Technological sovereignty as a scientific category in the contemporary knowledge system

Введение

В новых геополитических реалиях, сопряженных с беспрецедентным санкционным давлением со стороны «коллективного Запада» и последовавшим за этим разрывом многолетних кооперационных связей практически во всех сферах, руководством Российской Федерации был принят стратегический курс на построение системы национальной экономики, принципиально отличающейся от формата открытой экономики постсоветского периода.

Автор данной статьи уже высказывался по поводу сущности и параметров формируемой модели [1; 2; 3; 4; 5], в связи с чем в научный оборот была введена категория «ограниченно открытая экономика суверенного типа». Стоит повторить, что в своем выступление на ПМЭФ-2022 Президент РФ В.В.Путин дал характеристику принципам новой экономической модели, в ряду которых он выделил: открытость; предпринимательские свободы; ответственная и сбалансированная макроэкономическая политика; социальная справедливость; опережающее развитие инфраструктуры; технологический суверенитет. При этом руководитель государства акцентировал определяющую роль последней составляющей: «…сквозной, объединяющий нашу работу принцип развития – это достижение настоящего технологического суверенитета, создание целостной системы экономического развития, которая по критически важным составляющим не зависит от иностранных институтов» [6].

В контексте вышеизложенного представляется актуальной в научном и практическом отношении проблема глубокого осмысления сущности технологического суверенитета как научной категории и ее места в системе современного знания.

Авторская гипотеза состоит в том, что технологический суверенитет, являясь характерной чертой становящейся модели ограниченно открытой экономики, неразрывно связан с построением и функционированием системы национальной безопасности. При этом автор исходит, во-первых, из иерархичности видов суверенитетов (национальный суверенитет, экономический суверенитет, технологический суверенитет); во-вторых, - из наличия тесных межотраслевых связей между суверенитетами различных видов (к примеру, технологического и военного суверенитетов); в-третьих, - из существования причинно-следственных и обратных связей между степенью эффективности определенной системой защиты и достигнутым уровнем соответствующего суверенитета.

В этой связи целью данной статьи становится исследование сущностных черт технологического суверенитета и определение его места в системе научного знания.

В рамках сформулированной цели в публикации последовательно решаются следующие задачи: рассмотрение понятия и сущности суверенитета с акцентом на категорию «национальные интересы»; обоснование необходимости постоянной защиты возможности реализации последних как ключевого фактора достижения суверенитета; краткое описание систем национальной и экономической безопасности; характеристика системы научно-технологической безопасности с выделением ее объекта –национальных научно-технологических интересов; обоснование категории «технологический суверенитет» как возможности беспрепятственной реализации национальных интересов в техносфере.

В своей работе автор опирался на результаты исследований: во-первых, в области национальной безопасности, ее уровней и видов, отраженных в трудах: В.К.Сенчагова [7], Л.И.Абалкина [8], И.В.Караваевой [9], А.А.Кокошина [10], М.Ю.Льва [11], Т.Я.Хабриевой [12]; во-вторых, вопросов особенностей технологического развития и уровней технологической независимости стран, зафиксированных в работах: Д.Эдлера [13], Ф.Креспи [14], А.Е.Варшавского [15], Е.Б.Ленчук [16].

Научная новизна работы непосредственно связана с реализацией поставленных цели и задач и заключается, во-первых, в определении сущностных черт технологического суверенитета; во-вторых, в обосновании путей интеграции вышеназванной категории в систему современного научного знания.

В процессе исследования использовались методы: системного подхода; синтеза; сравнительного, статистического и нормативно-правового анализа.

Суверенитет и национальные интересы. Понятие «суверенитет» (от франц. souverainete — верховная власть) до недавнего времени использовалось преимущественно в трудах по истории, юриспруденции, философии, геополитики. Как следует из результатов соответствующих обобщений, задействование этого термина предполагает, во-первых, наличие определенного субъекта – носителя суверенитета, в качестве которого выступает, как правило, народ, проживающий на конкретной территории. Во-вторых, вышеупомянутый субъект, обладая комплексом собственных интересов, обусловленных традициями, географическим местоположением, внешней и внутренней ситуацией и т.д., последовательно отстаивает их в различных сферах. В развитие этого методологического подхода целесообразно привести следующее высказывание английского ученого А.Бэтлера, подчеркивавшего, что «интерес - это категория политики, отражающая осознание (субъективизацию) объективных потребностей государства» [17, c. 152].

