The global economic crisis as a challenge and new opportunities for the Chinese economy

Введение

Неопределенность конъюнктуры мирового рынка, мировая экономика в ожидании глобального экономического кризиса, пандемия, охватившая более ста девяноста стран, заставляют задуматься, какой расклад сил будет в недалеком будущем на геополитической карте мира. Кто из мировых игроков обеспечил себе наибольшую «подушку безопасности» на случай свершения самого негативного сценария на мировом рынке [1, с. 20; 3; 6; 11] (Wang Yiwei, 2014; Tregubova, 2015).

В этой связи целью настоящего исследования выступает поиск ответов на поставленный авторами вопрос: «Что значит кризис для Китая – надвигающаяся опасность депрессивного состояния экономики или перехват инициативы и приобретение новых возможностей экономического развития?» Научная новизна заключается в постановке проблемы в новых реалиях, носящих глобальный характер, динамично развивающихся в условиях неопределенности, и поиске ответов на поставленные вопросы в меняющейся системе координат на геополитической карте мира. В качестве гипотезы выдвинуто предположение о возможности перехвата Китаем инициативы на геополитической арене и использовании новых возможностей для развития национальной экономики в условиях надвигающегося глобального экономического кризиса.

В основу методологии исследования заложена совокупность экономико-статистических методов, абстрактно-логических методов, а также методов, используемых в политологии: исторического, системного, сравнительного, а также метода контент-анализа.

Ряд экспертов сходятся в одном: взятая на вооружение древнейшая стратагема Китая (сан ши льу цзи) как свод неявных стратегических приемов и система непрямых тактических ходов, применяемая для достижения скрытой цели, получения преимущества и перехвата инициативы, позволит государству не только удержаться на плаву в период глобального кризиса, но и стать флагманом мировой экономики [5, с. 181; 12, с. 48; 13, с. 31] (Zakharev, 2018; Chekunkov, 2017; Chi Fulin, 2013).

Глобальный экономический кризис как опасность и возможность для национальной экономики Китая

Конъюнктура мирового рынка свидетельствует о приближении глобального экономического кризиса. Одновременно накладываются друг на друга различные факторы: цикличность мировых финансовых кризисов с периодичностью 8–12 лет (среднесрочные циклы); инверсия кривой доходности по ценным бумагам; рост долговой нагрузки в целом в мире (мировой долг составляет около 250 триллионов долларов, что в 3 раза превышает глобальный ВВП, в частности, долг Китая составляет 255,7 % его ВВП); замедление роста ВВП ведущих мировых игроков, в частности Китая, по мнению экспертов, если рассматриваемый показатель снизится до 4–5 %, это спровоцирует глобальную депрессию; проводимая рядом стран политика протекционизма; торговые войны, развязанные США в отношении Китая; падение мировых цен на углеводороды, в частности очередное обрушение цен на мировом рынке нефти; новый вызов для глобального мира – пандемия ранее не известного вируса.

По мнению ряда экспертов, долговой кризис Китая может как спровоцировать беспрецедентный мировой кризис, так и остаться локальным в рамках национальной экономики. Однако вспышка опасного вируса в Китае может нанести его экономике существенный урон, предположительно до 7–10 % потери ВВП, последствия случившегося мир еще в полной мере не осознал, цепная реакция на мировом рынке еще длительное время будет продолжаться в различных его сегментах [3, 6].

Что означает глобальный экономический кризис для китайской экономики в большей степени: опасность или новые возможности? Как показывает практика, кризис заключается в замедлении темпов роста экономических показателей и выходе их в отрицательную зону, посткризисный период характеризуется депрессией, когда экономика уже не падает, но и роста не наблюдается. Оживление начинается, когда экономика способна выйти из этой фазы торможения, создавая предпосылки к динамичному подъему. Китайская экономика в преддверии кризиса такие предпосылки уже создала – древнейшая стратагема сан ши льу цзи работает на протяжении многих столетий, а финансовые резервы банковской системы Китая достаточно высоки, соотношение же долга государственного сектора к ВВП находится под контролем у китайского правительства [18, 21].

Феномен китайской экономики

За семь десятилетий своего существования КНР прошла путь от беднейшей до одной из самых развитых и наиболее динамично развивающихся стран мира c 25 % мирового промышленного производства и 14 % мирового экспорта [12] (Chekunov, 2017), на начало 2020 г. доля ВВП в общемировом показателе составила 17 %. Более 40 лет в Китае реализуется политика «Реформы и открытость», которая привела к значительным успехам. Два последних десятилетия характеризовались высокими темпами индустриализации и стремительным ростом экономики. С 2014 г. КНР занимает первое место в мире по размеру ВВП по ППС, второе место после США по номинальному ВВП. Ежегодные темпы роста ВВП за последние четыре десятилетия составляли свыше 9,5 %, что существенно опережало среднемировые показатели. В 2000-х гг. они ежегодно росли и в 2007 г. достигли 14,2 %, что было обеспечено бурным расширением реального сектора экономики и приростом добавленной стоимости финансового сектора (рис. 1).

