Мировой опыт исследований взаимосвязи качества институтов и экономического роста: методический аспект

Рост народного хозяйства и влияние на него качества институтов занимали умы ученых‑экономистов на протяжении столетий. Тем не менее, данный пласт исследований до сих пор отличается недостаточной теоретической разработанностью, отсутствием единого мнения по поводу соотношения институтов и экономического роста.

Авторская концепция поиска институциональных причин экономического роста предполагает раздельное рассмотрение таких феноменов, как «институциональные факторы (функционирования экономики)» и «параметры институциональной среды» (взамен работы с понятием «институт») [5]. При этом подходе система институциональных факторов экономического роста конкретной страны формируется под воздействием набора формальных и неформальных правил, действующих в различных ситуациях, а также влиятельных групп экономических интересов. В систему включаются такие факторы, как бюрократический аппарат, бизнес-коалиции, гражданское общество, демократия, судебная система, коррупция и информационная открытость в обществе. Воздействием системы объясняются сложившиеся в конкретной стране параметры институциональной среды, которые отождествляются, прежде всего, с защитой прав собственности и инфорсментом контрактов [5].

Поэтому, вопрос измерения соотношения институтов и экономического роста неизбежно связан с рассмотрением мирового опыта исследований данного вопроса с целью анализа возможности и адекватности применения развитых различными экономистами методик с учетом теоретических предпосылок, описанных выше.

За всю историю изучения проблем измерения взаимосвязи качества институтов и экономического роста научное сообщество накопило немалый опыт. Среди особенно значимых и распространенных можно выделить следующие методы:

Основой теории экономического роста всегда выступают его модели. К настоящему моменту различными исследователями было разработано множество таковых. Среди них: модель экономической динамики Р. Харрода, модель Р. Солоу, АК-модель, модель обучения в процессе деятельности, модели экономического роста с человеческим капиталом, модели экономического роста, учитывающие технологические изменения, а также влияние неравномерности распределения дохода среди населения на экономический рост. Все перечисленные модели в той или иной степени опосредованно характеризуют влияние институциональных факторов на экономический рост. Например, если доказана зависимость устойчивого роста от неравномерности распределения доходов, то на экономический рост влияет государственная перераспределительная политика (так как высокая степень неравномерности распределения богатства в обществе прямо связана с низкой политической и экономической стабильностью) и т.п. Однако особый интерес представляют модели, устанавливающие наличие прямой зависимости от параметров институциональной среды [6, с. 282].

Одной из таких моделей является модель Р. Барро, согласно которой государство оказывает влияние на экономический рост посредством создания экономических благ. Данная модель может быть представлена в различных версиях, в частности, можно выделить три варианта:

Отметим, что рассмотренная модель затрагивает вопросы экономической политики государства, но предполагает при этом абсолютно бескорыстное государство (руководство страной). Однако она была успешно развита и дополнена П. Мауро. В его модификации модели ставится проблема государства, максимизирующего взвешенную среднюю полезность репрезентативного потребителя и полезность государственного служащего, члена самозаинтересованного государства [12]. Таким образом, в модели П. Мауро производители чувствительны к степени коррумпированности государственных чиновников. Это означает, что, при прочих равных условиях, чем выше степень самозаинтересованности (т.е. чем ниже уровень бескорыстности) правительства, тем ниже темпы роста в модели.

Другим примером попытки построения модели экономического роста с учетом влияния институциональных факторов является исследование Е. Балацкого. Его модификация модели Р. Солоу позволяет установить связь между экономическим ростом и существующим в экономике институциональным климатом [3].

Т. Черкасова в своей модели экономического роста предлагает учитывать влияние институционально‑инновационной компоненты, включающей человеческий капитал и административный ресурс [8, с. 57].

Перечень всех работ, посвященных попыткам включения институциональных факторов в модели экономического роста, велик и, безусловно, заслуживает отдельного и более подробного рассмотрения. Однако необходимо отметить, что все они обладают одним общим недостатком: в них на одном методологическом уровне рассматриваются традиционные факторы экономического роста (такие, как труд, капитал и технический прогресс) и институциональные факторы. В то же время по точному замечанию Д. Норта и Р. Томаса традиционные факторы «… не являются источниками экономического роста, они и есть сам рост» [13, с. 2]. Другой видный представитель новой институциональной экономической теории О. Уильямсон, рассматривая роль институтов, ставит их на более глубокие уровни иерархии по сравнению с обычными хозяйственными процессами [15, с. 597]. Иными словами, традиционные детерминанты являются непосредственными факторами роста, в том время как институты относятся к категории фундаментальных факторов экономического роста, поэтому рассмотрение их в моделях «на равных» представляется методологически не совсем верным.