Термин «национальные интересы», выступающий логическим продолжением рассматриваемого понятийного ряда, является ключевым для понимания сущности суверенитета. В этой связи уместно вспомнить, что еще в середине XIX в. в российском политическом лексиконе стал широко использоваться термин «интересы России», введенный в официальный деловой оборот крупным дипломатом того времени, канцлером А.М.Горчаковым. [7, c.18] В соответствии с современными подходами национальные интересы понимаются как «жизненные интересы народа России, отражающие стремление граждан к обеспечению стабильного и устойчивого развития общества, минимизации внешних и внутренних угроз» [12, c.20]. В Стратегии национальной безопасности, утвержденной в 2021 году, исследуемая категория охватывает «объективно значимые потребности личности, общества и государства в безопасности и устойчивом развитии» [18].

Поскольку рассмотренные выше вопросы не являются непосредственным предметом данной публикации, целесообразно ограничиться еще двумя краткими ремарками методологического плана. Во-первых, следует различать понятия «носитель» и «направитель» национальных интересов. Если в качестве первого выступает народ (в соответствии со ст.3 Конституции РФ именно он является носителем суверенитета в Российской Федерации), то направителем (т.е. выразителем) национальных интересов становится государство. Во-вторых, национальные интересы, а, следовательно, и суверенитет неразрывно связаны с разнообразными сферами жизнедеятельности общества и государства. В этой связи представляется верным позиция известного ученого и государственного деятеля А.А.Кокошина, отмечавшего: «Суверенитет – это не сугубо политико-правовое понятие: он имеет, безусловно, и военное, и экономическое, и социально-психологическое, и культурное измерения» [10, c.10]. Этот методологический подход будет использован в дальнейшем в данной статье.

На основе систематизации значительного круга источников по рассматриваемым проблемам представляется возможным дать следующие авторские дефиниции, которые будут положены в основу дальнейшего анализа. Во-первых, национальные интересы есть объективно обусловленные (природой, историей, традицией, геополитическими реалиями, наличием или нехваткой ресурсов и т.д.) и субъективно осознанные (пользующиеся поддержкой в обществе, зафиксированные в доктринальных документах и т.д.) траектории устойчивой текущей жизнедеятельности и дальнейшего позитивного развития страны. Во-вторых, сущность любого суверенитета (как будет показано в дальнейшем - и технологического) состоит в возможности беспрепятственной реализации соответствующего комплекса национальных интересов.

Защита национальных интересов: необходимость и системный характер. В современных условиях нестабильность внешней и внутренней среды самым серьезным образом осложняет достижение национальных интересов. В основе этого - неравномерность социально-экономического развития стран, постоянные изменения в соотношении сил между ними, что порождает обострение борьбы за ресурсы, рынки сбыта, контроль над территориями. Немаловажную роль играют также техногенные и природные катастрофы, пандемии, экономические и финансовые кризисы, санкционные войны, нелегальные миграционные потоки и т.д.

Деструктивные внешние факторы через ряд опосредующих звеньев трансформируются во внутренние угрозы, что серьезно подрывает эффективность функционирования национальных экономик, систем государственного управления, существующих моделей и инструментов экономического развития. Это в свою очередь усиливает региональные и отраслевые диспропорции, усугубляет проблемы социального неравенства и способствует росту политической и межнациональной напряженности. В результате имеет место ослабление геополитических позиций страны, нарастание вероятности военных конфликтов, что ставит под угрозу обеспечение национального суверенитета.

В данном контексте представляется очевидным, что возможность реализации национальных интересов должна быть объектом постоянной защиты и прежде всего - со стороны соответствующего государства как наиболее мощного выразителя упомянутых интересов. Именно поэтому сущность национальной безопасности определяется в профильном доктринальном документе как «состояние защищенности национальных интересов Российской Федерации от внешних и внутренних угроз» [18]. Таким образом, в силу значимости и масштабности национальных интересов их защита должна носить постоянный и системный характер, что достигается посредством создания государством соответствующих систем безопасности.

Система национальной безопасности. Исходным пунктом обеспечения защиты национальных интересов становится формирование системы национальной безопасности, задающей весь каркас комплекса по минимизации угроз различного типа. В литературе зафиксировано большое количество разнообразных точек зрения относительно названия рассматриваемой системы, ее структуры и функций. Прежде всего следует отметить, что ряд ученых предлагает различать систему национальной безопасности и систему обеспечения национальной безопасности [19, с.19].