Рисунок 1. Динамика темпов роста ВВП Китая

Источник: [19].

Однако начиная с 2008 г., после мирового финансового кризиса показатели экономического роста неуклонно снижались. В целях минимизации рисков и обеспечения экономического роста в посткризисный период правительство Китая разработало и реализовало пакет мер экономического стимулирования на сумму четырех триллионов юаней [15] (Yu Shan, 2014). Уже в 2010 г. было зафиксировано незначительное повышение рассматриваемого показателя как следствие успешного применения в стране мер по стимулированию экономики. Только в 2016 г. инвестиции в основной капитал внутри страны составили 9 триллионов долл. В 2018 г. рост ВВП Китая составил 6,6 % [12] (Chekunov, 2017).

Негативное давление на экономику Китая за последние годы было в основном обусловлено двумя факторами – циклическим снижением спроса на товары на мировом рынке и ухудшением китайско-американских внешнеторговых отношений, что негативно отразилось на конъюнктуре как национальных, так и глобального рынков. В ответ на значительные изменения во внутренней и внешней экономической среде начиная со второй половины 2018 г. Китай начал принимать так называемые антициклические меры: активную денежно-кредитную и фискальную политику для смягчения экономических рисков. За период 2018 г. – начало 2019 г. Народный банк Китая пять раз сокращал ключевую ставку, что позволило обеспечить достаточную ликвидность на межбанковском рынке. Все правительственные инициативы были направлены на стимулирование потребительского спроса.

В целом экономическая ситуация Китая оставалась относительно стабильной. В основном макроэкономические показатели характеризовались положительной динамикой, а ВВП на душу населения за 2014–2018 гг. увеличился на 26,8 % [4, 21]. За последние 6 лет общий рост составил 40,6 %. Одновременно наблюдалась обратная динамика темпов роста реального ВВП. Уровень безработицы оставался на уровне примерно 5 %, индекс потребительских цен за период 2013–2018 гг. колебался в пределах 1,4–2,6 %, что характеризовало относительную стабильность национальной экономики. Наметился выход Китая на новый уровень экономического развития, характеризующийся углубленной диверсификацией производства и технологическим прорывом [2] (Vlazneva, Mishina, Krapchina, Kotova, 2018). В рамках нового экономического цикла основными факторами роста выступают сектор услуг и высокотехнологичный сектор промышленности. До 2020 г. третичный сектор формировал более половины ВВП Китая [24].

Китай в последние годы выступает локомотивом международной торговли. С 2009 г. страна занимает первое место в мире по объему экспортируемых товаров и второе – по объему импортируемых, уступая только США. Экономике Китая присуща чрезмерная зависимость от внешнего рынка, на который поступает 20 % продукции промышленности и сельского хозяйства. В 2018 г. внешнеторговый товарооборот Китая составил 4,6 трлн долл. В товарной структуре экспорта доминируют товары высокого уровня переработки. На долю машин и оборудования приходится свыше 40 % стоимости экспорта [18, 22].

Китай поддерживает торгово-экономические связи почти с двумя сотнями стран. При этом ключевыми на текущий момент торговыми партнерами КНР являются быстро растущие азиатские страны, на развитые же западные страны приходится чуть более 30 % внешнеторгового оборота. Основными покупателями китайской продукции выступают США, Гонконг, Япония, Республика Корея, Вьетнам и др. Среди крупнейших поставщиков товаров на рынок Китая – Республика Корея, Япония, Тайбэй и США. Следует отметить, что около 7–8 % импорта Китая обеспечивается за счет реимпорта. Существенный удельный вес внешнеторгового оборота в Китае составляет толлинговая торговля [14] (Zong He, 2014).

До начала современных торговых войн США оставались крупнейшим торговым партнером КНР. За последние годы позиция Китая во внешней политике США изменилась от положения экономического партнерства до положения основного экономического конкурента [10] (Supyan, 2019). В результате проводимая США в отношении Китая политика так называемого протекционизма вызвала кризис американо-китайских торгово-экономических отношений. Нарастание же взаимных противоречий особо не отразилось на росте взаимной торговли в 2018 г., когда сальдо торгового баланса двух стран стало максимальным за последнее десятилетие (рис. 2).

Рисунок 2. Динамика экспорта и торгового баланса КНР с США, млрд долл. Источник: составлено авторами по [20].

