Природа отношений между арбитражным управляющим и другими субъектами отношений банкротства

Появление в России в 1990-е годы института частной собственности не решило проблем выхода из кризиса и не остановило массовых неплатежей. Тогда государство обратило свое внимание на институт банкротства, который к тому времени уже существовал, но не оказывал серьезного влияния на развитие экономических процессов. Теперь выводом предприятий из кризиса и обеспечением возмещения платежей в бюджет должен был заниматься арбитражный управляющий. Статистка говорит сама за себя. При объеме неплатежей, уровень которых в промышленности в период с 1993 по 1995 год достигал 90%, банкротами удалось признать всего 1021 предприятие.

В юридической и экономической литературе общим термином «арбитражный управляющий» обозначаются четыре вида лиц, выполняющих процедуры банкротства:— временный управляющий; — административный управляющий; — внешний управляющий; — конкурсный управляющий. В соответствии с духом и буквой законодательства о банкротстве эти должностные лица должны беспристрастно влиять на процесс банкротства в интересах как должника, так и кредиторов. Однако на практике арбитражный управляющий зачастую выступает в качестве основного субъекта нецелевого использования процедур банкротства. Обратимся к истории становления института арбитражного управления и рассмотрим те роли, которые он играл на разных этапах.

Действия арбитражных управляющих в интересах «своего» клиента

В 1992 году Верховный совет России принял Закон РФ «О несостоятельности (банкротстве) предприятий» [1]. Законодатель видел арбитражного управляющего сразу в двух ипостасях: как агента – представителя кредиторов и как гаранта – субъекта, следящего за соблюдением интересов всех участников процедур банкротства, а именно трудового коллектива, государства, кредиторов и должника. В законе 1992 года функции арбитражного управляющего была обрисованы лишь в общих чертах. Предполагалось, что практика сама выявит и закрепит наиболее удачные и эффективные формы и модели поведения.Однако реально получилось иначе. Назначаемый судом арбитражный управляющий не мог быть гарантом интересов участников процедур банкротства. Он не был самостоятельной фигурой и сильно зависел от решений суда и участников процесса. Следуя норме закона, он не вступал в явные договорные отношения с участниками процесса. Однако неявные соглашения были обычной практикой. Этому способствовал тот факт, что большинство арбитражных управляющих были выходцами из числа менеджеров крупных предприятий - бывшие или действующие руководители и их заместители. Часто они работали в одной отрасли, были лично знакомы либо с должником, либо с крупнейшим кредитором. Неудивительно, что в ходе процедур банкротства действовали исключительно в интересах «своего» клиента, с которым еще до начала судебного разбирательства заключалось соглашение о стратегии и тактике банкротства. Отсутствие жесткой регламентации деятельности арбитражных управляющих вело к тому, что они очень часто выходили за рамки правового поля. Распространенной практикой тогда были различные нарушения правовых норм, силовое давление на арбитражных управляющих, участников процесса и даже судей.

Спасение от развала крупнейших предприятий Кузбасса

Невозможность исполнения арбитражным управляющим функций гаранта интересов всех заинтересованных сторон часто компенсировалось активным вмешательством региональных администраций и чиновников в ход судебных процессов. Так, по данным архива арбитражного суда Кемеровской области, в период до 1998 года в области не было практически ни одного судебного процесса по поводу банкротства крупного предприятия, в ход разбирательства по которому не вмешивались бы власти. Во многих спорных случаях исход дела напрямую зависел от объема социального капитала в виде неформальных отношений, накопленного сторонами. В качестве капитала выступали крупные холдинговые компании и администрация области и города, в котором располагалось предприятие. Несмотря на то, что вмешательство в дела о банкротстве со стороны региональных властей – это в целом отрицательное явление, и об этом много писали и в юридической и в экономической литературе, в целом ряде случаев именно это вмешательство останавливало процессы развала крупнейших предприятий области, так как вторая сторона в лице крупных холдинговых компаний часто не стремилась к развитию бизнеса. Зачастую объектом интереса был доступ к офшорным счетам, ресурсам, финансовым потокам компании-банкрота. Вмешательство региональной власти помогло спасти от развала такие крупные социально значимые для области предприятия, как КМК, Запсиб, Кузбассэнерго, провести реструктуризацию долгов и заключить мировое соглашение. Не случайно, по мнению самих арбитражных управляющих в этот период в области «самыми успешными» управляющими были те, кто пользовался поддержкой областной администрации.

Захваты бизнеса и заказные банкротства

Самостоятельной фигурой процедур банкротства арбитражного управляющего сделал Закон «О банкротстве» от 1998 года [2]. В нем акцентировалось внимание на защите прав кредитора и был снижен порог, позволяющий возбуждать процедуры банкротства против должников, заменив критерий неоплатности критерием неплатежеспособности. Своеобразный «прокредиторский» характер закона о банкротстве 1998 года ослабил позиции региональных властей и сделал крупный бизнес ключевым игроком на рынке банкротств. Последний начал захват рынка наряду с агрессивной оптимизацией своих бизнес-структур. Массовые нарушения законодательства, заказные банкротства с использованием кредитных и вексельных схем, социальная напряженность – характерная черта этого периода.Закон о банкротстве, принятый в 2002 году [3], ставил своей целью устранить наиболее одиозные моменты в деятельности арбитражных управляющих. Он значительно ужесточил требования к критериям возбуждения процедур банкротства, к квалификации арбитражных управляющих, регламентировал их деятельность и тем самым действительно решил ряд проблем. Сократилось число захватов бизнеса, перестали возбуждаться дела по подложным документам, к слушанию дел о банкротстве реже стала привлекаться прокуратура. Но в целом это не решило всех вопросов, связанных с нецелевым использованием института банкротства как со стороны арбитражных управляющих, так и со стороны должников и кредиторов.

Общественный контроль ради баланса интересов должников и кредиторов

В интервью арбитражные управляющие отмечали, что в условиях неразвитой финансовой инфраструктуры им приходится брать на себя все риски проведения процедур банкротства, выступать в качестве инвесторов банкротных процедур (за свой счет проводить необходимые процедуры, печатать объявления, заниматься поиском и оценкой имущества, нанимать исполнителей и т.д.). Для минимизации рисков и затрат арбитражный управляющий вынужден вступать в неявные контрактные отношения с должником, кредитором, представителями администрации и другими участниками процедур банкротства (то есть на основе соглашений). Чаще всего эти соглашения касаются вопросов поиска и оценки имущества, определения правил продажи, включения в число конкурсных кредиторов.Как же бороться с такими явлениями? Здесь, вероятно, не может быть быстрых и универсальных решений. Необходимо менять экономические условия, чтобы сделать невыгодным нецелевое использование институтов. Для этого мало менять нормы формального права, нужно формирование и развитие всей системы общественного контроля, стержнем которого являются сложившиеся структуры социума, опирающиеся на баланс интересов в обществе.