Digital transformation of economy (on the example of oil and gas complex)

Введение. В современных условиях развитие экономики связано с широким проникновением цифровых технологий в воспроизводственные процессы. В стремительно меняющихся условиях хозяйствования все субъекты предпринимательского сектора, стремящиеся к устойчивому функционированию, вынуждены проводить цифровую трансформацию.

Цифровая трансформация – это внедрение современных цифровых технологий в бизнес-процессы социально-экономических систем всех уровней. Этот подход подразумевает не только установку современного оборудования или программного обеспечения, но и фундаментальные изменения в подходах к управлению, корпоративной культуре, внешних коммуникациях [1] (Rudenko, Gribanov, 2019).

В ходе цифровой трансформации ключевыми факторами экономической деятельности становятся электронные технологии и услуги, а также представленные в цифровом виде объемные, многоотраслевые данные, обработка и анализ которых позволяет по сравнению с традиционными формами хозяйствования существенно повысить эффективность и качество в производстве и потреблении товаров, работ и услуг, а также в процедурах управления [2] (Garnov, 2019).

Задача по обеспечению значительного роста эффективности производства при одновременном увеличении надежности и бесперебойности работы наиболее актуальна для нефтегазового комплекса. Это объясняется тем, что мировые энергетические рынки сейчас подвергаются глубокой трансформации. В результате этой трансформации в предстоящие 10–15 лет Россия на 20% и более снизит объемы экспорта нефти и газа. Снижение выручки от экспорта газа, а еще более – от продажи нефти, на треть уменьшит вклад углеводородного экспорта в ВВП страны. Свойственные этим отраслям сильные мультипликативные эффекты, а также уменьшение притока в них иностранных капиталов существенно усилят воздействие спада экспортной выручки и замедлят развитие экономики страны в среднем на один процентный пункт ежегодно. Замедление темпов роста ВВП приведет к ухудшению всех основных параметров российского ТЭК – объема инвестиций (включая инвестиции в энергосбережение), потребления и производства энергоресурсов. При умеренном сокращении внутреннего спроса суммарное производство энергоресурсов уменьшится сильнее, чем экспорт, хотя Россия сохранит сегодняшнее место одного из крупнейших производителей энергоресурсов в мире [3] (Garnov, Gylka, 2018).

Поддержание конкурентоспособности отечественных нефтегазовых компаний на мировом рынке невозможно без цифровой модернизации.

По некоторым оценкам, цифровая модернизация нефтегазовых компаний может привести к росту коэффициента производительности труда до 70% за декаду [4] (Eremin. Abukova, Dmitrievskiy, 2017).

Использование цифровых технологий для проективного управления месторождением позволяет увеличить добычу нефти, коэффициент извлечения нефти и одновременно снизить удельную себестоимость добычи на 10–15% по сравнению с традиционными автоматизированными системами [5] (Gululyan, 2017).

Все это приводит к необходимости более широкого распространения и применения цифровых технологий, в т.ч. разнообразных систем автоматики, телемеханики и компьютерных сетей, где главным фактором является наличие встроенного интеллекта [6] (Zinchenko, Lyugay, Vasilev, Chudin, Fedorov, 2016). В ближайшем будущем повсеместно появятся «интеллектуальные» нефтепромыслы, которые будут контролировать себя сами и дистанционно управляться группами виртуальных экспертов (возможно, находящихся даже в разных странах мира) [7] (Kochnev, 2015).

Согласно современным подходам, индикатором цифровизации является уровень использования информационных и телекоммуникационных технологий [8] (Minashkin, Prokhorov, 2018).

Методы исследования

Информационную базу для данного исследования составили данные Росстата и НИУ ВШЭ. В проведенном исследовании были проанализированы показатели использования информационных и коммуникационных технологий и объемы инвестиций в развитие информационно-коммуникационных технологий в организациях предпринимательского сектора и в организациях по виду экономической деятельности «Добыча полезных ископаемых». В исследовании использованы методы синтеза, группировки и сравнительно-аналитический методы.