Однако уже в 2019 г. общий товарооборот двух стран на фоне противостояния снизился на 14,6 %, экспорт из КНР в США сократился на 12,8 %, импорт из США – на 21,3 %. Таким образом, торговая война не могла не отразиться на снижении товарооборота двух стран. Лишь после ряда раундов консультаций и переговоров стороны смогли добиться некоторых договоренностей.

За последние 40 лет прямые иностранные инвестиции (ПИИ) стали одной из основных сил экономического и социального развития Китая. В последние годы глобальный приток ПИИ в Китай нарастал, несмотря на ослабление инвестиционной активности в мире, но привлекательность Китая для иностранных инвестиций остается неизменной. Благодаря быстрому экономическому росту, Китай стал одним из самых востребованных инвестиционных направлений в мире. Согласно данным ЮНКТАД, в 2018 г. доля Китая составляет около 12 % объема мировых ПИИ, уступая только США с объемом в 252 млрд долл. [24]. За период 2009–2018 гг. ПИИ в сферу услуг возросли более чем в два раза, при этом совокупный годовой темп роста достиг 8,8 %. Чтобы сохранить свою привлекательность для иностранных инвестиций, Китай уделяет внимание укреплению правовой системы и улучшению бизнес-среды.

Несмотря на все достижения Китая в экономике последних десятилетий, международные эксперты не дают оптимистичных прогнозов ее дальнейшего развития такими же темпами. Так, по оценкам МВФ, темп прироста ВВП будет снижаться вследствие ужесточения финансового регулирования и усиливающихся торговых противоречий с США и в 2020 г. должен составить 6,2 %, а к 2023 г. – замедлиться до 5,6 % [23]. Противостояние двух крупнейших игроков мировой торговли многие эксперты рассматривают как угрозу мировой экономической стабильности.

Всемирный банк также прогнозирует замедление экономики Китая в результате снижения внешнего спроса и растущей неопределенности инвесторов при росте импортных пошлин США, что, предположительно, в 2020 г. определит темп прироста ВВП в размере 6,2 % [17]. Согласно прогнозам ОЭСР, рост ВВП Китая в 2020 г. снизится на 0,3 процентных пункта и составит 6,0 % по причине сокращения темпов роста промышленности и финансовых результатов компаний, а также сокращения инвестиций в инфраструктуру [16]. Эксперты ОЭСР допускают, что смягчение монетарной политики положительно повлияет на экономический рост в стране, если она не столкнется с новыми рисками. Данные прогнозы могут не состояться из‑за последствий пандемии, о которой эксперты не могли предполагать на период их разработки. Последствия же могут быть самыми непредсказуемыми.

За предшествующие 40 лет Китай смог сформировать модель роста, в основе которой, по мнению директора Китайской (Хайнань) научно-исследовательской академии по вопросам реформ и развития Чи Фулиня, «лежит руководство правительства», что сделало рынок подконтрольным правящей партии и правительству, руководящим размещением ресурсов. Однако по истечении определенного периода времени такая модель в условиях динамично меняющегося глобального мира не сможет приносить дивиденды национальной экономике, она будет ее только тормозить [13] (Chi Fulin, 2013).

По мере того как экономика Китая вступала в новый цикл роста и участвовала в формировании новой модели глобализации, исходящие и входящие инвестиционные потоки коренным образом преобразовывались, поскольку дальнейшее развитие и трансформация экономики КНР все больше будет требовать качественных инвестиций, при этом необходимо учитывать новые угрозы надвигающегося мирового финансового кризиса, который, по мнению ряда экспертов, может начаться именно с Китая. Китай же на протяжении последнего десятилетия основательно подготовился к различного рода вызовам глобального мира.

«Подушка безопасности» и новые возможности для китайской экономики

Китай за последние десятилетия целенаправленно, поступательно и незаметно продвигал свои интересы в целях реализации долгосрочной стратегии трансформации в геоэкономические и геополитические процессы. Чего только стоит реализуемый с 2013 г. проект «Один пояс, один путь», т.е. создание нового «Шелкового пути» по таким направлениям, как «северный» морской путь через Россию с выходом на европейские страны; через страны Центральной Азии с выходом на Турцию; через ряд ближневосточных стран с выходом на Южную Европу; через Монголию на российский Дальний Восток; Китай–Пакистан; через Индию, Бангладеш в Мьянму. В проекте «Один пояс, один путь» захватывает и Австралию, и страны Латинской Америки, и даже юг Африки. Так Китай нацелен создать собственную подконтрольную глобальную логистическую систему, способную приносить колоссальные финансовые поступления в казну государства. Китай последовательно продвигал такие мегапроекты, как строительство «нового Каира» на сумму 45 млрд долл.; Транскенийская железная дорога – на сумму 14 млрд долл.; вложение инвестиций в развитие текстильной промышленности в ряде африканских стран; подписание газового контракта с Россией стоимостью в 400 млрд долл. на 30 лет; вложение сотен миллиардов долларов в поглощение зарубежных компаний [1, 12] (Wang Yiwei, 2014; Chekunov, 2017).

