Particularities of import substitution processes in the Russian economy in the context of the global market slump

Введение

Актуальность темы исследования. Введение в 2014 г. со стороны ряда зарубежных государств санкционных ограничений в отношении Российской Федерации привело к разработке и реализации совокупности импортозамещающих мероприятий, что вызвало существенные изменения в структуре сельскохозяйственного производства [8, 9] (Larin, Sokolov, 2016; Makarov, 2011). С одной стороны, это нашло отражение в увеличении объемов экспорта продукции российского агропромышленного комплекса, который поставляет на рынки 140 государств зерновые культуры, растительные масла, мясо птицы, рыбную продукцию, морепродукты и др. Согласно официальным данным, объем экспорта зерна в период с 2011 по 2019 г. вырос с 18,3 млн тонн до 43,3 млн тонн, в том числе 35,2 млн тонн пшеницы [16]. При этом спрос на свинину на внутреннем рынке полностью удовлетворяется за счет отечественного производства. Однако сохраняется зависимость от импорта молока и молочных продуктов, несмотря на наличие определенных позитивных сдвигов в данном секторе. Тем самым целевые программы импортозамещения и популяризации локальной продукции, а также падение курса национальной валюты в условиях мирового экономического кризиса, вызванного пандемией COVID-19, создали условия для повышения уровня самообеспеченности сельскохозяйственной продукцией. С другой стороны, нарушение логистических связей в условиях санитарных ограничений показало неготовность ряда сельскохозяйственных производителей к отказу от импорта семенного фонда, технологического оборудования и др., что определяет необходимость кардинальной модернизации данных направлений деятельности. При этом задача достижения полной независимости российского рынка сельскохозяйственной продукции не ставится, что обусловлено действием объективных законов, которые определяют эффективность экономики, специализирующейся на производстве определенных видов товаров с учетом абсолютных и относительных преимуществ. Необходимость переосмысления содержания и целевой направленности импортозамещающих мероприятий производителями продовольственной продукции определила выбор темы исследования, ее теоретическую и практическую значимость. Цель исследования – выявление особенностей импортозамещающих мероприятий в условиях мирового экономического кризиса, вызванного распространением COVID-19. Реализация цели позволила сформулировать тезис о том, что возвратная регионализация производства, проводимая современными государствами, не ведет к полной самодостаточности и предполагает использование отдельных импортозамещающих мероприятий с учетом индикаторов продовольственной и экономической безопасности. В этой связи гипотезой исследования выступает положение о необходимости выделения фрагментов глобальных производственно-сбытовых цепочек, которые могут быть перенесены на территорию размещения рынков сбыта продукции с учетом динамики транспортных и логистических издержек.

Методология исследования. Анализ альтернативных трактовок процессов и стратегии импортозамещения, представленный в работах российских авторов [1, 2, 5, 6, 8, 13, 14, 17, 19] (Borisov, Pochukaeva, 2015; Borisov, Pochukaeva, Balagurova, Orlova, 2015; Dontsova, Tolkachev, Komolov, 2019; Larin, Sokolov, 2016; Panferova, 2016; Polyakova, 2015; Rodin, Slushkina, 2016; Tagarov, 2019), позволил исследователям выделить три типа стратегии импортозамещения [20] (Terebova, 2017): импортозамещение, ориентированное на удовлетворение спроса на национальных отраслевых рынках; импортозамещение, ориентированное на увеличение объема экспорта; смешанное импортозамещение, направленное на увеличение предложения на внутренних и внешних рынках. Безусловно, смешанный тип импортозамещения представляется предпочтительным, поскольку оно направлено на стимулирование предпринимательской активности с целью увеличения совокупного предложения, удовлетворения внутреннего спроса и формирования экспортного потенциала. Тем самым «стратегия импортозамещения предполагает постепенный переход от производства традиционной к наукоемкой продукции путем повышения уровня развития производства и технологий. Это позволяет рассматривать импортозамещение как промежуточный этап реиндустриализации, восстановления и развития производственного потенциала территорий» [4] (Gulin, Mazilov, Ermolov, 2015).

