Z) поколениями, которое живет в период четвертой промышленной революции и привыкло к высоким скоростям – как в личном и профессиональном общении, так и в ведении общественных дел и бизнеса.

Отечественный эксперт Е.А. Колотырина [27] (Kolotyrina, 2015) отмечает такие факторы успеха инновационной экономики Южной Кореи, как тесное сотрудничество бизнес-, экспертного и научного сообщества с государственными учреждениями страны, стратегическое планирование инновационной системы с помощью государственных мер поддержки, обеспечение последовательного и плавного перехода от крупных финансово-промышленных групп к малым и средним предприятиям, создание инновационных кластеров и моделей умных городов, нацеленных на решение задач узкоспециальных групп, реализация инновационных форм трансфера технологий, отличных от прямых иностранных инвестиций.

Эксперт по инновационным системам Восточной Азии из Корейского университета М. Хеммерт решающим фактором в создании инновационной экономики, «способной превращать идеи из лабораторий в продукты и отрасли», назвал системный подход правительства к экономике [1]. С. Чунг из корейского Института науки и технологий STEPI (Science and Technology Policy Institute) в статье «Инновации, конкурентоспособность и рост: корейский опыт» [16] отмечает, что «за 30 лет Корея была вынуждена пройти путь, «который развитые западные страны преодолевали в течение века» [10]. Системность подхода, о которой говорил его коллега М. Хеммерт, Ч.С. Чхоль видит в сочетании «хорошо образованной и дисциплинированной рабочей силы и технологических инноваций». Л. Дейтон заявляет о быстрых и долгосрочных результатах, которые принесли «системные реформы, подкрепленные значительными инвестициями» [1].

Экономист Федерального резервного банка Сент-Луиса А.М. Сантакрю одной из причин успеха корейской экономики на международной экономической арене выделяет «политику стимуляции инвестиций в инновации вместе с улучшением деловой среды» [10].

И.С. Ким [17] (Eun-Sung Kim, 2018) при поддержке Национального исследовательского фонда Кореи и Корейского института государственного управления заявляет о разработанной Южной Кореей «технологии технологической конвергенции», основанной на конвергентных технологиях (КТ). Данную модель эксперт предлагает рассматривать в качестве «средства национального экономического роста».

Д.Е. Ли, Р. Кумари, Д.Ю. Чжон, Т.Х. Ким, Б.Х. Ли [18] (Lee, Kumari, Jeong, Kim, Lee, 2020) с помощью методов интеллектуального анализа текста (частотного анализа, анализа ассоциативных правил и тематического моделирования) выделили из базы данных Национальной службы научно-технической информации (NTIS) Южной Кореи 826 проектов на общую сумму 210 млрд долларов США, реализующих передовые графеновые зеленые технологии GT (green technology или greentech) в области НИОКР. Эксперты подчеркивают, что курс южнокорейской экономики на развитие цифровых технологий может быть реализован только при участии «нового зеленого курса».

Настоящим двигателем экономического роста Южной Кореи С.С. Ким и Ю.С. Чой считают внедрение Программы инновационных платформ (Innovation Platform Programme, IPP), которая стартовала в 2018 г. [19] (Kim, Choi, 2019). Эксперт акцентирует внимание на том, что ключевые постулаты данной программы помогут Южной Корее обеспечить стабильный рост экономики за счет внедрения инноваций и подготовки к реализации задач Индустрии 4.0. Целью IPP является создание и успешное функционирование platform economy (платформенной экономики), представляющей собой комплексную экосистему, которая будет включать как новейшие технические разработки, так и квалифицированные и мотивированные человеческие ресурсы.

Д.И. Шин [26] (Shin, 2017) в исследовательском материале, посвященном вдумчивому анализу инновационных стратегий в области IoT на малых и средних предприятиях Южной Кореи, отмечает ключевую роль Интернета вещей в вопросе распространения инноваций, который позволяет создавать инновационные бизнес-модели для продуктов и услуг и эффективно сотрудничать с внешними партнерами для выхода малых и средних предприятий на международный рынок.

О высоком потенциале стратегий технологического развития страны на примере полупроводниковой промышленности заявляют Ч.-Ф. Чен и Г. Сьюэлл [20] (Chen, Sewell, 1996). Специалисты подчеркивают важность непрерывного развития этого сектора экономики и высоко оценивают их текущие технологические возможности.