Основная часть

Организации, добывающие полезные ископаемые, менее активно используют информационные и коммуникационные технологии, чем в среднем в экономике (табл. 1).

Доля организаций, использующих компьютеры, локальные и глобальные вычислительные сети, системы электронного документооборота, должна стремиться к 100%, однако пока остается намного ниже этого значения (табл. 1).

Сектор «Добыча полезных ископаемых» отстает по использованию персональных компьютеров, глобальных вычислительных сетей и веб-сайтов, что объясняется спецификой отрасли. По использованию локальных вычислительных сетей и серверов сектор «Добыча полезных ископаемых» опережает средние показатели. Однако доля добывающих организаций, использующих данные технологии, сокращается, в то время как в среднем в экономике динамика противоположная.

Использование программных средств для осуществления электронных расчетов, решения организационных, управленческих и экономических задач в организациях, добывающих полезные ископаемые, напротив, в 2017 г. опережало средние показатели (табл. 2). Аналогичная ситуация наблюдалась в использовании систем управления отношениями с клиентами (CRM-систем), систем управления ресурсами (ERP-систем) и систем управления цепочками поставок (SCM-системы). Однако в 2018 г. показатели использования информационных технологий в организациях в секторе добычи полезных ископаемых начали отставать от средних показателей (табл. 3).

В организациях, добывающих полезные ископаемые, больше внимания уделяется информационной безопасности (табл. 2). Доля организаций, использующих регулярно обновляемые антивирусные программы, программные и аппаратные средства, препятствующие несанкционированному доступу вредоносных программ, системы обнаружения вторжения в компьютер или сеть, в секторе добычи полезных ископаемых выше, чем в среднем в экономике.

Таблица 1

Использование информационных и коммуникационных технологий в организациях по видам деятельности (в % от общего числа обследованных организаций)

Источник: составлено автором на основе расчетов НИУ ВШЭ по данным Росстата [1].

Таблица 2

Использование информационных технологий в организациях в 2017 г. по видам деятельности (в % от общего числа обследованных организаций)

Таблица 3

Использование информационных технологий в организациях в 2018 г. по видам деятельности (в % от общего числа обследованных организаций)

Проведенный анализ показывает, что имеющейся инфраструктуры недостаточно для цифровой трансформации предприятий нефтегазового комплекса.

Предприятия добывающего сектора, в т.ч. предприятия нефтегазового комплекса, активно инвестируют средства в развитие информационно-коммуникационных технологий (ИКТ). Так, в 2016 г. затраты на ИКТ в расчете на одну организацию в предпринимательском секторе в целом не превышали 7 332 тыс. руб., в то время как в секторе добычи полезных ископаемых они составляли 19 846 тыс. руб. [4]

В 2018 г. лишь 56% обследованных организаций предпринимательского сектора осуществляли инвестиции в ИКТ-оборудование, в то время как в секторе добычи сырой нефти и природного газа этот показатель достиг 85% [5].

Следует учесть, что большой объем затрат на ИКТ по сравнению с другими секторами экономики объясняется не только высокой технологичностью, но и тем, что в нефтегазовом секторе преобладают крупные компании.

Львиная доля расходов на ИКТ (50,4%) в секторе добычи полезных ископаемых приходилась на оплату услуг сторонних организаций и специалистов ИКТ, в то время как в предпринимательском секторе в целом основной статьей расходов было приобретение программных средств (23,5%) [6].

Высокая доля затрат на оплату услуг сторонних организаций и специалистов ИКТ обусловлена не только их возможностями по увеличению эффективности бизнеса, но также ростом требований со стороны регулирующих органов по электронному взаимодействию с госструктурами и по обеспечению кибербезопасности [9] (Garnov, 2019).

Стремительно развиваются такие инновационные направления, как цифровое месторождение и цифровая скважина, мониторинг и геофизические исследования с применением беспилотных летательных аппаратов [4] (Eremin, Abukova, Dmitrievskiy, 2017).