Результаты. В 2020 г. в условиях ухудшения макроэкономической конъюнктуры вопросы зависимости от импорта и содержание импортозамещающих стратегий получают иное звучание, что обусловлено переосмыслением противоречивых процессов глобализации и регионализации экономики. Исследование показывает, что существует прямая зависимость показателей объемов совокупного экспорта от динамики мирового производства. Это подтверждается соответствующими данными за период с 2008 по 2019 г. [12]. Анализ региональных тенденций показывает, что переориентация Китая на внутренний спрос в период с 2009 г. способствовала замедлению темпов роста мирового экспорта. Данная стратегия пришла на смену политики стимулирования экспортного предложения, которая в начале 2000-х гг. изменила состав основных игроков на отраслевых рынках в мире и способствовала увеличению спроса на импорт сырья. Пределами политики стимулирования экспорта в Китае стали рост заработной платы, а также расширение ассортимента и диверсификация производства. Одновременно США и государства еврозоны в период с 1990-х гг. по 2008 г. увеличили объем экспорта почти на 25%, а в период с 2009 по 2019 г. – на 10% [22] (Carroué, 2020). При этом качественный рост объемов экспорта на рубеже XX–XXI вв. был обусловлен преимущественно развитием информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) и формированием на этой основе глобальных производственно-сбытовых цепочек, а также ослаблением торговых барьеров (снижением тарифов, подписанием региональных торговых соглашений и др.). Таким образом, при определенной негативной динамике темпов прироста мирового экспорта во втором десятилетии ХХ в. сохранялась устойчивая тенденция его развития. При этом в мире наблюдалось растущее недоверие населения различных государств к процессам глобализации, что нашло, в частности, выражение в выходе Великобритании из Европейского союза и др., а также в изоляционистской позиции США в отношении Китая. Подобные действия вызвали снижение объемов экспортно-импортных потоков между отдельными государствами, но не оказали существенного влияния на мировую тенденцию повышения уровня открытости национальных экономических систем.

В настоящее время глобализационные процессы реализуются в форме транснациональных производственно-сбытовых цепочек, которые представляют собой совокупность фрагментированных между различными государствами производственных процессов, что приводит к перемещению промежуточных товаров между различными производственными площадками и многократному пересечению национальных границ. Одним из показателей развития этих цепочек является доля промежуточных товаров, и в частности деталей и комплектующих, в общей мировой торговле. Анализ статистических данных показывает, что после экономического кризиса 2008–2009 гг. доля подобной продукции в мировой торговле неуклонно росла.

Согласно данным аналитического центра «Союзмолоко», в 2018 г. уровень самообеспеченности российской экономики по товарному молоку составил 78,8% (+11,9% за 5 лет) [7, 10] (Klimovskikh, Lebedeva, Lebedev, 2019) при устойчивых темпах роста данного показателя. Однако специалисты считают, что «на данный момент мы еще не вышли на продовольственную независимость по данному виду продукции, однако инициированные и реализуемые инвестиционные проекты, подкрепленные действующими механизмами государственной поддержки обеспечивают устойчивый тренд на достижение порогового значения самообеспеченности молочной продукцией на уровне 90%» [10]. Тем самым целевые ориентиры государственных программных документов, регламентирующих факторы продовольственной безопасности и состояние продовольственного рынка в РФ [3; 21], в настоящее время в полном объеме не выполнены.

С точки зрения многонациональных компаний, организующих глобальные производственно-сбытовые цепи, кризис 2020 г. выявил риски, связанные с чрезмерной зависимостью от монопольного поставщика, располагающего высокоспециализированными активами, что делает предложение продукции неэластичным в краткосрочном периоде. При этом данные риски не являются экстраординарными и учитываются субъектами хозяйствования при организации цепочек поставок на основе диверсификации стратегических поставщиков независимо от их местоположения. В этих условиях компании оптимизируют свои производственно-сбытовые цепочки таким образом, чтобы сократить свои запасы и затраты на закупку с учетом указанных рисков и роли поставщиков в производственном процессе.

