Regional specifics of productive powers reproduction: world experience and Russian reality
Drobot E.V.1,2, Makarov I.N.3, Avtsinova A.A.3, Barekova L.A.3
1 Центр дополнительного профессионального образования, Russia
2 Первое экономическое издательство, Russia
3 Липецкий казачий институт технологий и управления (филиал) федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего образования «Московский государственный университет технологий и управления имени К.Г. Разумовского (Первый казачий университет)»
Download PDF | Downloads: 10 | Citations: 6
Journal paper
Journal of International Economic Affairs (РИНЦ, ВАК)
опубликовать статью | оформить подписку
Volume 10, Number 4 (October-December 2020)
Indexed in Russian Science Citation Index: https://elibrary.ru/item.asp?id=44491659
Cited: 6 by 07.12.2023
Abstract:
The analysis of trends in the development and reproduction of productive powers in the regions under the conditions of the pandemic is carried out. The methodology of system analysis is used. The main problems and threats that have arisen in connection with the spread of coronavirus infection and the restrictions imposed are formulated. The prospects of their influence on the allocation of productive powers are evaluated.
Keywords: extended reproduction, productive powers, pandemic, system analysis, socio-economic development, economic security
JEL-classification: O11, Q01, F52, F63
Введение
В настоящее время регионы нашей страны для возможности становления новой устойчивой модели социально-экономического развития нуждаются в формировании инфраструктурного обеспечения, соответствующего новым требованиям экономической устойчивости и безопасности. Однако человечество вступает в новый период развития, характеризующийся, с одной стороны, беспрецедентным уровнем научного и технического развития, а с другой – столь же беспрецедентным уровнем угроз, приобретающих глобальное значение и представляющих опасность для существования не только национальных государств, но и самого человечества.
Различные аспекты социально-экономического развития (в том числе в разрезе регионов, стран и территорий) достаточно широко рассматриваются в современных научных публикациях [1–9] (Garina, Belousova, Zharinova, Gusev, 2019; Gureva, 2019; Dzhabiev, 2017; Drobot, Losinkova, Pospelova, Utyabaeva, Fedash, 2018; Kazakova, Andronova, 2019; Nizhalskaya, 2019; Smirnova, 2019; Sukhanova, 2019; Shchepakin, Gubin, 2019).
Для выяснения возможностей и угроз развития регионов в условиях пандемии COVID-19 и подобных ей повторяющихся эпидемий, а также определения оказываемого влияния на устойчивость и безопасность социально-экономического развития, необходимо проанализировать тенденции развития и воспроизводства производительных сил в регионах с использованием методологии системного анализа.
Начало анализа экономических явлений с точки зрения системного подхода было положено в работах Р. Акоффа [10–12] (Ackoff, 1970; Akoff, 1972; Akoff, 1985), Н. Виннера [13] (Vinner, 1968), Р. Эшби [14, 15] (Eshbi, 1959; Eshbi, 1964), С. Янга [16] (Yang, 1972).
В работах указанных авторов впервые было показано, что экономические системы являются наиболее сложным видом больших управляемых систем: они обладают собственной инфраструктурой (в современных условиях в составе инфраструктуры, как правило, выделяются системы железнодорожного и автомобильного транспорта, энергетический комплекс, коммунальная инфраструктура (система ЖКХ), социальная инфраструктура), имеют значительное количество внутренних связей и относятся к категории открытых систем, зависимых от изменений окружающей среды.
