Mekong as a subregion of special economic interests in the early 21st century

Введение

Взаимодействие государств Индокитая [1, 2] (Fukuyama, 1992) в субрегионах полуострова в условиях глобального кризиса и активной регионализации внутри блока АСЕАН является наиболее перспективным видом международных отношений для всех участников [1, 2]. Регион реки Меконг – наиболее яркое поле сопряжения экономических, политических и экологических интересов ключевых игроков субрегиона Юго-Восточной Азии [3] (Milton Osborne, 2006). Водная артерия представляет собой особую платформу продвижения курсов влияния ключевых игроков: КНР, Япония, США, Россия, Австралия и другие [4] (Francoi Molle, Tira Foran, 2010). Для внешних игроков [7, 8, 18] (Rudyh, Zakharev, 2013; Zakharev, Shutov, 2013; Nikolas Axelrod, 2016)) река – ключевой транспортный узел, в котором проживает многомиллионное население [18]. Это гигантский рынок потребителей продукции [18], производимой государствами-экспортерами, расширяющими свое влияние в регионе. Но экспансия характерна не для всех заинтересованных в продвижении влияния стран [8, 18]. Так, например, Российская Федерация не продвигает свои товары в регионе. Ее стратегия базируется на культурно-образовательных связях, на наследии СССР. Государства региона – активные партнеры РФ в сфере образования, в вопросах развития строительной отрасли регионов, фармакологической продукции, коммуникационных технологий для инфраструктуры [8]. Вышеизложенные линейки активно потребляет внутренний игрок Большого Меконга, который ищет альтернативы расширению влияния ключевого экспортера – КНР [4, 5, 6] (Francoi Molle, Tira Foran, 2010; Resurreccion, 2006; Zakharev, 2013). Квоты мест на бесплатное и субсидированное обучение в крупных городах провинции Юннань [6] позволили Пекину за 2000–2015 гг. усилить свои позиции в помощи развивающимся странам по сфере образования, что эффективно сочетается с продвижением растущих по объему и ассортименту китайских товаров [6].

«Транскитайский капитал» наступает

Китайские деловые круги создали серии объектов инфраструктуры и успешно потеснили конкурентов из Лаоса (ЛНДР) и Камбоджи за последние тридцать лет [6]. Как ключевой производитель-экспортер товаров КНР предлагает разнообразную линейку в лизинг – кредит на выгодных условиях, предоставляя по настоящее время ежегодные дотации и займы Лаосу и Камбодже, которые исчисляются десятками миллионов долларов ежеквартально [6]. Так, китайские компании получают часто эксклюзивные чрезвычайно выгодные контракты в сфере подрядов и строительства в столицах и крупных городах двух стран. Помимо компаний Китая и Тайваня в регионе реки действуют другие международные компании, часто связанные с сетью банков хуацяо – китайцев-граждан стран АСЕАН [6, 10, 11] (Zakharev, 2013; Zakharev, 2012; Zakharev, 2014). Такие компании, как правило, по структуре холдинги, в основе которых есть доли китайского капитала стран Юго-Восточной Азии, Океании и КНР [14] (Zakharev, 2015).

Китайские многомиллионные инвестиции в региональную экономику Индокитая часто не только дополняют друг друга [6, 14, 18], но их доли часто конкурируют не только на уровне деловых элит правления советов директоров, но и на внутригосударственных уровнях представителей [6, 10, 11]. Китайские компании из разных стран осознают, что в условиях глобального экономического кризиса без компромиссных эффективных решений [14] им не сохранить ниши и влияние в субрегионе реки. Наблюдается рост экономической стратегии-тренда пакетного взаимного владения акциями компаний китайцев разных стран [14], ведущих свою деятельность в Индокитае. Такой «транскитайский капитал» [6, 14, 15], сильнее экономической экспансии только фирм из КНР или из конкретной любой страны блока АСЕАН, что классифицирует китайский фактор присутствия как один из комплексных, динамично развивающихся и специфически выраженных [14, 15] (Zakharev, 2015; Zakharev, 2015).