На наш взгляд, кризис, вызванный распространением COVID-19, может привести к тому, что некоторые многонациональные компании проведут переоценку риска разрыва поставок, уделив повышенное внимание угрозам, связанным с географической концентрацией производства определенных компонентов, и тем самым перестроят свою логистическую цепочку и (или) систему управления запасами. Такая переоценка приведет к диверсификации предприятий-поставщиков и регионов их размещения, при этом производители могут использовать нескольких поставщиков для повышения устойчивости своих цепочек поставок. Однако диверсификация не означает обязательное перемещение производства промежуточных (вспомогательных) товаров на национальную территорию или регионализацию производственных цепочек. Это связано с тем, что глобальные производственно-сбытовые цепи уже носят преимущественно региональный характер. Так, например, доля Европейского союза в объеме экспорта России составляла в 2019 г. 51%, а в объеме импорта – 38% [15, 18]. В то же время в некоторых секторах деятельности возникает вопрос о создании альтернативных производственных площадок с целью ограничения монопольного положения китайских поставщиков. Однако пример китайско-американского торгового конфликта показывает, что перемещение некоторых видов деятельности и изменение стратегии локализации сопряжены со значительными затратами, которые представляются обоснованными в условиях обострения рисков (медицинских, геополитических и др.).

С позиции отдельного государства, дефицит медицинского оборудования, средств защиты и медикаментов, а также зависимость производителей продовольственной продукции от поставок сырья, оборудования в сочетании с ограничениями на экспорт, введенными в условиях кризиса, иллюстрируют риски, связанные с зависимостью от импорта, и угрозы для экономической безопасности [24]. Определение списка товаров, необходимых для нормальной жизнедеятельности населения, является более широкой проблемой исследования. Однако, на наш взгляд, в контексте данного исследования особое значение имеют, во-первых, вопросы, связанные с перемещением фрагментов производственно-сбытовой цепочки лекарственных средств и перспективами их замещения доступными ингредиентами, во-вторых, вопрос о рисках (медицинских, экологических, геополитических), связанных с источниками поставок продуктов питания первой необходимости. Это обусловливает необходимость развития региональных объединений государств, в рамках которых снижаются риски срыва поставок в период кризиса, а также угрозы конфликтов вследствие усиления торговой взаимозависимости между государствами-участниками и создания наднациональных институтов, способствующих разрешению конфликтов. В рамках подобных объединений (Европейский союз, Таможенный союз Евразийского экономического союза и др.) организована значительная часть производственно-сбытовых цепочек, в которые интегрированы национальные компании. Риски, определяемые углублением специализации национальных экономических систем, существуют параллельно с рисками перемещения бизнеса, что находит выражение в высоких издержках для предприятий и потребителей. В этой связи региональная кооперация представляется соответствующим механизмом потенциального компромисса между суверенитетом и издержками организации поставок (путем перемещения определенных производственных участков или создания запасов) [23]. В то же время сектора экономики рассматриваются как стратегические (в том числе производство продовольственных товаров первой необходимости), прогнозируется перемещение производства на национальную территорию в сочетании с регионализацией производственно-сбытовых цепочек на уровне наднационального экономического пространства [24].

Заключение

Проведенное исследование показывает, что настоящий кризис представляет собой вызов для процессов углубления международного разделения труда и одновременно является аргументом в пользу государственного регулирования экономики, направленного на предупреждение от системных рисков. В этой связи глобальные производственно-сбытовые цепочки могут рассматриваться как механизм снижения способности государств проводить действенную бюджетно-финансовую политику. Это обусловлено, во-первых, дополнительными возможностями для транснациональных корпораций уклоняться от налогообложения, во-вторых, налоговой конкуренции между государствами. В этой связи возвратная регионализация является одним из способов управления рисками глобализации, при этом она сопряжена с меньшим объемом издержек, которые могут иметь место в случае принятия концепции самодостаточности и внутреннего импортозамещения.

Таким образом, любое решение о перемещении субъектов хозяйствования, направленное на обеспечение устойчивости цепочек поставок, приведет к увеличению себестоимости продукции, пересмотру глобальных производственных цепочек и их организации с целью снижения затрат. Таким образом, несмотря на импортозамещающие мероприятия, закономерности развития глобальных производственно-сбытовых цепочек должны в значительной степени сохранить зависимость национальных производителей от иностранных поставок. В то же время глобальный характер экономического и санитарного кризиса 2020 г. ставит вопрос о разработке и реализации стратегии диверсификации. Если в условиях устойчивого развития открытость торговли позволяет снизить волатильность совокупного предложения за счет увеличения совокупных расходов, то в условиях кризиса происходит переоценка организации обеспечения поставок ряда товаров (например, в таких секторах, как продовольственная безопасность), что влияет на выбор территории их размещения или гарантирует их доступность на основе накопления стратегических запасов. Все это актуализирует стратегию импортозамещения и обусловливает поиск инструментов управления импортозамещающими процессами, прежде всего, в сфере производства продовольственных товаров.