Следующим методом, позволяющим связать институциональное и экономическое развитие является эконометрический анализ (заметим, что обобщение методов под таким общим названием обладает определенной долей условности, так как и описанный выше метод моделирования экономического роста предполагает использование эконометрических методов). Эконометрический анализ взаимосвязи качества институтов и экономического роста включает в себя комплекс статистических методов, среди которых можно выделить:

Д. Эйсмоглу, С. Джонсон и Дж. Робинсон также анализируют диаграмму рассеивания для доказательства статистической связи между степенью защищенности прав собственности и средним уровнем доходов [1, с. 23]. Аналогичные результаты можно наблюдать в исследованиях Д. Кауфмана, А. Краая и М. Маструци [11].

Рассмотрим основные ограничения применения данного метода. Во‑первых, измерения в различных работах основываются на разных выборках стран, разных показателях, призванных отражать институциональное развитие. Большая часть исследователей проводит анализ при помощи метода наименьших квадратов. Этот метод однако не может установить наличие причинно‑следственной связи между наблюдаемыми явлениями и обычно служит лишь вспомогательным инструментом анализа. Более глубокие выводы позволяет делать метод инструментальных переменных, который, как предполагается, позволяет снять вопрос об обратной причинной связи между объясняющей и объясняемой переменными.

Данный метод использовался в целом ряде современных работ.

Так, в уже упоминавшейся работе Д. Эйсмоглу, С. Джонсон и Дж. Робинсон используют в качестве инструментальной переменной для показателя институционального развития уровень смертности поселенцев при колонизации и делают вывод о наличии причинно‑следственной связи между институциональным и экономическим развитием [1]. Этот же метод был применен Д. Родриком, А. Сабраманианом и Ф. Требби [14].

Метод инструментальных переменных имеет ряд существенных недостатков, которые связаны с:

Еще одним методом, получившим широкое распространение в работах, посвященных исследованию влияния институтов на экономический рост, является метод квазиестественного эксперимента. Суть этого метода заключается в том, чтобы в рамках исторического анализа с использованием эмпирических данных, отказавшись от рассмотрения некоторых сторон изучаемых явлений и процессов, выделить значимые с целью выяснения, какие факторы оказывают на экономический рост более существенное значение.

Например, в своей статье Д. Эйсмоглу, С. Джонсон и Дж. Робинсон рассматривают так называемый корейский эксперимент.

После разделения корейского государства на две части, каждая стала развиваться своим собственным путем: в Северной Корее была упразднена частная собственность на землю и капитал, выстраивалась административно‑командная экономическая система; в Южной же Корее была сохранена система частной собственности, преобладал рыночный механизм координации [1, с. 25]. Иными словами, «… принципы функционирования этих двух независимых стран существенно отличались, и набор институтов был совершенно разным» [1, с. 25].

Авторы отмечают, что перед началом этого квазиестественного эксперимента, оба государства «… имели общую историю и одинаковые культурные корни» [1, С. 25]. Также они констатируют, что «… между Севером и Югом имелись лишь незначительные географические отличия, при этом степень распространения заболеваний была одинакова» [1, с. 25].

На основе указанных обстоятельств можно изучать разделение Кореи, произошедшее более 50 лет назад, в качестве квазиестественного эксперимента, который можно использовать для определения воздействия институциональных преобразований на экономическое развитие: «… Корея была разделена на две части, принципы функционирования которых радикально отличались, тогда как географическое положение, культура и многие другие потенциальные детерминанты экономического благосостояния остались неизменными» [1, с. 26]. Такая модель предполагает, что различия в экономическом развитии можно отнести на счет различий институтов. Поэтому экономическое отставание Северной Кореи от Южной, сложившееся к настоящему времени, Д. Эйсмоглу, С. Джонсон и Дж. Робинсон связывают, прежде всего, с неэффективными институтами Северной Кореи и рассматривают свои выводы в качестве частичного подтверждения институциональной гипотезы развития (согласно которой ключевой фундаментальной причиной экономического роста является качество институтов).

Что интересно, в своей работе, доказывая иную гипотезу (согласно которой ключевым фактором экономического роста является человеческий капитал), Э. Глэзер, Р. Ла Порта, Ф. Лопес‑де‑Силанес и А. Шлейфер также рассматривают квазиестественный эксперимент двух корейских государств. Однако согласно их рассуждениям, значимыми в модели эксперимента являются другие признаки. Их логика такова: «в период между окончанием Корейской войны и 1980 г. в обеих странах была диктатура» [4, с. 250], однако выбор диктаторов этих двух государств различался. Южнокорейские диктаторы предпочли капитализм и защиту прав собственности, в то время как северокорейские — социализм [4, с. 250]. Экономика Южной Кореи росла более высокими темпами не в результате установления более эффективных институтов, а в результате выбора правящих элит обеспечивать защиту прав собственности.