С. Мен, М.Д. Ан и Ю. Ким [22] (Kim, Ahn, Myeong, 2019) считают, что центром притяжения инновационных разработок должны стать так называемые умные города, сочетающие в себе ИКТ-инфраструктуру, Интернет вещей (IoT) и интеллектуальные инновации для сбалансированного и гармоничного управления человеческими, социальными и культурными ресурсами внутри крупных современных городов. В качестве примера специалисты указывают на такие современные южнокорейские города, как Гимпо (проект умного города Smartopia Gimpo) и Намьянджу (проект Namyangju 4.0), предоставляющие целый комплекс современных информационных услуг в доступной для любого жителя форме. В качестве примера модели умного города, где реализация новых интеллектуальных технологий происходит не на основе модели «сверху вниз», как в городах Smartopia Gimpo и Namyangju 4.0, а в результате сложных взаимоотношений участников процесса, эксперты Д. Дан и Д.Х. Ким [23] (Kim, Han, 2022) приводят концепцию умного города, состоящего из прибрежного комплекса Эко-Дельта-Сити EDC (Eco Delta City). Новые «интеллектуальные» города позволяют измерять, анализировать и интегрировать городские данные и использовать их для принятия решений, комфортных для каждого жителя данного города определенного ранга и социальной принадлежности.

На примере актуального проекта Седжонского умного города Д. Чой, М.К. Хуанг [24] (Choi, Hyung, 2021) отмечают, что успешное внедрение и эксплуатация умных городов в Южной Корее сегодня становятся «совокупным результатом доверия к ИКТ и накопленным ноу-хау, полученным в результате развития новых городов» [24, с. 51] (Choi, Hyung, 2021, р. 51).

Результаты исследования

О ведущей роли правительства Южной Кореи в реализации инфраструктуры НИОКР заявляют многие эксперты, например Ч.-О. Ли [7, с. 33] (Lee, 1988, р. 33). Корейские подходы к индустриализации, основанные на соблюдении институциональных рамок, развитии квалифицированных трудовых ресурсов, увеличении расходов на НИОКР (рис. 1) и развитии правовых систем, признаются экспертами успешными.

Рисунок 1. Показатель валовых внутренних расходов на НИОКР, в % от ВВП (по данным ОЭСР на 2022 г.)

Источник: [8].

Не менее впечатляющими выглядят статистические показатели, свидетельствующие о стабильном росте показателей ВВП (реального валового внутреннего продукта страны) (рис. 2) и внутреннего национального продукта (ВНП) с 2017 по 2021 г. По данным Всемирного банка, реальный ВВП Корейской Республики в 2021 г. вырос примерно на 4,02% [10] по сравнению с «неурожайным» из-за пандемии 2020 г., когда отрицательный рост ВВП составил -0,85%.

Рисунок 2. Южная Корея: рост реального валового внутреннего продукта (ВВП) с 2017 по 2027 год (по сравнению с предыдущим годом)

Источник: [9].

Прогностические сценарии А.О. Нила, опубликованные 19 мая 2022 г., о росте экономической мощи страны до 2027 г. в целом и валового внутреннего продукта в частности также выглядят довольно оптимистично: эксперт делает акцент на развитом финансовом секторе «крупнейшей экономики G-20» [10] (так называемой «Большой двадцатки», геополитического объединения 20 крупных мировых держав с развитой экономикой), высоком уровне экономической эффективности производства, низком уровне безработицы (в 2020 г. он составил 3,94%, в 2021 г. – 3,68%, а в 2027 г. экспертами Statista прогнозируется его падение до 3,6%) (рис. 3).

Рисунок 3. Южная Корея: уровень безработицы с 2017 по 2027 год

Источник: [29].

По данным автора исследования «Южная Корея. Исследование страны» С. Шоу, показатели реального валового национального продукта Южной Кореи увеличились с 2,3 млрд долларов США в 1962 г. до 204 млрд долларов США в 1989 г. [10].

Эксперты крупной китайской статистической базы данных по экономике CEIC (Global Economic Data, Indicators, Charts and Forecasts) отмечают, что в январе 2022 г. ВНП страны составил 427,679 млрд долларов США [11]. Это несколько ниже, чем показатели декабря 2021 г. (465,601 млрд долларов США), однако существенно выше, чем рекордно низкие показатели сентября 1961 г. (551,846 млн долларов США) [11].

