Формирование и развитие предпринимательских структур в Волжско-Уральском регионе в XVIII – начале XX веков

Избранный в дореволюционной России вариант преобразования национальной экономики и ее вхождения в мировое хозяйство, основанный на политике сочетания собственных и заимствованных институтов и традиций с соответствующим набором западных ценностей, относится ко второй модели становления буржуазных структур – модели «догоняющей модернизации». Глубина, формы и степень развития рынка в разных частях российской империи были неодинаковыми, и лишь исследование их на региональном уровне дает возможность увидеть все многообразие сложной рыночной трансформации страны на протяжении второй половины XIX ‑ начала XX вв.

1861-1914 гг. были временем вовлечения в рыночные преобразования не только центральных, но и периферийных районов Российской империи.

Волжско-уральский регион [1] одним из первых был втянут в национальный рынок, о чем, в частности, свидетельствует взаимосвязь губернских и российских цен на зерно, проявляющаяся здесь с конца XVIII в. [2]. Товарно-денежные отношения в волжско-уральском регионе имели глубокие корни и естественную природу происхождения.

Великая Булгария раннего Средневековья, наследниками которой стали в ходе истории Казанское ханство, Казанская губерния и современный Татарстан, была развитым феодальным государством, установившем торговые связи со странами Востока и Запада - Литвой, Польшей, Италией, Фландрией. Об уровне развития торговли, в том числе и внешней, свидетельствует начатая в X веке чеканка своей серебряной монеты с арабскими надписями.

В 1236 г. Волжская Булгария перенесла монгольское нашествие, в результате которого она стала автономной частью Золотой Орды. После распада Золотой Орды в середине XV исторический процесс формирования татарского народа, его духовной и материальной культуры вновь протекает в условиях самостоятельного государства – Казанского ханства.

Со времен завоевания Иваном Грозным Казанского ханства в 1552 году история татарского народа неразрывно связана с судьбой Русского государства. Территория, подведомственная приказу Казанского дворца, стала основой Казанской губернии, образованной в 1708 г.

Специфика татарское общество заключалась в том, что оно отличалось от соседних народов по религиозному признаку, а от других мусульманских народов – нахождением в составе немусульманского государства. Важнейшей тенденцией его развития в период со второй половине XVIII до середины XIX веков является переход от сопротивления насильственной христианизации к автономному развитию в рамках российского государства.

Возрождение официально признанной национально-религиозной жизни татар относится к 1745 г., когда татары Сеитова посада (Каргалы) первыми получают права корпорации, включая свободу вероисповедания и освобождение от рекрутской повинности, при условии участия всех членов корпорации в торговле с мусульманским Востоком. Получение прав посада сопровождается созданием Ратуши.

Исламоведом Марком Батунским политика России по отношению к мусульманам описывается как «комбинация безусловно-секулярного политического прагматизма с идеалом тотальной христианизации и русификации мусульманских подданных империи, - такова идущая еще с допетровских времен установка, с большими или меньшими вариациями воспринятая последующим XIX столетием» [3].

Реформы Екатерины II 1764 - 1789 гг. были нацелены на подчинение татарского общества государству. Наказы татар и выступления их депутатов в Уложенной Комиссии исходят из необходимости признании гражданского и экономического равноправия мусульман и православных, обеспечении свободы вероисповедания: «Дозволить свободную торговлю всем мусульманам, не препятствовать отправлению их культа, постройке мечетей, открытию школ, устроить для мусульман специальные мусульманские суды по шариату, разрешить иметь собственную администрацию и пользоваться в делопроизводстве татарским языком». [4]

Таким образом, позиция элиты татарского общества, во-первых, была нацелена на интеграцию в структуры российской государственности, в отличие от предыдущих требований, включая программу Батырши в 1755 г., во-вторых, на создание общемусульманских автономных структур, то есть превращение разрозненных групп мусульман в единый миллет. Это стало основой для последующего расширения прав мусульман и признания официального статуса Ислама.