Япония и другие страны-игроки

В отличие от Пекина, Токио не выделяет таких щедрых дотаций, но продвигает свои экономические интересы через программы обеспечения собственной продовольственной безопасности, т.е. ведет активные переговоры по импорту сельскохозяйственной линейки продовольствия, постоянно создавая альтернативу поставщиков в виде СРВ, ЛНДР и Камбоджи так, чтобы избежать монопольных цен от экспорта трех стран. Не имея такого количества денег, как Китай [9] (Zakharev, 2011), через «финансовые вливания» японские деловые круги создали новую модель сетей франшиз [9] своих продовольственных и промышленных компаний, когда по японским лицензиям и под надлежащим контролем основные мощности сосредоточены в дочерних компаниях Индокитая. Такая система способствует эффективному предотвращению скачков цен на импорт продовольственных линеек. Для Японии это крайне важно ввиду импорта 98 % продовольствия [9]. Конкурентами также выступают и другие производители со всего мира. Япония оказывает информационную поддержку лидерам развивающихся стран региона, особенно когда их позиция противоречит интересам конкурентов на сопряженных и региональных полях.

Ряд государств также имеет свои витальные интересы в акватории региона реки [6–8, 14, 15]: Новая Зеландия, Филиппины, Белоруссия, США, Индонезия, Индия, Австралия. Присутствие данных игроков ограничивается специфическими узкими конкретными нишами [7, 8]. Если говорить о Филиппинах и Индонезии, здесь также высока роль «транскитайского капитала» Юго-Восточной Азии, ведущего деятельность в Индокитае особенно после провала ряда инициатив экспансии в страны Океании [14].

Бизнес по-китайски убивает природу

Архитектура международных экономических отношений в 2000–2010-х гг. в Индокитае имела следующие особенности [18]. Китай, как страна сопряженного региона Восточной Азии, где находится северная часть Меконга [7, 8], ведет экономическую деятельность, как внутрирегиональный актор и как внешний к региону Юго-Восточной Азии игрок. Увеличивающееся по объему активное драгирование дна русла Меконга [3–5] для развития речного торгового пути «Южно-Китайское море–провинция Юннань» [7, 8] уже повлекло серию существенных экологических угроз [5] как для самой реки и притоков, так и для жителей, ведущих рыбный промысел и задействованных в сфере сельского хозяйства. Обозримый ущерб исчисляется уже более чем сотнями миллиардов долларов, что превышает в разы все выгоды от экспансии [6]. Китайские фирмы нарушают экологическое равновесие и в других регионах. Например, аналогичная ситуация на Дальнем Востоке на границе с Россией. Там через притоки Амура предприятия КНР допустили серию аварий техногенного характера. В результате в реку попали ядовитые химические вещества. С Камбоджой и Лаосом вопрос удается решить ростом объема инвестиций и ежегодной денежной и товарной дипломатией. Социалистическая Республика Вьетнам на эту стратагему китайских игроков не отвечает удовлетворительно. Здесь вопрос заключается не только в тактике вьетнамцев, но и в тысячелетней истории противостояния с Китаем, который по отношению к вьетским государствам вел политику захвата, но вьеты всякий раз давали отпор. Для усиления позиций Вьетнам стал активным участником ТТП в том числе и в вопросах использования своей части региона – дельты реки, усилив позиции после выхода США.

Для Ханоя [4, 7, 8] растущая роль экспансии китайских инвестиций (китайская община [15] АСЕАН и фирмы КНР) в Лаосе и Камбодже является мощным раздражителем в вопросе дипломатии, ибо Вьетнам часто делит первое и второе место с Китаем по качеству многоуровневого стратегического партнерства с этими двумя странами [12]. Ханой как внутрирегиональный игрок использует свои механизмы давления на Камбоджу и ЛНДР с целью сохранения своих позиций в акватории Меконга при наличии интересов региональных и глобальных.

Заключение

В условиях новых тенденций, перехода к регионализации от глобализации [1], все чаще можно наблюдать конфронтацию в борьбе за ресурсы [2, 13] «ключевых игроков» [1, 2]. Проблемы изменения экономического и политического влияния и сокращающаяся база природных ресурсов региона Меконга становятся все более актуальны [7, 8, 18, 19]. В настоящее время бассейн реки, богатый природными ресурсами [12, 16] (Maletin, 2007; Kovalchuk, 2010), остается районом активной комплексной конкуренции держав в борьбе за ниши [13, 19] (Koldunova). Ведущими партнерами по экономическому сотрудничеству в обозримом будущем останутся КНР, Япония и Австралия. Роль России в регионе пока не так сильна. Так, сложившаяся архитектура экономики региона сформировала баланс сил, который имеет некоторые колебания, сохраняя ключевых инвесторов и в обозримом десятилетии [17, 19]. Отсутствие решений по преодолению проблем, связанных с загрязнением реки, приведет к региональной катастрофе, ущерб от которой не смогут покрыть «быстрые деньги», которые наводнили субрегион, так как урон может превысить сумму в разы [18, 19] при сохранении существующих темпов.