Таким образом, основной недостаток метода квазиестественного эксперимента заключается в том, что он также зависит от субъективных соображений исследователей: одни и те же исторические факты могут быть интерпретированы по‑разному различными экспертами. Второй недостаток метода связан с малой выборкой (в результате сложности поиска подходящих показательных примеров).

Общей проблемой методов эконометрического анализа и квазиестественного эксперимента является то, что они, как правило, нацелены на исследование влияния институциональных факторов на экономический рост на основе межстрановых сопоставлений, и поэтому ограничены в изучении ситуации конкретной страны.

Еще одним методом, получившим применение в рамках исследований влияния институциональных факторов на экономический рост, является метод сравнительной статики.

При анализе влияния качества институтов на экономические процессы за основу, как правило, берется утверждение о том, что экономическая система может достигать нескольких равновесных состояний, причем не все из них эффективны [9]. При этом в рамках метода сравнительной статики принято рассматривать три периода: мгновенный, короткий и длительный (иногда выделяется также очень длительный период). Мгновенный период характеризуется неизменным значением всех факторов, включаемых в систему, что позволяет дать характеристику экономическому равновесию; анализ короткого периода позволяет проследить влияние изменения отдельного фактора на темпы экономического роста при неизменности прочих факторов системы; анализ же длительного периода позволит проследить смену одного равновесного состояния другим при изменениях во всех факторах.

В рамках комплексного анализа влияния институтов на устойчивый экономический рост Д. Эйсмоглу, С. Джонсон и Дж. Робинсон использовали в т. ч. и метод сравнительной статики, который позволил им заключить, в каких ситуациях более вероятно возникновение институтов, обеспечивающих надежную защиту прав собственности [2, С. 203].

При всех преимуществах данного метода необходимо отметить, что результаты его применения могут быть подвержены распространенным искажениям, связанным с возможностью воздействия на них субъективного фактора: теоретические установки, склад характера, интуициях исследователя.

Выводы

Исследования, использующие включение институциональных параметров в анализ экономической динамики на основе моделей экономического роста, обладают тем методологическим недостатком, что в них неизбежно смешиваются показатели различных аналитических уровней. В частности, «на равных» в таких моделях могут присутствовать такие традиционные факторы экономического роста (которые с точки зрения институционального подхода к анализу экономического роста являются «непосредственными» факторами роста), как труд, капитал, технический прогресс, и такой «фундаментальный» фактор, как качество институтов.

Недостаток метода квазиестественного эксперимента хорошо иллюстрируют пример двух корейских республик. В зависимости от первоначальных субъективных интуитивных умозаключений исследователь может приходить к совершенно противоположным выводам, дискредитирующим данный метод.

Эконометрические методы измерения взаимосвязи институционального и экономического развития, в частности, метод инструментальных переменных также подвержены влиянию субъективных факторов, касающихся интуиции и жизненной и научной позиции исследователя: анализ проведенных с использованием данного метода работ в зависимости от выбранных инструментальных переменных и переменных, характеризующих институциональное развитие, также приводит к противоположным результатам.

Ограниченность применения двух последних методов также обуславливается тем, что они, в первую очередь, нацелены на анализ сопоставления качества институтов и функционирования экономики на основе межстрановых сопоставлений, попыткам дать объяснение дивергенции, прослеживающейся в экономическом развитии стран мира.

Данную проблему позволяет решить метод сравнительной статики, также нашедший свое развитие в некоторых исследованиях, однако и он по аналогии с предыдущими двумя методами может приводить к искажениям в результатах под воздействием субъективного фактора.

Характерные черты четырех рассмотренных методов усугубляются необходимостью учета теоретических предпосылок, описанных в начале статьи. В соответствие с этими предпосылками можно сказать следующее: категория параметров институциональной среды методологически находится на одном уровне с показателями, традиционно применяемыми для обозначения качества страновых институтов, и поэтому четыре рассмотренных методики могут быть применены для анализа связи параметров институциональной среды и экономического роста.

В то же время феномен институциональных факторов ввиду того, что они образуют сложную систему с множеством структурных взаимосвязей, а также из-за того, что они оказывают влияние не непосредственно на экономический рост, а через воздействие на параметры институциональной среды, находятся на более глубоком методологическом уровне и требуют подбора иных методов исследования.