Выводы данных представителей мировой науки, несомненно, заслуживают внимания. Однако в процессе исследования сложных региональных и межрегиональных социально-экономических систем, выявления их внутренней структуры и межэлементных связей с целью повышения точности теоретических моделей, их адекватности экономическим реалиям и верифицируемости нам представляется интересным использовать выводы более новых концепций, прежде всего, таких как новая системная парадигма Я. Корнаи [17] (Pakhomova, Khalas, Fedorchuk, Sidorova, Nardina, 2020), которая сосредоточена на «экзогенном», то есть внешнем целостном восприятии системы, в то время как классическая теория систем предполагала эндогенное рассмотрение системы с учетом всех ее внутренних связей. Второе отличие между классической теорией систем и парадигмой Я. Корнаи выражается в гораздо большей значимости субъективного компонента в формировании и развитии системы. Данный аспект существенен для исследования эволюции мезосистем, поскольку если традиционная макроэкономика фактически игнорирует неоднородность экономического пространства, то при исследовании проблем региональной экономики и размещения производительных сил, пространственная неоднородность и региональные различия, обусловленные совокупностью объективных и субъективных факторов, выходят на первый план, поскольку на параметры экономической безопасности социально-экономических систем оказывают непосредственное влияние такие базисные характеристики системы, как устойчивость, упорядоченность, функциональность, сложность внутреннего устройства и возможность поддерживать протекание необходимых для сохранения системы базовых хозяйственных процессов [18–24] (Aleksandrov, Rozov, Skvortsova, 2019; Drobot, Gudovich, Makarov, Bakhmutskaya, 2019; Israilova, 2017; Lev, Leshchenko, 2019; Leshchenko, 2019; Morozov, Asmus, Zhigalova, 2019; Pechatkin, 2019).
Как свидетельствует мировой и отечественный опыт, одним из эффективных инструментов повышения уровня устойчивости и безопасности развития социально-экономической системы региона выступает повышение эффективности использования ограниченных ресурсов государства, региона и частного сектора экономики в ходе применения инструментария стратегического планирования, а также индикативного планирования в сочетании с директивным планированием [25–28] (Belyakov, Belyakov, Shpak, 2019; Berg, Demchenko, Sharov, 2019; Kezhapkina, 2014; Malyhina, 2019).
В чем заключается очевидный минус подобного подхода? Согласно представлениям о регулирующих воздействиях на экономику, заложенных в основу экономической политики в нашей стране, предполагается, что реакция хозяйственной системы на управляющее воздействие имеет линейную характеристику и может быть выражена линейной функцией, но при возможном возникновении отдаленных последствий, чаще всего усложняющих данную зависимость (впрочем, теория не исключает возможности линеализации изначально нелинейной функции, описывающей реакцию системы вследствие возникновения вторичных и третичных эффектов, имеющих существенно малое значение).
Но здесь также необходимо учитывать, что функционирование любой экономической системы ввиду наличия объективных и субъективных элементов всегда предполагает наличие некой не равной нулю величины дисфункционального состояния, связанного с оппортунистическим поведением или наличием вероятности такого ряда элементов социально-экономической системы. При этом дисфункциональность системы также может быть связана с тем, что в соответствии с принципом «примесей» каждая существующая хозяйственная система несет в себе атавизмы прошлой хозяйственной системы и «ростки» будущего состояния.
Принцип комбинаторного наращения предполагает возможность нарастания сложности системы и появления новых более эффективных комбинаций ресурсов, технологий, систем как в результате сознательного поиска и комбинирования, так и в результате случайных мутаций.
Соответственно, жесткое управление эволюцией системы может «отсечь» не только возможные ошибки известного характера, ведущие к повышению уровня дисфункциональности системы, но и «пресечь» положительные мутации, способные снизить уровень неоптимизированности и дисфункциональности социально-экономической системы.
Это предполагает необходимость поиска иных схем управления социально-экономическим развитием, не предполагающих наличие «жестких» связей между управляющей и управляемой системами. Одной из таких форм управления может стать опосредованное регулирование развития путем разработки и реализации социально значимых проектов на основе взаимодействия власти, бизнеса и гражданского общества страны, региона, что особенно важно в условиях новой реальности ведения хозяйственной деятельности в условиях пандемии.
В условиях свободной конкуренции любой экономической системе присуще перераспределение ресурсов в контексте экономического пространства и отраслей, их «стягивание» к зонам наибольшей эффективности – полюсам концентрации.
Однако в развитых странах подобное стремление к гиперконцентрации жестко контролируется государством, поскольку вступает в противоречие с его пространственной, социальной и экономической политикой.
Примером в данном случае может выступать Великобритания, где до пандемии практиковалось ограничение функционирования крупных торговых центров и сетевых магазинов с целью поддержки малых семейных магазинов и зачастую производств при них.
В условиях фактически монопрофильной экономики существенных предпосылок для развития регионов в «нормальных» (свободных от эпидемических угроз) условиях, как правило, не наблюдается.