Набирает обороты оптимизация процессов сбора, хранения и передачи больших объемов геофизических и контрольных данных, что объясняется тем фактом, что современный этап развития техники и технологии добычи углеводородов характеризуется существенным увеличением объемов информации.

В ПАО «Газпром» элементы цифровой добычи газа используются на более чем 150 месторождениях. Российские нефтегазовые компании планируют внедрить к 2021 году цифровые технологии добычи на 250 нефтяных и газовых месторождениях [10] (Stolyarov, Basnieva, Eremin, Eremina, Kraus, Sardanashvili, Yufin, 2018).

Вместе с тем инвестирование в новые цифровые инструменты происходит недостаточно быстро и эффективно.

Отсутствует комплексный целостный подход, использование которого позволило бы обеспечить цифровую трансформацию всего нефтегазового комплекса. Медленно развиваются такие цифровые направления, как цифровые платформы, робототехника, виртуальная и дополненная реальность.

Цифровую трансформацию сдерживают целый ряд факторов. Среди них: нехватка квалифицированных кадров [11] (Garnov, Garnova, 2016), не совсем благоприятная среда для ведения бизнеса и передачи инноваций в производство, не соответствующая современным требованиям нормативная база [12] (Kapranova, 2018).

Таким образом, в настоящее время цифровая зрелость нефтегазового комплекса в России находится на начальной стадии.

Пути цифровой модернизации нефтегазового производства многообразны и включают в себя:

- лидерство в области цифровых нефтегазовых технологий;

- интеграцию цифровых и традиционных нефтегазовых технологий;

- конвергирование технологий из других отраслей промышленности в нефтегазовую;

- создание рабочих мест для специалистов в области информационных технологий;

- внедрение сетевого и мобильного переобучения кадров, которые будут высвобождаться при цифровой модернизации нефтегазового комплекса [13, 14, 15, 16] (Eremin, Sardanashvili, 2017; Eremin, Dmitrievskiy, 2017; Abukova, Dmitrievskiy, Eremin, Chernikov, 2017; Abukova, Borisenko, Martynov, Dmitrievskiy, Eremin, 2017).

Цифровые технологии должны затронуть всю производственно-технологическую цепочку: разведку, добычу, транспортировку, переработку нефти и газа и распределение продуктов их переработки.

Создание цифрового нефтегазового комплекса страны потребует нового мышления и технологий, которые позволят сделать добычу нефти и газа экономически эффективной, интегрированной и экологически ответственной. Нефтегазовый комплекс должен быть ориентирован на коренной рост производительности труда, сокращение трудовых и материальных ресурсов, снижение капитальных и эксплуатационных затрат, нивелирование техногенного воздействия на окружающую среду [17] (Eremin, Dmitrievskiy, 2015).

По мнению автора, для цифровой трансформации нефтегазового комплекса необходимо объединение общеотраслевых усилий. Для решения данной задачи необходимо создание рабочей группы с участием государственных и бизнес-структур. Нефтяные компании должны принимать участие в разработке нормативной базы в сфере искусственного интеллекта, промышленных и персональных данных, беспилотного транспорта и др. Имеющаяся нормативная база нуждается в совершенствовании для ускорения цифровизации, аналогично тем изменениям, которые происходят в других секторах экономики и активным инициатором которых является автор. Так, автор являлся субъектом права законодательной инициативы законопроекта № 761385-7 «О внесении изменений в статьи 7 и 7-2 Федерального закона «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» в части уточнения вопросов, связанных с проведением идентификации физических лиц, осуществляющих и получающих почтовые переводы денежных средств» и законопроекта № 565355-7 «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях (в части установления повышенной административной ответственности за обращение фальсифицированных, контрафактных, недоброкачественных и незарегистрированных лекарственных средств, медицинских изделий и за оборот фальсифицированных биологически активных добавок с использованием средств массовой информации либо электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети «Интернет»)». Соответствующие законы были опубликованы в декабре 2019 г. [7] и в апреле 2020 г. [8]

Рабочая группа должна стать равнодоступной открытой площадкой для консолидации инициатив по цифровой трансформации нефтегазового комплекса, для решения стратегических и тактических задач, связанных с цифровыми технологиями, и для формирования продуктивного диалога государственного и частного сектора.