При этом по показателю ВВП на душу населения (рис. 5) можно отметить значительный рост: по данным международного статистического проекта The Global Economy, по сравнению с данными 2014 г. (29,250 долларов США на душу населения), показатели 2021 г. впечатляют: 34,758 долларов США на душу населения.

Рисунок 4. Южная Корея: ВВП на душу населения (в текущих долларах США)

Источник: [12].

Сравнение с данными за 1962 г. еще более масштабны: годовой доход на душу населения тех лет составил всего 87 долларов США, а в 1989 г. – 4830 долларов США. Показатели рассчитывались специалистами The Global Economy в текущих долларах США без учета амортизации производственных активов или истощения природных ресурсов.

Общие показатели товаров и услуг, производимых на территории страны и реализуемых за рубеж (экспорта) выводят Южную Корею в лидеры национального экспорта: данные 2018 г. свидетельствуют о рекордном объеме в 600 млн долларов США. Сегодня страна входит в число крупнейших мировых экспортеров. Показатели экспорта Южной Кореи по состоянию на 2014–2021 гг., приведенные в процентах от ВВП (рис. 6), позволяют оценить величину экспорта относительно размера экономики и сделать вывод об открытости южнокорейской экономики для международной торговли.

Рисунок 5. Южная Корея: экспорт, процент от ВВП

Источник: [13].

Несмотря на несущественное падение показателей по сравнению с 2014 г. (47,83% экспорта от ВВП в 2014. и 41,72% экспорта от ВВП в 2021 г.), экономика Южной Кореи остается открытой, ведь более 40% ее продукции экспортируется на глобальные мировые рынки.

Заключение и выводы

В реализации моделей умных городов в Южной Корее используются ряд инновационных моделей. Например, в Smartopia Gimpo ключевым элементом становится «инфраструктура сверху вниз», ориентированная на создание современных комплексов больших данных с целью предотвращения роста преступности, борьбы со стихийными бедствиями, сохранения окружающей среды, тогда как для Namyangju 4.0 главным становится увеличение квалифицированного персонала, владеющего современными технологическими разработками, за счет обучения государственных сотрудников, менеджеров и принятие решений «сверху», основанных на внимательном анализе больших данных. Обе эти модели продемонстрировали свою эффективность, а успешный опыт коллег из Южной Кореи перенимают их зарубежные партнеры. Еще одним стимулом нового южнокорейского «экономического чуда» становятся упомянутые в основной части работы инновационные платформы IPP, отвечающие главной цели корейского правительства по превращению Южной Кореи в «глобальный центр цифровой экономики» [19] (Kim, Choi, 2019).

Хотелось бы также отметить преимущественное развитие инновационных южнокорейских технологий в областях, требующих высокой квалификации персонала, поддерживающих тесный контакт с частными компаниями, государственными научно-исследовательскими институтами и высшими учебными заведениями и действующих в рамках региональных агломераций. Среди них сегодня особенно выделяются такие высокотехнологические южнокорейские отрасли, как связь, биотехнологии, информация.

В целом эффективные, оперативные и комплексные действия южнокорейского правительства в непростые восстановительные после COVID-19 годы (2021–2022 гг.) позволили «одной из самых динамичных на сегодня экономик мира» [28] (Kim, 1997) увеличить приток доходов для простого населения страны и обеспечить стабильную мобилизацию человеческих ресурсов для эффективного внедрения новых технологий. Ограничительными барьерами для внедрения инноваций сегодня становятся свойственная для Южной Кореи консервативность среднего звена (которое не имеет возможностей быстро перестроиться на новые методы ведения бизнеса и превращается в барьер для принятия быстрых и прогрессивных решений), необходимость дальнейшей реструктуризации чеболей, слабое развитие институтов венчурного капитала. Решению озвученных выше проблем правительство Южной Кореи сегодня уделяет большое внимание, признавая, что именно квалифицированные и мотивированные человеческие ресурсы, обученные работе с новым оборудованием, встречающие новые технологии с интересом и вниманием, а также комплексные модели умных городов и инновационные платформы становятся цементирующей основой, которая может обеспечить успешное внедрение инновационных технологий внутри страны и ее дальнейший экономический рост. Все это позволяет говорить о том, что довольно амбициозные цели, поставленные правительством Южной Кореи, с учетом вкладываемых усилий и высоких показателей экономической эффективности станут вполне реальной для современной Южной Кореи задачей.