Вместе с тем в условиях повторяющихся эпидемий необходимо обеспечить устойчивость всей социально-экономической системы.
Философия, математика и физика свидетельствуют о том, что наивысшим уровнем устойчивости обладают системы, построенные по фрактальному принципу. [1] При этом каждый из самовоспроизводящихся элементов системы, т.е. «фракталов», должен обладать всеми необходимыми составляющими, способными обеспечить его жизнеспособность и функциональность.
В обязательное требование также включается обладание необходимым минимальным уровнем структурного многообразия, требуемое для обеспечения развития фрактала как системы. Данное многообразие также выполняет роль «запаса на ошибки», возникающие в процессе воспроизведения системы.
Переведем данные представления на язык экономики. Для этого сформулируем основные проблемы и угрозы, возникшие связи с пандемией коронавирусной инфекции, и определим перспективы их влияния на размещение производительных сил:
1. Функциональные последствия:
- развитие работы на основе применения удаленных технологиях: с одной стороны, это позволяет организовать «удаленный» «распределенный» офис, что, в свою очередь, дает возможность осуществить значительную экономию на аренде помещений;
- рекрутинг работников из других городов и регионов. Это, в свою очередь, может увеличить спрос на работников из малообеспеченных регионов, снизив его в столичных регионах, что в перспективе должно привести к выравниванию заработных плат в регионах и крупных или столичных городах.
2. Дисфункциональные последствия:
- проблема заключается в том, что непосредственно технологические процессы реальных производств перенести на другую территорию представляется крайне затруднительным;
- возникают вопросы, связанные с межрегиональной и межстрановой логистикой;
- разрыв технологических цепочек не будет со всей очевидностью способствовать устойчивости и безопасности функционирования хозяйственных систем.
Отсюда следуют следующие выводы:
- те виды деятельности, которые возможно осуществлять в удаленном режиме, наиболее вероятно, не претерпят существенных изменений, за исключением уменьшения градиента между центрами концентрации эффективности и остальной частью экономического пространства;
- наиболее интересно должна складываться ситуация с развитием видов деятельности, требующих существенного транспортного обеспечения, обладающих большой значимостью для выживания региона и отличающихся малой мобильностью производственных активов.
Очевидно, что данные активы и/или производства присутствуют не во всех регионах/территориях страны в составе и количестве, достаточном для обеспечения безопасного функционирования и жизнедеятельности региональных/территориальных хозяйственных систем.
Наиболее рациональным видится путь деления подобных видов активов/производств на три категории:
− незаменимые для макроуровня;
− незаменимые для регионального уровня;
− незаменимые для уровня муниципальных образований.
Но тем не менее остается вопрос инфраструктурного обеспечения производительных сил в регионе, без существенного развития которых не может быть развития и производительных сил [2].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Негативные последствия пандемии COVID-19 в 2020 году ощущаются во всех отраслях экономики. По оценкам экспертов, масштабное падение спроса наиболее сказывается на транспортной, социальной, коммунально-энергетической сферах и отрасли культуры, досуга и туризма.
В то же время к сферам, на выручку которых ограничения, введенные для предотвращения распространения пандемии, оказывают нейтральное влияние, можно отнести теплоснабжение (отрасль находится под «защитой» сезонного фактора), альтернативные источники энергии (за рубежом эта отрасль за время пандемии даже демонстрирует рост), грузоперевозки на внутренних водных путях (к концу 2020 года было отмечено некоторое снижение доходов в этой сфере, но оно прогнозировалось и без пандемии), морские порты (здесь наблюдался существенный рост летом 2020 года). В течение года повышенная прибыль наблюдалась в телекоммуникационной сфере (мобильная связь, широкополосный доступ в интернет, онлайн-платформы и т.д.) [29].
В условиях распространения глобальных эпидемий и обусловленных ими ограничений остро встает вопрос необходимости применения методов гибкого (мягкого) планирования и управления.
Обусловлено это тем, что связи между управляющей и управляемой системами приобретают новый, более гибкий характер (например, удаленная работа и т.п.).
По мнению авторов, в вышеобозначенном аспекте следует выделить два направления (вида) деятельности:
во-первых, это деятельность, которая без существенных потерь может осуществляться в удаленном формате (и в этом случае при надлежащем законодательном регулировании проблем с управлением, организацией и планированием работы не возникает);
а во-вторых, существуют виды деятельности, которые осуществлять дистанционно невозможно (это практически все, что связано с инфраструктурным обеспечением).