В силу относительно небольшого объема данной публикации невозможно подробно рассмотреть аргументы участников этой дискуссии. В этой связи представляется необходимым ограничиться следующей констатацией: во-первых, разделение вышеназванных понятий необходимо; во-вторых, в исследуемой области категория «система национальной безопасности» является самой широкой, охватывающей конкретные ареалы и объекты защиты, национальные интересы в контексте существующих и потенциальных опасностей и угроз, соответствующие субъекты с полномочиями, нормативно-правовой и институциональной базой, ресурсами и механизмами достижения поставленных целей, а также критериями эффективности деятельности; в-третьих, в контексте вышесказанного систему обеспечения национальной безопасности следует трактовать как неотъемлемую часть системы национальной безопасности, охватывающей «субъектов обеспечения национальной безопасности и их деятельность» [20, c.33].

Следующим важнейшим методологическим вопросом становится структурирование системы национальной безопасности. Из всего многообразия теоретических приемов наиболее эффективным представляется сферовой подход, предполагающий построение рассматриваемой системы в соответствии с совокупностью ключевых сфер жизнедеятельности страны, причем в рамках означенного подхода также имеются различные ракурсы. К примеру, А.А.Кокошин считал, что национальная безопасность «расщепляется на продовольственную, энергетическую, экологическую, технологическую, информационную безопасность и пр.» [21, c.19]. Разработчики Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, используя термин «стратегические национальных приоритеты», сопрягают их реализацию со следующими сферами общественной жизни: 1) сбережением народа России и развитие человеческого потенциала; 2) обороной страны; 3) государственной и общественной безопасности; 4) информационной безопасности; 5) экономической безопасности; 6) научно-технологическим развитием; 7) экологической безопасностью и рациональным природопользованием; 8) защитой традиционных российских духовно-нравственных ценностей, культурой и исторической памятью; 9) стратегической стабильностью и взаимовыгодным международным сотрудничеством [18].

В развитие этого плодотворного подхода представляется необходимым акцентировать несколько теоретико-методологических нюансов: во-первых, не все из вышеперечисленных сфер являются равноположенными, однопорядковыми. Думается, что сначала следует выделить основополагающие сферы воспроизводства жизнедеятельности страны, а затем – ряд сегментов общественных отношений как внутри них, так и между ними. В свете вышесказанного к первой категории относятся сферы: экономическая; социальная; экологическая; духовно-культурная; геополитическая; внутриполитическая. Предлагаемый перечень сфер не противоречит, а лишь несколько переформатирует отмеченные выше точки зрения: действительно, сбережение народа корреспондируется с социальной сферой, понимаемой как совокупность общественных отношений по поводу воспроизводства человеческого потенциала. Что касается информационной сферы, то по мнению автора данной статьи в реальной жизни она распределяется между политической (защита конфиденциальной информации от враждебного проникновения и использования), духовно-культурной (блокирование деструктивного нравственного воздействия) и экономической (производство средств и оборудования для комплекса ИКТ) сферами. Относительно науки и технологий принципиально важно подчеркнуть, что данный сектор является неотъемлемой составляющей экономической сферы.

Во-вторых, на «стыках» между основополагающими сферами образуются пограничные области, что является отражением взаимопроникновения, синтеза первых. Эта тенденция особенно усилилась в последнее время в результате новых глобальных вызовов – пандемий, кризисов и т.д. Здесь в качестве примеров следует привести социально-экономические, экономико-экологические, политико-социальные и другие сегменты (подсферы). Думается, что именно это имела в виду И.В.Караваева, отмечавшая: «Явление национальной экономической безопасности в настоящее время непосредственно на наших глазах вытесняется явлением национальной социально-экономической безопасности» [22, c.147].

В-третьих, главными характеристиками системы национальной безопасности (и как будет показано ниже – других иерархических систем), по мнению автора данной статьи, становятся: 1) вид системы защиты; 2) ареал, т.е. масштаб функционирования; 3) объект защиты; 4) основной профильный доктринальный документ; 5) высшая цель, т.е. предназначение системы; 6) критерии достижения высшей цели.

В соответствии с этим методологическим подходом система национальной безопасности есть система высшего уровня, ареалом которой является страна как единство территории, населения и главных сфер воспроизводства общественных отношений (см.рис.1).

Рис.1. Ареал/масштаб системы национальной безопасности по критерию основных сфер жизнедеятельности общества

Fig.1. The area/scale of the national security system according to the criterion of the main spheres of society

Источник: составлено автором

Вопрос об объекте защиты системы национальной безопасности имеет очень большое теоретическое и практическое значение, в связи с чем не раз обсуждался в среде ученых и практиков [23, с.1112-1134; 11, c.312]. Не вдаваясь в развернутую дискуссию по проблеме, автор данной статьи считает, что в качестве такового выступает совокупность национальных интересов во всех сферах жизнедеятельности страны. При этом необходимо акцентировать то, что упомянутые интересы на данном уровне выступают, во-первых, в форме стратегических векторов развития каждой сферы; во-вторых, в виде их синтеза и взаимопроникновения, благодаря чему обеспечивается гармоничное и сбалансированное развитие страны в целом.