До восстания Пугачева в 1773-1775 гг. Екатерина II уничтожает Контору Новокрещенских Дел (1764 г.), разрешает вновь строительство ограниченного числа мечетей (1767 г.), в том числе двух каменных мечетей в Казани. Восстание Пугачева вызывает к жизни Указ Святейшего Синода о свободе вероисповедания (1773 г.). Лояльность татарской элиты позволяет перевести противоречия между государством и мусульманами из религиозной в социальную сферу, что делает возможным прямых уступок Екатерины II татарской элите.

Купечество получает право торговли по всей Империи (1776 г.) и орган самоуправления - Казанскую Татарскую Ратушу (1782 г.). Мурзы уравниваются в правах с русским дворянством (1784 г.). Духовенство получает признанный государством статус указных мулл и сословный орган – Оренбургское Духовное Собрание (1788 г.). Татарская элита получает разрешение на открытие ряда религиозных и образовательных учреждений и Махкама-и-Шаргыя (буквально Шариатского Суда) с татароязычным делопроизводством.

Признание религиозной автономии татар в России способствовало стабилизации ситуации во внутренних районах империи и обеспечивало возможности для экономического и политического проникновения в казахских степей и Центральной Азии. Исламизация кочевников рассматривалась государственными структурами как единственный способ мирного продвижения России в регион Средней Азии. В силу этого татарская буржуазия и духовенство имели в этом регионе беспрепятственные возможности для своей деятельности.

Татарские торговцы представляли собой типичный пример «мобильной группы–диаспоры», слабость которой заключалась в ее зависимости от государства. По оценкам самих татар в 1915 г., продвижением в казахские степи Россия была обязана именно им [5]. Татары «становились, полезны русским интересам... с точки зрения своих экономических навыков, хозяйственной инициативы и предприимчивости, контактов с иными мусульманскими народами... и в силу этого, укрепления российских возможностей на Южном Урале, казахских степях и Средней Азии. Они включались в государственный контекст, сохраняя свою культуру, язык и веру. Иных путей реализации русской колониальной экспансии в это время просто не существовало или они могли быть слишком разорительными для России» [6].

Зависимое положение татарской мануфактуры было предопределено монопольным положением татарской буржуазии на рынках Казахстана и Средней Азии. В этом проявилась закономерность экономического развития, заключающаяся в ускоренном развитии в преддверии промышленного переворота торгового капитала, который «увлекает другие сферы за собой, подчиняет их себе» [7]. При этом «промышленность… больше других находится под сильным влиянием торговли» [8]. Границы разделения по конфессиональному признаку в первой половине XIX века практически не нарушались.

Экономическое состояние России в целом создавало благоприятные условия для развития деловой активности татарской буржуазии. В соответствии с теорией циклов Н.Д.Кондратьева, с конца 1780 - 1790-х гг. до периода 1810 - 1817 гг. происходила повышательная волна первого цикла, связанная с первой промышленной революцией, проявившаяся, в частности, в подъеме текстильной промышленности. Однако уже с периода 1810-1817 гг. до 1844-1851 гг. наблюдается понижательная волна первого цикла, то есть спад экономического развития [9].

В этот период начинают сказываться такие отрицательные факторы российской экономики, как отсутствие городов классического типа, наличие обменов с большим радиусом, осуществлявшихся посредством ярмарочной торговли, и отсутствие банковской системы, что выражалось в очень высоких процентных ставках, причем в случае неуплаты действовала самая настоящая долговая кабала.

Ф.Бродель утверждал: «В противоположность тому, что говорилось и повторялось, что начатки английской примышленной революции были поддержаны ростом, принадлежавшим еще Старому порядку до 1815 г. или, вернее, до 1850 г. (а иные сказали бы – до 1870 г.) не было постоянного роста» [10].

Этот тезис применим как ко всей российской, так и к экономике волжско-уральского региона. Экономический подъем в начале XIX в. сменился падением производства и стагнацией вплоть до 1890-х гг. Начало периода устойчивого экономического роста относится только к середине 90-х гг. XIX в.

Продолжение следует