Функции рабочей группы по цифровой трансформации:

- анализ потребностей нефтегазового комплекса;

- выбор приоритетных проектов, имеющих высокий потенциал тиражирования;

- разработка предложений в планы мероприятий ведомственного проекта «Цифровая трансформация ТЭК» Минэнерго России;

- синхронизация предложений в области цифровизации нефтегазового комплекса с федеральными проектами национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации»;

- мониторинг и оценка промежуточных и итоговых результатов плана мероприятий;

- оценка эффективности реализации ведомственного проекта «Цифровая трансформация ТЭК» в части нефтегазового комплекса.

Формат рабочей группы позволит учесть интересы государства, нефтяных компаний и цифровой экосистемы и сконцентрироваться на приоритетных для нефтяных компаний проектах, барьерах и путях их решений.

Заключение

1. Как показало исследование, цифровая зрелость нефтегазового комплекса в России находится на начальной стадии. Уровень использования ИКТ организации нефтегазового комплекса ниже, чем в среднем в экономике, за исключением технологий информационной безопасности.

2. Установлено, что имеющейся инфраструктуры недостаточно для цифровой трансформации предприятий нефтегазового комплекса, несмотря на то, что предприятия добывающего сектора активно инвестируют средства в развитие ИКТ.

3. Цифровую трансформацию сдерживают целый ряд факторов. В частности, отсутствие комплексного подхода, недостаточно быстрое развитие некоторых цифровых технологий, нехватка квалифицированных кадров, недостаточно благоприятная среда для ведения бизнеса и передачи инноваций в производство, не соответствующая современным требованиям нормативная база.

4. Для цифровой трансформации нефтегазового комплекса необходимо объединение общеотраслевых усилий, в частности создание рабочей группы с участием государственных и бизнес-структур. Рабочая группа должна стать равнодоступной открытой площадкой для консолидации инициатив по цифровой трансформации нефтегазового комплекса, для решения стратегических и тактических задач, связанных с цифровыми технологиями, и для формирования продуктивного диалога государственного и частного сектора. Формат рабочей группы позволит учесть интересы государства, нефтяных компаний и цифровой экосистемы и сконцентрироваться на приоритетных для нефтяных компаний проектах, барьерах и путях их решений.

[1] Цифровая экономика: 2020: краткий статистический сборник / Г.И. Абдрахманова, К.О. Вишневский, Л.М. Гохберг и др.; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». – М.: НИУ ВШЭ, 2020. – 112 с.

[2] Цифровая экономика: 2020 : краткий статистический сборник / Г.И. Абдрахманова, К.О. Вишневский, Л.М. Гохберг и др.; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». – М.: НИУ ВШЭ, 2020. – 112 с.

[3] Индикаторы цифровой экономики: 2017: статистический сборник / Г.И. Абдрахманова, Л.М. Гохберг, М.А. Кевеш и др.; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». – М.: НИУ ВШЭ, 2017. – 320 с.

[4] Индикаторы цифровой экономики: 2017: статистический сборник / Г.И. Абдрахманова, Л.М. Гохберг, М.А. Кевеш и др.; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». – М.: НИУ ВШЭ, 2017. – 320 с.

[5] Инвестиции в России. 2019: Стат.сб./ Росстат. – М., 2019. – 228с.

[6] Индикаторы цифровой экономики: 2017: статистический сборник / Г.И. Абдрахманова, Л.М. Гохберг, М.А. Кевеш и др.; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». – М.: НИУ ВШЭ, 2017. – 320 с.

[7] Федеральный закон № 438-ФЗ: принят Государственной думой 4 декабря 2019 года. – Доступ из справ.-правовой системы Гарант.

[8] Федеральный закон № 89-ФЗ: принят Государственной думой 19 марта 2020 года. – Доступ из справ.-правовой системы Гарант.