В соответствии с федеральными законами от 28 декабря 2010 г. № 390-ФЗ "О безопасности" и от 28 июня 2014 г. № 172-ФЗ "О стратегическом планировании в Российской Федерации" основным профильным доктринальным документом выступает уже упоминавшаяся Стратегия национальной безопасности Российской Федерации. Как свидетельствует практика государственного управления последнего времени, данный документ актуализируется каждые 6-7 лет.

Предназначение системы, ее главная общественная функция проявляется через высшую цель ее функционирования. Стоит повторить, что в литературе зафиксировано большое количество точек зрения по данному вопросу, которые существенно менялись на различных этапах развития страны. Думается, что в сегодняшних исторических реалиях следует исходить из неразрывной связи рассматриваемой цели с проблемой обеспечения суверенитета и независимости. В таком случае применительно к системе национальной безопасности ее высшая цель состоит в достижении реального суверенитета страны, заключающегося в беспрепятственной реализации всего комплекса национальных интересов в контексте существующих и перспективных угроз.

Достижение высшей цели подтверждается набором определенных критериев, т.е. средств оценки полученных результатов. Выходу страны на уровень реального суверенитета должен соответствовать комплекс качественных и количественных показателей, обоснование которых представляет собой самостоятельную и очень сложную научную проблему. Не имея возможности в настоящей статье дать развернутую характеристику своей позиции по этому вопросу, автор ограничивается лишь указанием на то, что уровень фактически достигнутой независимости должен быть сопряжен с результатами функционирования каждой из основных сфер жизнедеятельности общества. При этом только интегральное значение последних позволит верно оценить фактически достигнутую степень независимого (а стало быть и суверенного) развития страны.

Система экономической безопасности. Шесть основополагающих сфер жизнедеятельности общества, выделенных автором данной публикации в рамках обоснования ареала системы национальной безопасности, представляют собой неразрывное целое в сочетании со специфическими чертами и закономерностями каждой из них. Экономическая сфера образует материальный фундамент всего общественного воспроизводства, чем и определяется ее уникальность и значимость.

В свете вышеизложенного представляется несомненной актуальность обеспечения постоянной комплексной защиты соответствующих национальных интересов, о чем не однократно высказывались видные ученые и практики. Так, В.К. Сенчагов исходил из широкого толкования экономической безопасности как состояния экономики и институтов власти, при котором обеспечивается гарантированная защита соответствующих национальных интересов, социально направленное развитие страны, достаточный оборонный потенциал [7, c.72]. Л.И. Абалкин делал акцент на критериальных признаках рассматриваемого явления, сводя их к совокупности условий и факторов, обеспечивающих независимость национальной экономики, ее стабильность и устойчивость, способность к постоянному обновлению и самосовершенствованию [8, c.5]. Развивая означенные выше подходы, И.В.Караваева определяет экономическую безопасность «как процесс устойчивого развития экономики, формирующий неоспоримую способность страны сопротивляться внешним и внутренним негативным воздействиям» [24, c.30-32].

Основным профильным доктринальным документом в рассматриваемой области является Стратегия экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 года, в которой категория "экономическая безопасность" определена как «состояние защищенности национальной экономики от внешних и внутренних угроз, при котором обеспечиваются экономический суверенитет страны, единство ее экономического пространства, условия для реализации стратегических национальных приоритетов Российской Федерации» [25].

В соответствии с вышеназванным документом функционирование системы экономической безопасности обеспечивают следующие основные блоки: 1) государственного управления; 2) реального сектора экономики; 3) научно-технологического развития; 4) национальной финансовой системы; 5) пространственного развития; 6) внешнеэкономической деятельности и др.

В соответствии с заявленным авторским подходом ареалом системы экономической безопасности выступает экономическая сфера жизнедеятельности общества как единство отношений по поводу производства, распределения, обмена и потребления материальных и нематериальных благ, услуг, разработок и т.д.

Объектом защиты рассматриваемой системы являются национальные интересы страны, но взятые в уже более конкретной форме применительно к условиям экономической сферы. В этом смысле они могут быть представлены совокупностью объективно обусловленных и отраженных в соответствующих документах параметров функционирования и развития экономики страны. Эту сложнейшую проблему затронул в приветствии ХХV Петербургскому международному экономическому форуму (ПМЭФ) В.В.Путин, отмечавший: "Убежден, что для России 2020-е годы станут периодом укрепления экономического суверенитета» [26]. В свете вышеизложенного представляется несомненным, что высшей целью системы экономической безопасности в современных условиях становится реальная независимость государства в сфере экономики как выразителя соответствующих национальных интересов. Как и в случае с системой национальной безопасности, критериями достижения указанной цели становятся реальные существующие возможности суверенного развития в областях производства, распределения, обмене и потребления материальных и нематериальных благ, услуг, разработок и т.д.