Применение стратегии воздействия «мягкой силы» позволило Китаю установить сферы влияния во многих странах – это и азиатские государства, и некоторые европейские. Инвестиционные потоки Китая в экономику стран Юго-Восточной Азии позволили занять прочные позиции в данном регионе [9] (Pankratova, 2018). Посредством стратегии «мягкой силы» Китай в целях реализации своих геополитических и торгово-экономических интересов установил свое влияние в ряде стран постсоветского пространства центрально-азиатского региона, богатого углеводородным сырьем, а также представляющим интерес для транзита «Одного пояса, одного пути» [7] (Krapchina, 2018). Позитивного развития за последние 20 лет достигли двусторонние отношения Китая и Дании: возросли количество и качество морских перевозок, созданы новые экономические зоны, расширилось сотрудничество в фармакологической промышленности. Китайская сторона в своей стратегической политике взаимодействия с Данией изначально определила в качестве важного для себя региона Гренландию с прилегающей арктической акваторией. Дания же заинтересована в китайских инвестициях, что позволит странам и в дальнейшем реализовывать совместные дорогостоящие проекты [5] (Zakharev, 2018). Это тот небольшой перечень примеров, который показывает, как Китай усиливал свои позиции на мировой арене, что и вызвало определенные негативные ответные реакции со стороны мирового лидера экономики – США, отсюда и развязывание торговых войн в отношении Китая.

Одним из важнейших стратегических направлений поступательного движения Китая остается развитие инновационных технологий, что позволило и здесь перенять пальму первенства. Страна занимает лидирующие позиции по показателям качества средних учебных заведений и национальных вузов, количеству поданных заявок и выданных патентов (за последнее десятилетие в десять раз возросло количество ежегодно получаемых китайскими разработчиками патентов), а также качеству научных публикаций в группе стран со средним уровнем дохода. В рейтинге крупнейших научно-технических кластеров по их количеству Китай стоит на втором месте после США. В стране ведется активная работа по созданию и развитию искусственного интеллекта. Китай выступает крупнейшим мировым центром по разработке, продвижению и применению интеллектуального логистического оборудования. Все вышеперечисленное свидетельствует об укреплении позиций Китая на мировом рынке информационных технологий [2, 8] (Vlazneva, Mishina, Krapchina, Kotova, 2018; Molchanova, Drozdova,2019).

Падение цен на мировом рынке нефти позволило Китаю, воспользовавшись благоприятной для потребителей нефти конъюнктурой, залить «черным золотом» на перспективу как государственные, так и частные нефтяные резервуары. а резкое падение на мировом фондовом рынке котировок ценных бумаг китайских компаний в связи с разразившейся трагедией распространения в стране эпидемии нового вируса позволило национальным инвесторам за бесценок скупить акции собственных монополий, таким путем обеспечив себе в будущем поступление дохода в полном объеме от деятельности химической и тяжелой промышленности. Таким образом, глобальный экономический кризис для Китая может обернуться новыми возможностями для развития национальной экономики и завоевания ведущих позиций на международном рынке.

Заключение

Проведенное исследование позволило показать, как Китай, пройдя путь в более чем 30 лет, достиг лидирующих позиций в различных сегментах международного рынка, сумел достичь беспрецедентного экономического роста и перейти на новый экономический цикл развития, в основе которого заложена стратегия развития инноваций и создания высокотехнологичного производства. В очередной раз можно убедиться в глубине смысла, заложенного в китайском слове «кризис» (вэй джи), который заключается не только в опасности, но и в открывающихся возможностях [2, с. 3267; 8, с. 2471;] (Vlazneva, Mishina, Krapchina, Kotova, 2018; Molchanova, Drozdova, 2019).

Опыт соседнего государства необходимо изучать, исследовать явные и скрытые угрозы для экономики нашего государства, просчитывать меры противодействия китайской экспансии. Отдельные стратегические направления необходимо взять на вооружение, активнее продвигать совместные проекты, но не в ущерб собственным интересам, во благо отечественной экономике. Для двух соседних государств имеется уникальная возможность совместными усилиями противостоять глобальному экономическому кризису. В данном направлении особый интерес для дальнейших исследований могут представлять разработки совместных антикризисных проектов по минимизации возможных рисков для обоих государств [1, с. 20; 10, с. 30; 11] (Wang Yiwei, 2014; Supyan,2019; Tregubova, 2015).

Таким образом, настоящее исследование показало, что несмотря на вызовы, с которыми столкнулся Китай на рубеже нового десятилетия, у него достаточно потенциала, чтобы противостоять глобальному экономическому кризису и занять высвобождающиеся рыночные ниши.