Поскриптум
Эпоха «COVID-19» и «пост-COVID-19» расставляет новые приоритеты в системе ценностей. В результате чего на первый план выходят такие параметры, как экологическая и социальная устойчивость социально-экономических систем к возможным чрезвычайным событиям и шокам. Эксперты Канады, Бразилии, Греции, Великобритании, Ирландии, а также других стран Европейского союза и других национальных и международных организаций отмечают, что произошла смена парадигмы стратегического планирования инфраструктуры. Большинство стран перешли от принципа value for money к принципу value for people [30].
Важным уроком пандемии COVID-19 для человеческого общества можно считать необходимость осознания того, насколько противоречивы результаты вмешательства в среду обитания людей, а также насколько необходимым является умение прогнозировать результаты такого вмешательства, в первую очередь в части изменений климата и угроз жизни и здоровью населения планеты.
Потенциал расширенного воспроизводства в начале XXI века оказался, по сути, исчерпан. А этот тип воспроизводства, как известно, основан был на индивидуальной выгоде.
В рамках принципа value for people формулируется новый критерий – коллективный выигрыш.
Однако следует признать, что пока ни у мирового сообщества, ни у отдельных стран и регионов нет полного понимания «картины будущего», на которую можно было бы положиться в стратегическом планировании.
Тем не менее корректировки в приоритетах стратегического планирования неизбежны, например в части инструментария реализации инфраструктурных проектов. И положительный опыт уже имеется [3].
В технологиях управления, в том числе и государственного, происходит сдвиг в сторону «мягких» инструментов [4].
При этом представляется, что в перспективе потребуется разработка новых критериев эффективности, в рамках реализации принципа value for people. Но это тема уже другого исследования.
[1] Фрактал (лат. fractus — дробленый, сломанный, разбитый) — множество, обладающее свойством самоподобия (объект, в точности или приближенно совпадающий с частью себя самого, то есть целое имеет ту же форму, что и одна или более частей). // Википедия. [Электронный ресурс]. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Фрактал (дата обращения 18.12.2020).
В данном случае, под фрактальным принципом мы подразумеваем принцип самовоспроизводимости социально-экономических систем, где каждый последующий уровень содержит все базовые элементы и связи нижестоящего уровня, необходимые для обеспечения функциональности, устойчивости и безопасности развития, однако к нему добавляются новые связи и элементы, повышая сложность строения каждого последующего уровня системы.
[2] В частности, величина энергетического обеспечения производственно-хозяйственной деятельности в сфере материального производства в регионе и сфере услуг региона не может превышать возможностей передающих и распределяющих энергетических сетей и трансформаторных устройств. Аналогичные зависимости наблюдаются в сфере транспортной инфраструктуры, в сфере кадрового обеспечения. Например, пандемия выявила существенные проблемы медицинского обслуживания сельского населения.
[3] К примеру, в Канаде заключаются многосторонние договоры между федеральным правительством, органами управления регионами и провинциями и муниципалитетами. В Бразилии прошла интеграция всех инфраструктурных проектов в единую программу ProBrasilс общим графиком и сквозными требованиями к реализации. Возник прагматичный режим развития: новый проект не начнется, пока не завершится один из начатых. В Великобритании публичные и частные игроки совместно разрабатывают, строят и эксплуатируют проекты с соблюдением интересов всех сторон, с корректировкой распределения рисков и акцентом на результат для граждан [30].
[4] К таким инструментам можно отнести: механизмы координации по уровням власти; готовность и способность всех заинтересованных сторон проекта сделать свой вклад в его реализацию; возможность пересмотра распределения рисков между публичным и частным сектором [30].
References:
Infrastruktura i pandemiya: stsenarii poter i vosstanovleniya otrasli [Infrastructure and the pandemic: loss and recovery scenarios for the industry] (2020). (in Russian).
Ackoff R. L. (1970). Concept of Corporate Planning
Akoff R. L. (1972). Planirovanie v bolshikh ekonomicheskikh sistemakh [Planning in large economies] (in Russian).