Система научно-технологической безопасности. Иерархический подход по критерию уровней общего, особенного и единичного, используемый автором данной статьи, имеет своим результатом последовательное выделение систем национальной и экономической безопасности (уже охарактеризованных выше), а также научно-технологической безопасности, рассмотрение которой особенно актуально в контексте заявленной цели публикации. Неразрывная связь между рассматриваемыми категориями зафиксирована в профильных доктринальных документах. Так, в Стратегии национальной безопасности в ряду долгосрочных национальных приоритетов упомянуто научно-технологическое развитие. В Стратегии экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 года в качестве одного из основных направлений государственной политики в сфере обеспечения экономической безопасности названо «создание экономических условий для разработки и внедрения современных технологий, стимулирования инновационного развития…» [25]. Наконец, в законе «О стратегическом планировании в Российской Федерации» в перечне федеральных доктринальных документов фактически реализован уровневый подход: за исходную принята Стратегия национальной безопасности РФ, за которой следуют соответствующие отраслевые доктрины (в том числе – Стратегия экономической безопасности), а затем упоминается Стратегия научно-технологического развития Российской Федерации [27].

В соответствии с уже задействованной авторской методологией анализа систем безопасности начальной задачей становится определение ареала их действия. В этой связи представляется плодотворной позиция А.Е.Варшавского, использовавшего категорию «техносфера», под которой понималось единство науки, техники и технологии. Минимизация внешних и внутренних угроз для развития первой трактовалась упомянутым автором как важнейшая задача научно-технологической безопасности [15, c.75]. Развивая эту точку зрения на основе сферового подхода, можно определить ареал системы научно-технологической безопасности как комплекс отношений по поводу научно-технологического развития страны, под которым в профильной стратегии понимается «трансформация науки и технологий в ключевой фактор развития России…» [28].

Вопрос об объекте защиты системы научно-технологической безопасности решается автором статьи в соответствии с уже апробированной методологией: таковым становится совокупность национальных интересов в техносфере в плане ее независимого и устойчивого развития.

Что касается доктринального обеспечения научно-технологической безопасности, то в настоящее время оно представлено, во-первых, разделом «Научно-технологическое развитие» Стратегии национальной безопасности Российской Федерации; во-вторых, - пунктами 17 и 18 Стратегии экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 года; в-третьих, - положениями Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации. В свете вышеизложенного представляется целесообразной разработка единого профильного доктринального документа под названием «Стратегия научно-технологической безопасности Российской Федерации».

В современных условиях высшей целью системы научно-технологической безопасности становится достижение технологического суверенитета, сущность которого в соответствии с авторской методологией состоит в беспрепятственной реализации национальных интересов в техносфере с учетом существующих и перспективных угроз. Наконец, критерием достижения указанной цели выступает независимое устойчивое развитие страны в техносфере как единстве науки, техники и технологий.

Результаты авторских обобщений, отражающих сущность рассмотренных категорий, а также взаимосвязей между ними отражены в таблице 1.

Таблица 1. Место категории «технологический суверенитет» в системе научного знания.

Table 1. The place of the category "technological sovereignty" in the system of scientific knowledge.

Источник: составлено автором

Заключение

Итак, в контексте провозглашенного руководством страны курса на достижение технологического суверенитета возрастает актуальность соответствующих теоретико-методологических и прикладных исследований. В этой связи, представляется важным переосмыслить понятийный аппарат, уточнить исходные дефиниции, показать логические связи между категориями, задействовать междисциплинарную методологию исследования. Резюмируя содержание статьи, можно определить технологический суверенитет как достигнутый уровень реальной независимости страны в областях науки, техники и технологий, чем обеспечивается беспрепятственная реализация национальных интересов в техносфере с учетом существующих и перспективных угроз.

В завершение автор считает необходимым подчеркнуть, что данная публикация носит общетеоретический и прогнозный характер, что предполагает последующую дискуссию и конкретизацию выдвигаемых тезисов. В частности, требуют разработки вопросы слагаемых технологического суверенитета; механизмов его обеспечения; качественных характеристик и количественных показателей для оценки реально достигнутого уровня технологического суверенитета и т.д.