Akoff R. L. (1985). Planirovanie budushchego korporatsii [Planning the future of the corporation] (in Russian).
Aleksandrov G.A., Rozov D.V., Skvortsova G.G. (2019). K voprosu o pokazatelyakh natsionalnoy ekonomicheskoy bezopasnosti: istoricheskiy i sovremennyy aspekty [To the question of indicators of national economic security: historical and contemporary aspects]. Journal of International Economic Affairs. (4). 2833-2850. (in Russian). doi: 10.18334/eo.9.4.40951.
Belyakov G.P., Belyakov S.A., Shpak A.S. (2019). Opyt KNR po reformirovaniyu sistemy strategicheskogo planirovaniya i upravleniya nauchno-tekhnologicheskim razvitiem [China's experience in reforming the system of strategic planning and management of scientific and technological development]. Journal of International Economic Affairs. (3). 1575-1586. (in Russian). doi: 10.18334/eo.9.3.40857.
Berg T.I., Demchenko S.K., Sharov V.S. (2019). Otsenka vliyaniya potrebleniya na formirovanie i razvitie ekonomiki innovatsionnogo tipa: keynsianskiy podkhod [Evaluation of the impact of consumption on the formation and development of the economy of innovative type: Keynesian approach]. Journal of International Economic Affairs. (2). 1293-1306. (in Russian). doi: 10.18334/eo.9.2.40663.
Drobot E.V., Gudovich G.K., Makarov I.N., Bakhmutskaya V.S. (2019). Ekonomicheskaya bezopasnost Rossii i Evraziyskogo ekonomicheskogo soyuza v usloviyakh sanktsiy [Economic security of Russia and the Eurasian Economic Union in terms of sanctions]. Journal of International Economic Affairs. (3). 1671-1682. (in Russian). doi: 10.18334/eo.9.3.41004.
Drobot E.V., Losinkova V. A., Pospelova A. L., Utyabaeva E. R., Fedash K.A. (2018). Obzor klyuchevyh podkhodov k klassifikatsii stran mira i sravnitelnyy analiz osnovnyh makroekonomicheskikh pokazateley vedushchikh mirovyh ekonomik [Review of key approaches to the classification of the countries of the world and a comparative analysis of the main macroeconomic indicators of the world''s leading economies]. Journal of International Economic Affairs. (2). 105-138. (in Russian). doi: 10.18334/eo.8.2.39014.
Dzhabiev A.P. (2017). Ekonomicheskie interesy Rossii na postsovetskom prostranstve v usloviyakh formirovaniya novyh regionalnyh obedineniy [Economic interests of Russia in post-soviet space in the conditions of formation of new regional associations]. Journal of International Economic Affairs. (4). 363-374. (in Russian). doi: 10.18334/eo.7.4.38338.
Eshbi R. (1959). Vvedenie v kibernetiku [Introduction to Cybernetics] (in Russian).
Eshbi R. (1964). Sistema i informatsiya [System and information] (in Russian).
Garina E.P., Belousova N.A., Zharinova N.A., Gusev R.V. (2019). Formirovanie determinant sotsialno-ekonomicheskogo razvitiya sistem [The formation of the determinants of socio-economic systems development]. Journal of International Economic Affairs. (2). 1307-1320. (in Russian). doi: 10.18334/eo.9.2.40732.
Gureva M.A. (2019). Tsirkulyarnaya ekonomika kak innovatsionnaya model razvitiya sotsialno-ekonomicheskogo prostranstva [Circular economy as an innovative development model of socio-economic space]. Russian Journal of Innovation Economics. (4). 1295-1316. (in Russian). doi: 10.18334/vinec.9.4.41236.
Israilova E.A. (2017). Transformatsiya natsionalnyh ekonomicheskikh interesov strany v ramkakh natsionalnoy ekonomicheskoy bezopasnosti v mezhstranovyh vzaimodeystviyakh [Transformation of national economic interests of the country within the framework of national economic security in international interactions]. Journal of International Economic Affairs. (1). 9-16. (in Russian). doi: 10.18334/eo.7.1.37463.
Kazakova M.V., Andronova O.A. (2019). Kontseptsiya mega-sobytiy i ikh vliyanie na sotsialno-ekonomicheskoe polozhenie v strane [The concept of mega-events and their impact on the socio-economic situation in the country]. Journal of International Economic Affairs. (2). 911-932. (in Russian). doi: 10.18334/eo.9.2.40806.
Kezhapkina O.V. (2014). Prinyatie strategicheskikh resheniy v usloviyakh rynochnogo khozyaystva: teorii i podkhody [Strategic decision-making in market economy: theory and approaches]. Journal of Economics, Entrepreneurship and Law. (4). 17-30. (in Russian). doi: 10.18334/epp.4.4.302.
Leschenko Yu.G. (2019). Innovatsionnyy vektor v sisteme ekonomicheskoy bezopasnosti Rossii [Innovative vector in the system of economic security of Russia]. Russian Journal of Innovation Economics. (2). 301-316. (in Russian). doi: 10.18334/vinec.9.2.40689.
Lev M. Yu., Leschenko Yu. G. (2019). Ekonomicheskaya bezopasnost Rossii v aspekte upravleniya mezhdunarodnymi rezervami [Economic security of Russia in the sense of international reserves management]. Journal of Economics, Entrepreneurship and Law. (4). 223-244. (in Russian). doi: 10.18334/epp.9.4.41464.
Malyhina I.O. (2019). Analiz prioritetov innovatsionno-tekhnologicheskogo razvitiya Rossii [Analysis of priorities of innovative and technological development of Russia]. Journal of International Economic Affairs. (4). 2907-2918. (in Russian). doi: 10.18334/eo.9.4.41253.
Morozov S.I., Asmus O.V., Zhigalova O.V. (2019). Preventivnaya sistema obespecheniya ekonomicheskoy bezopasnosti regiona [Preventive system of economic security of the region]. Journal of International Economic Affairs. (3). 1683-1696. (in Russian). doi: 10.18334/eo.9.3.41060.
Nizhalskaya N.I. (2019). Problema otsenki obshchestvennogo mneniya dlya sotsialno-ekonomicheskogo razvitiya territoriy [The problem of public opinion assessment for socio-economic development of territories]. Journal of International Economic Affairs. (3). 1799-1806. (in Russian). doi: 10.18334/eo.9.3.40972.
Pakhomova A.A., Khalas Sh., Fedorchuk V.E., Sidorova E.V., Nardina A.A. (2020). Primenenie sistemnoy paradigmy Ya. Kornai v usloviyakh NBIC-konvergentsii [Application of J. Kornai's system paradigm in the context of NBIC convergence]. Drukerovskij vestnik. (3). 37-45. (in Russian).
Pechatkin V.V. (2019). Konkurentoustoychivost regionov Rossii: tendentsii, problemy i puti ikh resheniya [Competitive sustainability of Russian regions: trends, problems and ways of solution]. Journal of Economics, Entrepreneurship and Law. (4). 803-820. (in Russian). doi: 10.18334/epp.9.4.41372.
Schepakin M.B., Gubin V.A. (2019). Razreshenie protivorechiy – istochnik obespecheniya ustoychivogo ravnovesiya nestabilnogo predpriyatiya v sotsialno-ekonomicheskoy sisteme [Settlement of controversy - a source of sustainable balance of unstable enterprises in the socio-economic system]. Journal of International Economic Affairs. (1). 353-372. (in Russian). doi: 10.18334/eo.9.1.39922.
Smirnova T.L. (2019). Metodologicheskie podkhody k otsenke sotsialno-ekonomicheskogo razvitiya regionov na osnove prioritetov byudzhetnoy politiki RF [Methodological approaches to the assessment of socio-economic development of regions based on the priorities of the budget policy of the Russian Federation]. Journal of International Economic Affairs. (2). 1125-1136. (in Russian). doi: 10.18334/eo.9.2.40578.
Sukhanova T.V. (2019). Sotsialnye aspekty ekonomicheskogo rosta Rossii [Social aspects of economic growth in Russia]. Journal of International Economic Affairs. (2). 881-894. (in Russian). doi: 10.18334/eo.9.2.40621.
Vinner N. (1968). Kibernetika [Cybernetics] (in Russian).
Yang S. (1972). Sistemnoe upravlenie organizatsiey [System management of the organization] (in Russian).
Страница обновлена: 06.05.2025 в 07:52:24